Отстранился и посмотрел с сердитым недоумением. Желание притягивало неумолимо, мощно, и Беатрикс удивилась, как до сих пор удавалось сохранять некоторое, пусть и совсем небольшое, расстояние.
Он судорожно вздохнул и с излишней тщательностью, словно пьяный, поправил костюм.
— Черт возьми! — Не сказав больше ни слова, он повернулся и пошел к выходу.
Альберт, который все это время сидел возле стойла, тут же побежал следом, но, увидев, что Беатрикс осталась на месте, вернулся и жалобно, недоуменно заскулил.
Она нагнулась и привычным движением провела ладонью по жесткой шерсти.
— Беги, беги, дружок.
Умный терьер все понял и, оглянувшись на прощание, бросился догонять хозяина.
Беатрикс в отчаянии смотрела вслед.
Через два дня в Стоуни-Кросс, поместной резиденции лорда и леди Уестклиф, состоялся бал. Трудно представить более романтичное место для праздника, чем старинный особняк, построенный из камня цвета меда и окруженный обширным парком, привольно раскинувшимся на высоком крутом берегу реки Итчин.
Хатауэи, добрые друзья и соседи лорда и леди Уестклиф, получили приглашение первыми. Особенно часто общался с графом Кэм — джентльмены поддерживали знакомство уже несколько лет.
Беатрикс не раз бывала в Стоуни-Кросс. Красота поместья и роскошное убранство дома неизменно вызывали искреннее восхищение. Бальный зал поражал воображение: узорный, начищенный до зеркального блеска дубовый паркет, два ряда золоченых канделябров, полукруглые ниши в стенах, где прятались уютные, обитые алым бархатом диваны.
Отдав должное расставленному на длинных столах угощению, Беатрикс вместе с Амелией и Кэтрин вошла в зал и едва не зажмурилась от пестроты и блеска: строгие черно-белые костюмы джентльменов подчеркивали красочное разнообразие дамских нарядов. Хрустальные подвески на люстрах соперничали с сиянием драгоценностей на пальцах, запястьях, шеях и в ушах.
Хозяин вечера, лорд Уестклиф, подошел, чтобы поприветствовать дорогих гостей. Беатрикс всегда испытывала к графу искреннюю симпатию. Дружба и покровительство уважаемого, влиятельного аристократа много раз выручали членов семьи в сложных ситуациях. Крупные, резкие черты лица, черные как смоль волосы и темные глаза производили сильное впечатление, однако в сочетании не создавали тот гармоничный образ, который принято называть красивым. Власть и могущество не испортили ни добросердечного нрава вельможи, ни тонкого чувства юмора; граф неизменно оставался интересным и оригинальным собеседником. Уестклиф пригласил Кэтрин на танец — знак особого расположения, призванный привлечь внимание остальных гостей, — и та с улыбкой приняла предложенную руку.
— Как он добр, — признательно заметила Амелия, наблюдая, как джентльмен ведет партнершу в центр зала. — Всякий раз не забывает подчеркнуть симпатию к нашей семье, и после этого никто не отваживается открыто задрать нос.
— Наверное, ему просто нравятся необычные люди. Думаю, в душе граф вовсе не такой степенный и уравновешенный, каким кажется.
— Леди Уестклиф, во всяком случае, утверждает, что так оно и есть, — с улыбкой подтвердила Амелия.
Беатрикс собралась что-то добавить, однако слова застряли в горле: в противоположном конце зала показалась безупречная пара: Кристофер Фелан увлеченно беседовал с Пруденс Мерсер. Как известно, классическое сочетание черного и белого цветов делает представительным любого мужчину независимо от внешности, однако мистер Фелан выглядел поистине умопомрачительно: держался свободно, непринужденно и в то же время элегантно, а высокий рост и безупречная атлетическая фигура привлекали всеобщее внимание. Белоснежный, туго накрахмаленный шейный платок контрастировал со смуглым загорелым лицом, а пышные волосы золотисто-бронзового оттенка сияли в свете канделябров и люстр.
Амелия проследила за взглядом сестры и многозначительно вскинула брови.
— До чего привлекательный джентльмен! — Она снова посмотрела на Беатрикс. — Он ведь тебе нравится, правда?
Не успев совладать с чувствами, та опустила глаза и ответила беззащитным, страдальческим признанием:
— Дюжину раз, если не больше, мне следовало проникнуться особой симпатией к кому-то из кавалеров: тогда это было уместно, удобно и легко. Но нет, я не испытывала ничего, кроме равнодушия, и терпеливо ждала особого случая — появления человека, после встречи с которым сердце растоптано слонами и брошено в Амазонку, на растерзание пираньям.
Амелия сочувственно кивнула и взяла сестру за руку.
— Милая Беа, утешит ли тебя известие о том, что острое чувство влюбленности — явление вполне обычное?
Беатрикс благодарно сжала теплую родную ладонь. Мать умерла, когда ей едва исполнилось двенадцать лет; с тех пор старшая сестра оставалась самой близкой подругой и в то же время чуткой, терпеливой наперсницей.
— Значит, это и есть влюбленность? — уточнила она. — А кажется, что гораздо хуже: что-то вроде смертельной болезни.
— Не знаю, дорогая. Трудно провести четкую грань между любовью и влюбленностью. Время — справедливый судья и все расставит по местам. — Амелия помолчала. — Он явно к тебе неравнодушен, мы все это заметили. Не желаешь поощрить внимание?
У Беатрикс сжалось горло.
— Не могу, — с трудом произнесла она.
— Но почему же?
— Трудно объяснить. Достаточно сказать, что я его обманула.
Амелия не смогла скрыть удивления.
— Совсем на тебя не похоже. По-моему, нет на свете человека честнее и искреннее тебя.
— Сама не думала, что так получится. И он не знает, что это была я, хотя, кажется, подозревает.
— О! — Пытаясь найти в туманном признании зерно истины, Амелия озадаченно нахмурилась. — Ситуация непростая. Может быть, стоит открыться, сказать правду? Ответная реакция может оказаться неожиданной. Помнишь, что говорила мама, когда мы окончательно выводили ее из себя?
— Конечно, — кивнула Беатрикс. В одном из писем к Кристоферу она написала эту фразу: «Любовь прощает все». А сейчас к глазам подступили слезы, в горле застрял комок. — Амелия, давай лучше не будем говорить на эту тему, а то я заплачу и рухну на пол.
— Ой, пожалуйста, не надо. Что, если кто-нибудь о тебя споткнется?
Разговор пришлось прервать, так как подошел один из джентльменов и пригласил Беатрикс на танец. Танцевать совсем не хотелось, однако отвергнуть приглашение на частном балу считалось верхом грубости: избавить от повинности могла только очень уважительная причина — не меньше чем перелом ноги.
Честно говоря, ответить согласием мистеру Тео Чикерингу не составляло труда. С этим приятным, обходительным молодым человеком Беатрикс познакомилась во время прошлого лондонского сезона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});