При одном упоминании необходимости введения валютных ограничений по трансграничному движению капитала наши чиновники тут же начинают произносить клятвы в своей верности идеям либерализма, в том числе валютного. В конце прошлого года такие либеральные клятвы поспешили озвучить председатель Банка России Э. Набиуллина, министр финансов А. Силуанов, первый заместитель Банка Росси С. Швецов, первый вице-премьер И. Шувалов и многие другие чиновники. Это гарантия того, что в нынешнем 2015 году мы от наших денежных властей получим еще новые «сюрпризы». А вот белорусский «батька» таких «сюрпризов» получать больше не хочет.
В декабре 2012 года пришло сенсационное известие: Международный валютный фонд объявил о кардинальном изменении своей позиции в отношении контроля капитального счета. Если раньше МВФ был однозначно против любого контроля трансграничных потоков капитала, то сейчас он признает, что в условиях сверхмягкой денежно-кредитной политики развитых стран (в первую очередь США) странам с развивающимися экономиками необходимо как-то защищаться от изменчивости и непредсказуемости таких потоков. Теперь МВФ признает, что в определенных ситуациях введение контроля капитального счета допустимо, особенно в отношении ввоза капитала – с целью противодействия финансовым спекуляциям. МВФ отмечает также, что в период кризиса 2007–2009 годов более финансово открытые экономики пострадали сильнее.
Татьяна Куликова, российский экономист[24]
Российский Центробанк намерен укрепить финансовую систему после санкций из-за украинского конфликта без возвращения к контролю за движением капитала, от которого отказались восемь лет назад.
Сергей Швецов, первый заместитель Председателя Банка России (18 сентября 2014 г.)
Валютные ограничения как средство защиты национальной денежной единицы: мировой опыт
История международного движения капитала насчитывает несколько веков. Это неотъемлемая сторона капитализма. В эпоху империализма (высшей стадии развития капитализма) вывоз капитала для стран Запада стал даже более важным условием существования капитализма, чем вывоз товаров. Об этом можно прочитать в работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916 год), где вывоз капитала назван третьим важнейшим признаком империализма (всего таких признаков пять). На протяжении длительного времени никаких ограничений и барьеров для движения капитала не создавалось ни странами-экспортерами, ни странами-импортерами капитала. В отличие от международной торговли, где таможенные барьеры практиковались еще с древнейших времен.
Лишь во времена кризиса 1930-х гг. («Великая депрессия») страны стали вводить ограничения и запреты на движение капитала, которое порой серьезно дестабилизировало экономику, и без того пребывавшую в тяжелом положении. Прежде всего, трансграничное движение капитала (его экспорт и импорт) могло нарушать равновесие платежных балансов. Что, в свою очередь, вело к колебаниям валютных курсов национальных денежных единиц. В то время наблюдалась тенденция к экономической автаркии отдельных стран Запада, формированию валютных блоков (стерлингового, франкового, долларового и др.). Ограничения на движение капитала (особенного его вывоз) были неотъемлемой чертой этой политики экономического изоляционизма.
Решения международной валютно-финансовой конференции в Бреттон-Вудсе (1944 год) закрепляли право государств на сохранение валютных ограничений и запретов по трансграничным капитальным операциям. Что было необходимо для обеспечения фиксированных валютных курсов национальных денежных единиц (фиксированные курсы – краеугольный камень Бреттон-Вудской системы).
Вплоть до демонтажа Бреттон-Вудской системы многие развитые страны Запада пользовались указанным правом, сохраняя валютные ограничения и запреты. С конца 1970-х гг., когда мир стал существовать в условиях Ямайской валютной системы, в основе которой был бумажный, не подкрепленный золотом доллар США, началась эпоха всеобщей экономической и финансовой либерализации и глобализации. Неотъемлемой чертой этой эпохи стал переход стран Запада к полной валютной либерализации по капитальным операциям.
