Царевны благосклонно кивали Анжелике.
– Все мы, – продолжала София, – дочери царя Алексиса от его первого брака, то есть от его наиболее законного брака, потому что законным, то есть наиболее законным почитается в Московии именно первый брак! Наша мать Мария отличалась кротким и добродетельным нравом. Но после ее смерти отец, к великому сожалению, взял в супруги девицу весьма вольного поведения, которая родила ему подлое потомство, гадких Петра и Наталию. Родичи новой царицы распоряжались во дворце, как у себя дома! Мы, дети от первого царского брака, оставались в совершенном пренебрежении!.. Но, впрочем, у нас еще будет время для бесед. Власть снова в моих руках, в руках законной государыни. В моих руках и мерзавка Наталия! Осталось только захватить гнусного Петра!
И еще одно дело… еще одна мука томит меня… – Царица на мгновение потупилась, но тотчас вновь подняла голову. – После, после!.. Еще будет время для бесед…
– Сестрица! – обратилась к Софии самая младшая из принцесс, – Сестрица! Позвольте нашей гостье рассказать нам о парижском житье-бытье, о том, какие платья носят сейчас, какие в моде прически и украшения, часто ли она бывала в парижских театрах и самое важное – что это такое: королевские балы?!..
Лицо Софии, когда она смотрела на свою самую младшую сестру, выражало искреннюю доброту и нежность.
– Ах, Теодозия! – сказала София. – Ты совсем еще дитя! Что ж, я оставляю вас с нашей гостьей. Пусть она расскажет вам все о светской жизни Парижа! А меня ждут государственные дела! – Царица величественно поднялась и улыбнувшись напоследок Анжелике, ушла.
Царевны окружили герцогиню де Монбаррей, наперебой задавали ей вопросы и ей снова казалось, будто она в салоне королевских покоев…
– Ведь это правда, ведь это же правда, что в королевском дворце на балах возможно танцевать дамам и мужчинам? Ведь это же правда? – взволнованно выспрашивала Теодозия, которая выглядела живой девушкой-ребенком, хотя ей было уже более двадцати лет.
Анжелика принялась подробно повествовать о королевских балах. Царевны слушали, ахая и широко раскрывая глаза от удивления. Затем пришел черед расспросов о парижских модах, головных уборах, о новейших фасонах платьев… Царевна Мария жадно расспрашивала о театре. И Анжелика рассказывала о спектаклях, поставленных по замечательным пьесам Корнеля, Расина и Мольера…
– Я читала многие из этих пьес! – воскликнула Мария. – София, наша старшая сестра, даже перевела одну из пьес Мольера. Эта пьеса называется «Мнимый больной»!..
Время летело незаметно. Анжелика пила вино, рассказывала все, что могла рассказать, отламывала кусочки печенья… Внезапно она ощутила сильное головокружение и побледнела…
– Нашей гостье дурно!..
– Нашей гостье дурно!.. – засуетились царевны… Вскоре Анжелика уже полулежала на коленях принцессы Эвдоксии, принцесса Марта распустила на корсаже гостьи шнуровку, принцесса Катрин растирала Анжелике виски уксусом…
– Вам легче?.. Вам легче?.. – взволнованно спрашивала принцесса Теодозия.
Анжелика приподнялась и попыталась улыбнуться:
– Да… да… мне лучше… В сущности, я не больна, я всего лишь… да, я всего лишь голодна!..
Она закрыла глаза. Принцессы вновь засуетились. Две служанки тотчас принялись накрывать на стол. Анжелику спешили накормить наваристой похлебкой, приготовленной на курином бульоне, жареным гусем, начиненным яблоками; мягким хлебом. Но несмотря на европейские одеяния царицы Софии и ее сестер, за столом у них также не принято было варить пищу с солью. Анжелике пришлось пользоваться большой деревянной солонкой, украшенной нарядной резьбой.
После вкусной трапезы Анжелика почувствовала себя усталой, глаза невольно закрывались. Принцессы гурьбой проводили ее в спальный покой. Служанка помогла ей раздеться. Постель представляла собой широкую деревянную скамью, покрытую несколькими пуховыми перинами. Усталая Анжелика тотчас заснула.
Когда Анжелика вновь открыла глаза после долгого, бодрящего сна, в комнате, поставленные на небольшом столике, горели две сальные свечи в серебряных подсвечниках. «Ночь…» – подумала Анжелика и сладко потянулась… Постель была в меру мягкой. Анжелика чувствовала себя окрепшей и отдохнувшей. Надо было обдумать свои дальнейшие действия. Она уже давно поняла, что Петр и София – смертные враги, но теперь ей сделалось ясно, что Петр и Наталия отнюдь не правы, рисуя портрет своей старшей сестры одною лишь черной краской. Несомненно София отличается умом и силой духа… Кто же из них может быть лучшим государем для Московии? Быть может, именно София, ведь она старше Петра и лучше знает жизнь… Затем Анжелика подумала, что, конечно же, София может лучше знать жизнь, нежели Петр, но ведь сама-то Анжелика покамест еще ничего не знает о московитской жизни!.. Впрочем, здесь, в этой московитской жизни, Анжелика имеет свои задачи. Она должна освободить сына и дочь!.. Анжелике предстоит нелегкая борьба! Надо будет принять сторону одного из претендентов на московитский престол. Но кого же выбрать?.. Петра или Софию?!.. Анжелика понимала, что пока еще не знает всего и, соответственно, не имеет возможности выбирать. И, стало быть, все ее размышления и предположения почти что совершенно бесплодны!..
Вошедшая служанка объявила Анжелике, что царица ждет свою гостью. Вновь последовали умывание, одевание, убор волос… На этот раз служанка проводила Анжелику в небольшой покой, где царица София сидела на пуховой постели. Волосы Софии, прекрасные, длинные и черные, были распущены по плечам, босые ступни прятались в ковровых туфельках. Царица Московии была одета в длинную рубаху, сшитую из самого тонкого полотна, поверх рубахи накинута была распашная одежда из мягкой шерсти, вышитая парчовыми нитями. При смутном свете свечей огромные черные глаза царицы казались еще больше. Она взмахом руки указала Анжелике на больше немецкое кресло, обитое красным бархатом и поставленное против постели. Анжелика тотчас опустилась в кресло и положила руки на подлокотники. Служанка подвинула столик с чашками и кувшином вина, поставлено на столике было также и деревянное блюдо с прекрасными спелыми зимними яблоками. Новый нетерпеливый взмах царицыной руки отослал служанку. Когда царица и герцогиня остались наедине, царица не спешила начать беседу. Большой белой рукой, на которой рукав соскользнул к самой подмышке, царица взяла с блюда красное яблоко и медленно ела. В покое, озаренном слабым светом свечей, явственно раздавался громкий хруст. Анжелика сидела, опустив голову.
– Что же вы, – нарушила молчание София, – берите яблоко…