Читать интересную книгу Средство против шарлатана - Кэролайн Роу

— Если она ему так нужна, пусть получает.

Ромеа подняла глаза и увидела незнакомца с суровым лицом и холодными глазами. Он посмотрел на нее и помолчал. Через мгновение он передал Мариете монеты и схватил девочку за руку, словно боясь, что она убежит.

— Мой хозяин потребовал заключения подобающего договора о покупке, чтобы вы не попытались опять свалять дурака. Я его уже приготовил. Вам останется лишь написать свое имя или поставить отметку. Мальчишка, держи ее, и если тебе дорога твоя шкура, не дай ей сбежать. — Николай толкнул Ромеа к Юсуфу.

Она чуть не упала, потом выпрямилась и в первый раз увидела мальчика, стоявшего в тени за очагом. Девочка перевела дух и разрыдалась слезами радости.

— Можешь плакать, никудышная корова. Я тебя предупреждала, что если не станешь вести себя хорошо, я продам тебя тому, кто научит тебя уму-разуму, — злобно сказала Мариета. Она подошла к маленькому столику, на котором стояла чернильница с гусиным пером. — Я могу написать свое имя. Отметки мне не нужны.

— Сначала я должен вписать сюда сумму, — заметил Николай, разгладил бумагу и аккуратно вывел нужную цифру.

— Простите, что расплакалась. Я подумала, что вы от Санчо, — сказала Ромеа, как только они благополучно вышли из дома, и Юсуф развязал ей руки. — Я очень испугалась, пока не увидела с вами Юсуфа.

— Тебя били, — заметил Николай.

— Да, — просто ответила девочка. — Мариета поймала меня, когда я несла костюм и свою одежду. Она решила, что я помогла Хасану бежать, и хочу уйти сама. Она избила меня и заперла в комнате. Сказала, что сегодня продаст меня Санчо.

— Похоже на правду, — заметил Николай. — Она не хотела продавать тебя нам.

— Но она взяла деньги?

— Да, — и еще большую часть денег моего тестя, подумал Николай. — Осталось несколько монет. Мой тесть велел мне вернуть их тебе.

— Он очень добр, — ответила Ромеа, — что ввязался во все эти хлопоты из-за рабыни.

— Конечно, формально, ты сейчас принадлежишь ему. Его имя стоит на этой бумаге.

Ромеа остановилась.

— Значит, я не свободна? — в отчаянии спросила она, после чего села на грубую булыжную мостовую и закрыла руками израненное лицо.

— Прошу тебя. — Николай сел рядом и взял девочку за руку. — Не плачь. Я не это хотел сказать. Ты свободна. Господин Исаак велел мне приготовить твою вольную: она у меня дома.

Ромеа подняла заплаканное лицо.

— Это правда?

— Да. И не забудь всегда держать бумагу при себе, поскольку это единственное доказательство того, что ты теперь свободный человек. Если ты ее потеряешь, тебе придется вернуться в Жирону и получить от меня другую. Понимаешь?

— Да, господин, — прошептала Ромеа.

— А теперь идем с нами. Моя жена найдет тебе какую-нибудь одежду и перевяжет раны. Она — искусная целитетельница.

Глава шестнадцатая

— А теперь я должен вернуться к хозяину, — сказал Юсуф по-арабски, когда они дошли до дома Маллолей. — Поверь мне, Зейнаб, сестренка, дочь моего хозяина прекрасно исцеляет раны. Ее муж сказал правду. И она очень добрая, как отец.

Николай перешел улицу, чтобы переброситься парой слов с любопытным соседом, и дети остались одни.

— Спасибо, Юсуф, что сделал меня хозяйкой моей судьбы, — серьезным голосом произнесла Зейнаб. — Не знаю, почему ты и твой хозяин согласились мне помочь, за исключением того что у меня хватило смелости попросить. Вы спасли мне жизнь.

— Когда я впервые тебя увидел, то подумал о своей сестре и о том, что отдал бы все человеку, который бы ее спас, если бы она попала в рабство.

— Она в Гранаде?

— Да. И она очень похожа на тебя, Зейнаб. Моя маленькая сестренка.

— Твоя сестра не может быть такой, как я, Юсуф.

— Почему? Она лишь немного выше тебя. Когда я последний раз ее видел, она была почти одного со мной роста. Я старше ее всего на год. Думаю, теперь ты сможешь вернуться к своей семье…

— Юсуф! — воскликнула Зейнаб. — Ты ничего не знаешь про таких девочек, как я. По твоим словам видно, из какой ты семьи. Я не похожа на твою сестру. Мой отец не был ни богатым, ни ученым, ни могущественным, но даже если и так, никто об этом не знал. Он мог бы быть пастухом, моряком или походить на твоего отца. Неужели ты не понимаешь?