Финансовая и экономическая глобализация была нацелена на вовлечение в этот процесс стран третьего мира. Для них был разработан свод правил под названием «Вашингтонский консенсус», который требовал полного открытия экономик развивающихся стран и полной либерализации их внутренних рынков. Важнейшим пунктом «Вашингтонского консенсуса» стало требование со стороны Запада (оно озвучивалось Международным валютным фондом), чтобы развивающиеся страны полностью демонтировали любые барьеры для трансграничного движения капитала. В 1990-е гг. под сильнейшим нажимом Запада страны периферии мирового капитализма отказались от таких защитных барьеров. Они сразу же попали в зону высокой финансовой турбулентности, которую создавали спекулянты (действовавшие под видом «инвесторов»). Резкие колебания валютных курсов Международный валютный фонд не волновали. С точки зрения либеральной идеологии, это и есть «норма» функционирования «рыночной экономики».
Серьезным испытанием для ряда развивающихся стран стал финансовый кризис в Юго-Восточной Азии (ЮВА) в 1997–1998 гг. Мировые финансовые спекулянты действовали там по проверенной схеме: 1) заведение в страну больших объемов спекулятивного капитала и «разогрев» экономики; 2) резкое выведение капитала из страны, обвал ее национальной валюты, создание экономического хаоса; 3) скупка активов по крайне низким ценам, номинированным в национальной валюте (курс которой по отношению к ключевым международным валютам оказывался «ниже плинтуса»).
Страны ЮВА вынуждены были отбиваться от валютных спекулянтов по тем правилам, которые предписывал МВФ. Прежде всего, они проводили валютные интервенции, расходуя дефицитную валюту из своих международных резервов. Валюта все равно кончалась, странам приходилось обращаться к мировым ростовщикам за помощью. И там их ждал Международный валютный фонд с опостылевшим всем «Вашингтонским консенсусом». Это был порочный круг, из которого никому вырваться не удавалось.
Но неожиданно одна страна ЮВА повела себя нестандартно. Это была Малайзия во главе с премьер-министром Махатхиром бин Мохамадом. Если говорить коротко: власти Малайзии ввели запреты на валютные операции, связанные с трансграничным перемещением капитала, что было невероятной крамолой и даже прямым вызовом Международному валютному фонду и его негласным хозяевам. С 1 сентября 1998 года сроком на один год для отечественных предпринимателей были установлены жесткие ограничения на вывоз валюты и на инвестиции за рубеж, для иностранных портфельных инвестиций был введен запрет на вывод средств, пробывших в стране менее одного года. Кроме того, был введен фиксированный обменный курс ринггита к доллару США. К концу сентября 1998 года валютный контроль был дополнен требованием правительств Малайзии вернуть ринггит из офшорных зон. Введение указанных мер позволило центральному банку Малайзии заметно уменьшить процентные ставки, не боясь спровоцировать девальвацию малазийского ринггита. В сентябре 1999 году меры валютного контроля были смягчены, в частности, запрет на вывод средств портфельными инвесторами был заменен на «налог на вывод средств». К концу 2002 года валютные ограничения по капитальным операциям были отменены полностью. Примечательно, что эксперты МВФ в рабочем докладе, опубликованном в начале 2014 года, вынуждены были признать: тогдашние валютные ограничения предоставили властям Малайзии возможности аккумулировать валютные резервы в условиях стабильного курса ринггита и способствовали оживлению экономики. Экономические успехи Малайзии контрастировали с тяжелым положением соседних стран, которые пошли на поклон МВФ.
Имеются и другие прецеденты нарушения отдельными странами Вашингтонского консенсуса. В этой связи часто вспоминают Аргентину, которая в начала прошлого десятилетия оказалась перед лицом финансового и валютного кризисов. В декабре 2001 года правительство страны ввело ограничения на вывоз капитала. Оно также установило лимит на снятие наличных в коммерческих банках (не более 250 песо в неделю). Как иностранным, так и местным инвесторам было запрещено выводить средства за рубеж, безналичные переводы требовали одобрения Центробанка. Спустя год произошла отмена лимитов на снятие наличных, а в июне 2003 г. – ограничений на вывоз капитала. Эксперты считают, что эффективность мер, предпринятых Аргентиной, была не столь очевидной (как в случае Малайзии). В январе 2002 года аргентинская валюта обесценилась на 40 %. По мнению экспертов, меры по введению ограничений были слишком запоздалыми.