Читать интересную книгу Ошибка Коперника. Загадка жизни во Вселенной - Калеб Шарф

В дополнение к подобным исследованиям, из которых становятся ясны подробности нашей зачастую бурной истории, был сделан и целый ряд открытий, касавшихся фундаментальных молекулярных механизмов, благодаря которым мы выделились в отдельный вид.

Все это опять же возвращает нас к вопросу о собственном значении, так как здесь заключены прямые указания на то, чем же наш разум так примечателен. С генетической точки зрения современные люди отличаются от шимпанзе всего лишь примерно на 1,2 %, а пока мы искали разницу, то обнаружили, какие конкретные функции закодированы в этих генах – то есть какие функции можно считать исключительно человеческими. Некоторые участки ДНК, которые у людей и шимпанзе особенно сильно различаются[164], и в самом деле прямо связаны именно с теми чертами, которые отличают нас от прочих живых существ.

Например, последовательность под названием HAR1 (От слов «human accelerated region» – «зона ускоренного развития у человека»), вероятно, связана с развитием коры головного мозга. А другая последовательность – HAR2 – участвует в развитии эмбриона человека и в формировании наших запястий и больших пальцев на руках, которые, в сущности, и обеспечивают нам возможность манипулировать с материалами и пользоваться орудиями труда. Последовательность под названием LCT связана со способностью переваривать лактозу, то есть питаться молочными продуктами, у взрослых. Интересно, что по данным исследований эта последовательность по эволюционным меркам появилась у нас совсем недавно – и в самом деле, ею обладает лишь треть населения Земли (но 80 % людей европейского происхождения). Многие современные виды млекопитающих в раннем детстве могут переваривать молочный сахар, однако утрачивают эту способность, когда становятся взрослыми. Примерно 9000 лет назад для какой-то группы людей все изменилось, поскольку появилась версия последовательности LCT, которая и до сих пор вырабатывает у взрослых необходимые пищеварительные ферменты. С тех пор содержание домашних животных стало гораздо выгоднее.

Есть и другие важные последовательности, связанные с приспособляемостью человека. Скажем, AMY1 – она участвует в производстве фермента, который позволяет нам переваривать крахмал лучше многих других видов. ASPM – последовательность, определяющая размеры человеческого мозга. А самая, пожалуй, обескураживающая последовательность – это FOXP2, которая, по мнению исследователей, помогает нашим лицам и ртам двигаться так, чтобы издавать всевозможные звуки речи с нужной интонацией. Похожие последовательности есть и у большинства других млекопитающих, однако человеческая версия сильно отличается, скажем, от версии у шимпанзе. А без речи наши поразительные общественные структуры и способность передавать сведения и делиться опытом были бы, конечно, совсем иными. Этот участок ДНК длиной в каких-нибудь 2285 оснований нуклеиновых кислот, вероятно, и сделал нас людьми.

Генетические различия между нами и нашими ближайшими родственниками – шимпанзе – не всегда нас радуют. В наших генах сохранились свидетельства о древних битвах с ретровирусами – структурами, которые для воспроизведения внедряют свой генетический материал в ДНК хозяина. В некоторых случаях мы выходили из этих битв с новым кодом, который позволяет нам сопротивляться этим коварным возбудителям болезней гораздо лучше, чем другие приматы. Однако те же самые гены в наши дни делают нас более беззащитными, чем наши родичи-обезьяны, перед другими ретровирусами, например, ВИЧ. Наша генетическая история, как и битвы за жизнь, разыгравшиеся более ста тысяч лет назад, не обошлась без опасностей и без игры случая.

Мы продолжаем разбираться в деталях молекулярной машинерии, которая определяет, как мы функционируем, однако пока не можем связать свои открытия с ответом на главную загадку – как мы появились. Очевидно, что выработке действенной стратегии выживания очень поспособствовал разум[165]. Но наша бурная история преодоления барьеров естественного отбора этим не исчерпывается. Сыграло свою роль и многое другое – способность переваривать определенную пищу, брать предметы, приспосабливаться к определенному диапазону температур и влажности, а также внешние движущие силы – климат и успехи и неудачи других биологических видов.

