Читать интересную книгу Успешное покорение мира - Фрэнсис Фицджеральд

Но во второй половине дня на теннисном корте Минни опять стала прежней: она восхищалась его ударами, а один раз, когда они оба оказались у сетки, внезапно погладила его по руке. Однако после игры, когда они пили лимонад на широкой, прохладной веранде дома Чиверов, ему почему-то не удалось ни минуты побыть с нею наедине. А когда они возвращались с корта, неужели Минни специально села впереди, рядом с Толстяком? Ведь летом она всегда находила возможность остаться с ним вдвоем — создавала ее буквально из ничего. Переодеваясь, чтобы ехать на танцы в загородный клуб, он терзался смутным предчувствием катастрофы.

Клуб находился в небольшой лощине; его почти целиком скрывали ивы, а на их черные силуэты причудливыми сгустками и кляксами падал свет огромной луны. Не успели они припарковаться, как из окон полилась любимейшая мелодия Бэзила, «Чайнатаун», и ее ноты как эльфы, рассыпались по лужайке.

У него участилось сердцебиение и перехватило горло; пульсирующая тропическая тьма сулила желанные приключения, но, оказавшись в этом месте, Бэзил почувствовал себя маленьким и бессильным, неспособным удержать счастливый дар. Танцуя с Минни, он тушевался оттого, что навязывал ей свое земное присутствие в этой сказочной стране, населенной гигантами, незнакомыми и прекрасными. Чтобы короновать Бэзила на царство, ей достаточно было привлечь его к себе и прошептать нужные слова, но она всего лишь бросила:

— Здесь чудесно, правда, Бэзил? Что может быть лучше?

Перекинувшись парой слов с подпиравшим стену Лемойном, Бэзил почувствовал легкий укол ревности и почему-то смутился. Ему претила эта долговязая фигура, которая перед тем властно нависала над Минни в танце, но он не мог вызвать в себе неприязнь к этому парню, как не мог не улыбнуться добродушным шуткам, которые тот с каменной физиономией адресовал проходящим мимо девушкам. Бэзил и Уильям Гаспар, а с ними Бесси-Белль и Минни оказались здесь самыми младшими, и впервые в жизни Бэзилу отчаянно захотелось повзрослеть, избавиться от ненужной впечатлительности и ненужных впечатлений. Трепеща от каждого запаха, зрелища и мотива, он желал стать искушенным и бесстрастным. В унынии Бэзил ощущал, как на него лунным светом изливается мир красоты, как давит на него грузом, то перехватывая, то сбивая ему дыхание, а сам беспомощно барахтался в изобилии юности, за которое сотни взрослых отдали бы годы жизни.

На другой день Бэзил увиделся с нею в таком мире, который уменьшился до привычных размеров, придав естественный облик вещам, но чего-то в нем не хватало, и Бэзил не мог заставить себя шутить и веселиться. Поезд ушел. Нужно было думать вчера. Они вчетвером, но не парочками отправились в центр города и зашли в фотоателье, где Минни хотела просмотреть образцы своих фотографий. Бэзилу понравился один снимок, на который другие не обратили внимания (это изображение почему-то вызвало у него в памяти Сент-Пол), и он заказал два отпечатка, чтобы первый она сохранила на память, а второй прислала ему в Йель. Весь день Минни была какой-то рассеянной и мурлыкала себе под нос, но, когда они после прогулки вернулись к Чиверам, ее неведомой силой понесло по ступеням на телефонный звонок. Минут через десять она появилась мрачнее тучи; до Бэзила донеслись торопливые переговоры между девушками:

— Он не сможет.

— …жалко будет…

— …до пятницы.

Это могло означать только одно: Лемойн уехал и она потеряла покой. Вскоре, не в силах скрывать свое расстройство, Минни с жалким видом подошла к Уильяму и напомнила, что скоро надо будет возвращаться. К удивлению Бэзила, она удержала его за локоть:

— Подожди, Бэзил. Мы с тобой, как мне кажется, ни минуты не провели наедине.

Он грустно усмехнулся:

— Можно подумать, тебе не все равно.

— Бэзил, не глупи. — Она закусила губу, как будто обиделась. — Давай выйдем и посидим на качелях.

В нем вдруг вспыхнула счастливая надежда. Ее нежная улыбка, идущая, как ему казалось, из глубин юного сердца, вселила в него покой, и он с готовностью глотал ее ложь, словно родниковую воду. Под последними лучами солнца ее щеки будто бы светились изнутри — ничего подобного он в жизни не видел, — а она тем временем рассказывала ему, как буквально через силу приняла приглашение Лемойна, как огорчилась и обиделась, что Бэзил сторонился ее на танцах.

— Пойдем на минуту в беседку.

