уже сделал бы…
Что вы говорите там с предателями у вас делают?
Ярослава
Ну и что, что жених?! Всё равно не выпущу. И не просите.
Так я и сказала коту, который умоляюще тыкал в Д`Орвиля лапой и крутил ею же у виска. Согласна, маг придурошный, но это пусть суд решает.
Пока ждали жандармов, я спрятала всю нечисть под пологом невидимости в собственном подвале, о наличии которого в принципе знать никто не мог. Но мало ли что… пусть лучше под куполом посидят, хоть и тратит он сил моих очень уж много.
В участок забрали всех, включая меня. Кота я на хозяйстве оставила. Рыжая на меня с кулаками бросилась, так её и вовсе, как главную зачинщицу и хулиганку пообещали на пятнадцать суток закрыть в клетке. Та сразу поутихла и только проклятьями сыпала. То на меня, то на бестолкового графа. Ну уж в этом я с ней как никто солидарна, ибо не понаслышке знаю, что от Вэла этого одни только гадости бывают.
Кстати, сам маг всё это время молчал. И когда доставали из ямы, и когда везли нас в одной машине в участок. И даже, когда рядом с ним на скамейке для нарушителей сидели, ожидая своей очереди на допрос. Граф на меня и не смотрел вовсе, только я плечом почувствовала вдруг, как его одолела дрожь. В сомнении посмотрела на женишка, плечи его мелко подрагивали.
— Эй, ты чего? Молчит.
Еще больше трясется.
— Слышь, да чего ты, а?
Спрашиваю, а в груди что-то ворочается, словно палочкой тыкают и ковыряют, да так беспокойно мне становится, тревожно и неприятно, что хочется бежать куда-нибудь без оглядки.
Да что же это такое, люди добрые?!
Вдруг дверь распахнулась и толстый бородуль пальцем поманил графа в кабинет. Я осталась сидеть одна-одинешенька, остальных увели кого куда.
Наконец позвали и меня, и я еще долго возмущалась, почему это меня вообще сюда привезли, ведь я воде как пострадавшая и зачем допрашиваю в последнюю очередь. На что это дяденька с усами засмущался весь и долго и путано извинялся, сказав, что жандармы все перепутали, попутав меня с нападавшей. А саму нападавшую выпустили сразу после допроса.
Нет, ну нормально, да?
В итоге мне пообещали, что бандитов, напавших на мой дом, будут судить, рыжую тоже, когда найдут, конечно. Если найдут. А мага и вовсе отпустили до выяснения всех обстоятельств.
— Это еще почему? — я кажется так возмутилась, что даже стены затрещали в кабинете.
Бородуль весь посинел от ужаса и даже заикаться начал. Ой, неужели я в гневе такая страшная?
— А в-в-в-вы… вы разве не видели?
— Что. Я. Должна. Была. Видеть?! — прошипела я, понемногу приходя в себя.
— Графу этому плохо прямо тут стало. Я его на служебной машине велел в больницу везти, походу дело серьезное.
— Что с ним? — я тут же забыла все наши с графом разногласия.
Сердце бешено забилось, и грозило вот-вот выпрыгнуть из груди. Да что со мной такое? Какое мне дело до этого нелепого мага?
— Я не врач. Но думаю, что-то с сердцем.
Я не стала больше терять время и бросилась вон из кабинета. Только бы успеть. Не знаю как и почему, но я вдруг отчетливо почувствовала, что Д`Орвиль может умереть в любую минуту. Нужно торопиться, потому что….
А почему кстати? Какое мне дело, умрет мой женишок, или выживет? Ведь умерев, он освободит меня, и одной заботой сразу станет меньше. Но почему тогда мне так важно, чтобы он выжил?
Глава 4
На улице я поймала карету и попросила отвезти меня в ближайшую больницу.
Толстый кучер, больше всего напоминавший старую, особо крупную мышь, крякнул и помчал во весь опор. Такой видимо у меня бешеный взгляд был.
— Граф где? — зарычала я на миленькую девушку на ресепшен. Та, так же как и человек-мышь, сразу же прониклась моим злобным, взъерошенным видом, и понимая, что лучше сразу отвечать, махнула рукой вглубь коридора и, заикаясь, прошептала «Т-т-там».
— Спасибо, — крикнула я и понеслась куда велели.
Так, куда же его поместили? Есть у них тут реанимация, а?
С каждой секундой мне самой становилось все хуже и хуже. В груди будто раскаленными щипцами орудовали. Не знаю почему, но видимо у нас с графом какая-то невидимая связь.
Ах, ну да… как я сразу не догадалась? У нас же обручение было. То-то я иногда чувствую его боль, правда пока что это все во сне происходило.
А может не только? Ведь раньше я не могла понять природу этих ощущений, но что, если наша связь была всегда? Получается, что Вэл давно болен и его боль передавалась мне, а я никак не реагировала? И выходит, что в том, что сейчас с ним происходит есть и моя вина?
О, Боги! Ну что за напасть?
Да где эта чертова палата?!
А, вот она.
— Вам сюда нельзя, — закричали на меня люди в масках и халатах.
Ну точь-в-точь наши врачи земные. По крайней мере, на первый мимолетный взгляд, я никаких отличий не увидела.
— Можно! Я одним движением руки раскидала, обалдевших от такой наглости, врачей и впилась взглядом в распоротую грудь графа.
Боги, что я делаю?! Я же его убью… Но нет. Я знаю, чувствую, что должна что-то сделать, иначе он просто не выживет. Внутри, под разрезанными кожей и мышцами еле-еле билось сердце.
— Что вы делаете?! — в ужасе один из врачей попытался вскочить, чтобы помешать мне, когда моя рука потянулась к едва пульсирующему кровавому сердцу.
— Стоять! — зарычала я.
Клянусь богами, это не я, она сама… Рука то есть. Пальцы коснулись теплого органа. Ооо… он же умрет от сепсиса.
«Не умру».
Эээ…
«Теперь не умру. Поцелуй меня».
— Чего? — вслух возмутилась я.
«Не чего, а поцелуй, иначе