Но при всей нашей уникальности история вида homo sapiens во многом повторяет историю любого другого вида многоклеточных живых существ на нашей планете. У каждого свои особые гены, свои эволюционные сдвиги, как удачные, так и неудачные. За все это отвечает биохимическая инженерия. Это словно система из встроенных друг в друга механизмов – вплоть до фундаментальной структуры атомов, и до квантового субатомного мира. Эволюция, этот великий экспериментатор, представляет выбор из миллиардов вариантов – колоссальную сеть различий и взаимодействий. Узор этой сети, внедренный в наш ядерный набор генов, имеет скорее универсальное, чем местное значение. И может быть, разумная многоклеточная жизнь с большей вероятностью могла возникнуть именно на основе подобных сетей при условии, что эволюция предоставляла ей необходимые возможности и варианты.

Итак, можно ли сказать, что наша разновидность разума единственная в своем роде, незаурядна, крайне маловероятна? С нашей нынешней точки зрения, судя по всему, так и есть. Однако это не только противоречит самой сути коперникова мировоззрения – ведь получается, что с космической точки зрения мы очень даже примечательны, – но к тому же такую гипотезу на сегодня невозможно проверить. Мы сумеем это сделать не раньше, чем придумаем, как оценить вероятность развития разума на нашей планете в тех случаях, если бы это развитие пошло по другим возможным ветвям древа жизни, а главное, поймем, могли ли произойти подобные судьбоносные события где-нибудь еще, кроме нашей Земли. Так биологическая Вселенная сталкивает нас лицом к лицу с величайшей загадкой на всем пути к пониманию своего места в мироздании.

Одни ли мы во Вселенной?

Охотники на космических просторах

Если бы меня попросили назвать две черты, которые точно и оптимистично отражают суть человека как биологического вида, я бы сделал ставку на воображение и непоседливость. Доказательства тому повсюду. Возьмем хотя бы то, как мы выражаем свое любопытство и досаду по поводу своего места во Вселенной. О постоянных размышлениях на эту тему свидетельствуют находки, фантазии и данные наблюдений тысячелетней, пятитысячелетней, даже двадцатитысячелетней давности. Хотя антропологи еще спорят по поводу того, какие мотивы стояли за древнейшими пещерными рисунками и скульптурами[166], лично мне кажется, что одна из самых правдоподобных гипотез – та, согласно которой они отражают попытки первобытных людей проанализировать свою Вселенную, состоявшую из животных, пейзажей и ритуалов. Возникает искушение поверить, что подобные рисунки и предметы – просто способ скоротать унылую зиму, но даже если так, мне поневоле кажется, что занятия эти были целенаправленными и осознанными – возможно, наши предки пытались расклассифицировать данные наблюдений, которые плохо складывались в рациональную картину мира. И ведь это происходило не в единичных случаях, а передавалось из поколения в поколение. Самые абстрактные из древних изображений и статуэток – это странные гибриды человека и животных, всевозможные богини-матери и чудовища. Какие-то болезненные сны. Мне кажется, что это свидетельство лихорадочной работы мозга, который пытался залатать пробелы в познаниях и понять Смысл Жизни. Если для того, чтобы все кругом стало понятно и логично, нужно придумать невидимые сущности и силы, – что ж, да будет так.

То же самое можно сказать и о попытках понять, какое отношение небеса имеют к Земле, Солнцу и Луне: для этого зачастую приходилось проводить связывать планеты и созвездия с богами и фантастическими животными, иначе было не объяснить закономерности, которые мы наблюдаем. Неразрешимой загадкой была для человека и природа времени, причем как для наших предков, изучавших окружающий мир, так и для нас, людей XXI века, строящих теории устройства Вселенной. Похоже, мироздание охотно принимает перемены на любом физическом уровне – движется вперед, отказывается от слабого и устаревшего. Выветриваются скалы, гниют и распадаются останки живых существ. Но при этом мы наблюдаем и регистрируем жесткие закономерности – смену времен года, лунные циклы, медленные колебания климата. Все возвращается на круги своя. Наблюдая циклы биологической жизни, мы, люди, обобщили их и изобрели концепцию бесконечного повторения и возрождения в космических масштабах[167] – концепцию, которая в различных вариантах охватывала самые разные культуры и сохранялась на протяжении эпох.