— Бэзил, это невозможно. Нас увидят Бесси-Белль и Уильям. Как-нибудь в другой раз.

— Тогда исполни одну мою просьбу, Минни, — взмолился он. — Дай мне тебя поцеловать, один разок.

— Прямо здесь? — воскликнула она. — Глупость какая!

Бэзил терял рассудок, не понимая, чему верить, и она поспешила сменить тему:

— Я буду учиться в школе мисс Бичер. Это в паре часов езды от Нью-Хейвена, Бэзил. Ты сможешь ко мне приехать уже этой осенью. Единственно, там такое правило: встречаться с гостями можно только в застекленных боксах. Ужасно, правда?

— Ужасно, — пылко согласился Бэзил.

Бесси-Белль и Уильям спустились с веранды и разговаривали с какими-то людьми, подъехавшими на машине.

— Минни, пошли сейчас же в беседку, всего лишь на одну минуту. Они сейчас далеко.

У нее вытянулось лицо.

— Я не могу, Бэзил. Ну не могу — как ты не понимаешь?

— Почему? Мне ведь завтра уезжать.

— О нет.

— Ничего не поделаешь. У меня всего четыре дня на подготовку к экзаменам. Минни…

Он взял ее за руку. Ее ладонь мирно покоилась в его ладони, но когда он потянул Минни вперед, чтобы заставить встать, та резко отдернула руку. От этой непродолжительной борьбы качели пришли в движение, и Бэзил, вытянув ногу, остановил их. При таких разных устремлениях качаться было невыносимо.

Минни положила высвобожденную руку ему на колено:

— Я больше не целуюсь, Бэзил. Правда. Я уже вышла из этого возраста: в мае мне будет семнадцать.

— Могу поспорить, ты целовалась с Лемойном, — горько сказал он.

— Ты невыносим.

Бэзил встал с качелей:

— Наверное, мне пора.

Подняв голову, она хладнокровно, как никогда прежде, смерила Бэзила взглядом: крепкая, не лишенная изящества фигура, ровный, теплый загар, блестящие черные волосы, которые некогда казались ей романтичными. Минни чувствовала — как даже те, кто его недолюбливал, — что в его лице читается нечто особенное: какая-то печать, тень судьбы, не просто сила воли, а упорство, которое стремится перекроить мир под себя, проложить собственный путь. Его вероятные успехи в Йеле и ее шансы приехать туда в этом году в качестве его девушки не играли для Минни большой роли. Корысть была ей несвойственна. Не зная, как поступить, она мысленно то привязывала Бэзила к себе, то отпускала. Молодых людей кругом было множество, и все имели на нее виды. Будь здесь Лемойн, она бы не сомневалась, поскольку ничто не должно было помешать таинству их романа, но Лемойн уехал на три дня, и ей подумалось, что отпустить Бэзила прямо сейчас было бы неразумно.

— Останься до среды, и я… я сделаю, что ты просил, — сказала она.

— Не могу. Мне нужно готовиться к экзаменам. Я должен был уехать еще сегодня днем.

— Подготовишься в поезде.

Минни выгнула спину и, опустив ладони на коленки, улыбнулась. Бэзил вдруг схватил ее за руку и потащил в прохладный сумрак увитой плющом беседки.

II

В Нью-Хейвен Бэзил приехал только в пятницу, оставив себе на подготовку к экзаменам всего два дня вместо положенных пяти. Позаниматься в дороге не удалось: Бэзил не мог сосредоточиться и думал только о Минни, терзаясь вопросом, что же происходило теперь, когда рядом с ней находился Лемойн. Обещание свое Минни сдержала, но чисто номинально: на третий вечер один раз поцеловала его в беседке — всего один раз, да и то нехотя; а в день расставания ей пришла телеграмма от Лемойна, и Минни даже отказалась поцеловать Бэзила на прощанье, сославшись на присутствие Бесси-Белль. В качестве некоторой компенсации Минни разрешила ему приехать к ней в школу мисс Бичер сразу же, как только позволят правила внутреннего распорядка.

С началом занятий соседями Бэзила по общежитию «Уайт-холл» оказались Брик Уэйлз и Джордж Дорси; на троих им отвели две спальни и комнату для занятий. До объявления результатов экзамена по тригонометрии ему не разрешалось играть в футбольной команде, но, наблюдая за тренировками первокурсников на университетском стадионе, он понял, что квотербеком реально может стать либо Каллум, прошлогодний капитан команды Андовера, либо парень по фамилии Дацингер, выпускник средней школы Нью-Бедфорда. Ходили слухи, что Каллума, возможно, переведут в полузащитники. У других претендентов, по-видимому, шансов не было; ему не терпелось выйти на поле во главе команды и пробежаться по упругому дерну. Он был уверен, что получит такую возможность хотя бы в отдельных матчах.