Юсуф растерянно смотрел на нее.

— Моя мать не знала, кто он. У меня нет семьи.

— Но я встречал много уличных женщин, Зейнаб, и ты на них вовсе не похожа.

— Моя мать не была рождена для позора. Но она жила в приграничной деревне, и ее семью убили при набеге. Мою мать продали. Такое случалось со многими девушками. Когда я родилась, она выкрала меня и отдала в семью порядочных людей. То есть, — рассудительно добавила Зейнаб, — относительно порядочных. В меру честных и уважаемых. Она посылала им все деньги, что могла собрать, на мое содержание, и они вырастили меня. Сводный брат научил меня играть на флейте, а танцевать я научилась сама. Но, наверное, мама умерла, потому что деньги перестали поступать. Я долго еще жила у этих людей, но потом настали тяжелые времена, и они сказали, что не могут кормить лишний рот, и продали меня.

— Как же они могли? — сочувственно спросил Юсуф, прекрасно зная, как легко это делается.

Зейнаб пожала плечами и поморщилась от боли.

— Моему первому хозяину нужна была девочка, чтобы помогать на кухне, и это было не слишком плохо, но я стала старше, и моя хозяйка начала ревновать и продала меня Санчо, который, в свою очередь, продал меня Мариете.

— Довольно, Юсуф, — перебил Николай. — Пусть Зейнаб войдет в дом и отдохнет. Она побледнела от боли.

За обедом в доме торговца шерстью Понса Мане царило тягостное настроение. Его прекрасная и обычно кроткая жена, с большим трудом справляясь с горем, подавала на стол самые аппетитные блюда — приправленное специями копченое мясо с оливками, осенними фруктами и маринованными овощами, баранью ногу и тушеного зайца, но каждое из этих блюд убирали со стола почти нетронутым. Старший сын Мане, Хайме и его жена Франческа были не менее печальны, чем родители.

— Тяжело, когда нет сил оплакивать любимого брата, потому что твоя душа полна страха, — заметил Хайме, отодвигая тарелку.

— Страха? — переспросил отец, глядя на пепельное лицо жены, которая наконец перестала притворяться, будто наслаждается едой.

— Хайме, прошу, не говори об этом! Пожалуйста! — воскликнула Франческа.

— Да, — повторил он, ласково кивнув жене, — страха. Сегодня утром я видел на южном крыльце собора Ромеу, столяра, и он спросил, верны ли слухи, которые ходят о нас. И я уже не в первый раз слышу об этом.

— Что еще за слухи? — резко спросила мать.

— Что я умру следующим, как Лоренс. И что все мы, папа, на грани разорения. Он предложил нам помочь. Что происходит? Если это правда, ты не должен держать меня в неведении.

— Это бред, — с горечью ответил Понс, — который могут нести только городские бездельники.

— Думаю, я не уступаю другим в смелости, — продолжал Хайме, его лицо было исхудавшим и бледным. — Но нелегко смириться с тем, что придется умереть таким молодым и так страшно, как мой бедный брат. Оставить родителей в нужде, а Франческу одну с ребенком, которого никогда не увижу.

— Бедность — ничто, — подхватил разговор Понс, чтобы избежать серьезной темы. — Когда я был мальчиком, наша кладовка почти всегда была пуста, хотя отец много работал, но времена были суровые, и я боюсь, ему не хватало деловой смекалки. Голод можно вынести. Потом мой брат попытался разбогатеть, но у него не хватало терпения для тяжелой работы и предусмотрительных вложений. Только когда я женился…

— Твой брат, — произнесла Хоана Мане, прерывая рассказ мужа, — был ленивым и бесчестным человеком, который думал, что сможет разбогатеть, обманывая покупателей и поставщиков. — Хоана была младшей дочерью честного и преуспевающего торговца рыбой. Скромное приданое, которое она принесла мужу, — бережливость и деловая смекалка, унаследованные от отца, — были одной из причин их теперешнего процветания.

— Возможно, это правда, любимая, — печально произнес Понс, — но он умер молодым.

— Как он умер? — дрожащим от страха голосом спросила Франческа.

— От лихорадки. После того как покинул королевство. Говорят, это была жестокая смерть. Очень жестокая. Он заплатил за свои ошибки.

— Это нам пришлось платить за его ошибки, — возразила Хоана. — А также его несчастной вдове и детям, которых он бросил, когда его преследовали представители закона. Он разрушил все дела, оставил семью без гроша, как тебе прекрасно известно, муж. Что бы ни случилось завтра, Господь и святые были милостивы к нам, Хайме. Твоему отцу удалось выплатить долги дяди, вернуть его покупателей и превратись захудалое дело в процветающее. Я каждый день молюсь, чтобы этот злодей, который хочет нас погубить, погиб сам и вечно горел в аду, — с горечью добавила она.