Читать интересную книгу Последний шанс (СИ) - Лав Натали

-А что бизнес? Убежит? Альберт прекрасно справляется. Даже не ожидала от него этого. Я, конечно, контролирую. Но ты теперь тоже более-менее пришел в себя. А работать с документами можно из любой точки мира.

-То есть скрыть от вас, что я просто боюсь уколов, у меня не выйдет? - вот он серьезно сейчас?!

-Савва! - возмущаюсь я.

Мне вторит возглас Фриды Яковлевны:

-Савва!

-Ладно. Что уж вас и подразнить нельзя? Разумеется, я буду делать операцию. Завтра съезжу в офис. нужно подписать кое-какие документы и проверить всё перед отъездом. А послезавтра можем лететь.

-Вот и молодец! - заключает мама Саввы.

Мы опять оказываемся на чемоданах. Только на этот раз уехать нам придется надолго. На следующий день Савва и правда отправляется в офис. Его нет целый день. Возвращается он уставшим, но довольным.

Перелет проходит нормально. И нашу семью встречает Германия. Я хочу поселиться в гостинице на территории клиники, но Савва возражает, говорит, что с ребенком - это плохая идея, потому что жить придется длительный срок. В итоге мы снимаем чудесную небольшую квартирку в тихом районе.

Савву сразу же госпитализируют и начинают подготовку к операции. Меня саму она пугает, но Морозову я своего страха стараюсь не показывать. И себя тоже уговариваю, что ведь делают же операции и на сердце, и на мозге. Успешно делают. Почему в нашем случае должно быть по-другому?

Операцию назначают на одиннадцатый день после нашего приезда в Германию. Анализы у Саввы в порядке, поэтому причин тянуть нет.

Фрида Яковлевна порывалась прилететь, но Савва попросил ее этого не делать. Объяснил, что из-за этого чувствует себя более напряженным. Да и со мной перед операцией он проводит несколько минут, уверяет, что всё будет хорошо.

У дочки - няня. Её порекомендовали родственники Милы, которые живут здесь же. Оказывается, мир очень тесен. Мила, как может, подбадривает меня по телефону. До этого я завалила ее видами Германии.

Но сейчас я не могу отвлечься. Операция длительная. Идет уже пятый час, а я лезу на стену.

-Алька, не дури! - отчитывает подруга меня, - Молодой, здоровый мужик. Выдержит.

Я и сама понимаю, что так оно и должно быть.

-Как там крестница? - старается она переключить мое внимание.

-Нормально, - отвечаю, а сама гипнотизирую глазами стрелки часов, что висят в больничном коридоре, - Вчера выучила "Guten tag"(добрый день). Теперь без конца повторяет.

-Радуйся. Растет будущий полиглот.

-Конечно, - соглашаюсь с ней. И тут же добавляю, - Мил, скажи мне, что ничего плохого с ним не случится...

-Дурочка! - ругается она, но как-то по-доброму, - Разумеется, не случится. Сейчас прооперируют, и он на вашей свадьбе еще вальс танцевать будет.

Очень хочется, чтобы так и было. Я хочу танцевать на нашей свадьбе.

Мила со мной прощается. И я остаюсь в больничном коридоре перед часами, которые будто отмеряют мою собственную жизнь. Операция затягивается. Фрида Яковлевна начинает звонить чаще. Когда подходит к концу десятый час ожидания, она говорит, что взяла билет на самолет и вылетает к нам. Я ее не отговариваю. Сама уже не знаю, что думать.

Но вот ко мне, наконец, выходит врач, замученный, но довольный. Говорит, что операция прошла успешно. Савва в реанимации.

Доктор отправляет меня домой. По дороге я всё время плачу. От счастья.

Врачи совершили настоящее чудо. Но и Савва - тоже. Германия становится нашим домом на долгих восемь месяцев, в течение которых мы вместе проходим через боль, страдания, местами - отчаяние и огромную работу.

Когда возвращаемся домой, Морозов прямо в зале аэропорта танцует чечетку.

Меня за него берет гордость. И за себя тоже.

Мы справились.

Эпилог

Эпилог

Аля

Три года спустя

В доме пахнет елью, которую сегодня установили. До Нового года осталась неделя, но Кристина просит устанавливать елку заранее. И мы с мужем охотно идем ей навстречу. Я сама очень люблю эту предпраздничную атмосферу. Хотя дед Мороз уже выполнил все мои заветные желания. У меня самый любимый муж и самая чудесная дочь на всем белом свете. А еще через три месяца у нас с Саввой родится самый замечательный сын.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Снова смотрю на спящую дочку, буквально купаясь в счастье. В минуты отчаяния я и не думала, что моя жизнь станет такой - наполненной до краев. Длинные ресницы девочки отбрасывают тени на щеки, а мне до безумия хочется поцеловать каждую ресничку. Но, разумеется, я этого не делаю.

Бросаю последний взгляд на спящую дочку и выхожу из ее комнаты. Я ее только недавно уложила. Она крутилась возле елки и любовалась красивыми шарами и искрящимися огоньками. А у меня не хватало духа оборвать детские восторги.

Не торопясь, спускаюсь по лестнице нашего с Саввой дома. Сюда мы переехали после свадьбы. Которая состоялась после возвращения из Германии. На следующий день мы подали заявление в ЗАГС. И уже через месяц сыграли свадьбу. Фрида Яковлевна не позволила ограничиться скромной церемонией. Торжество было совсем не скромным, но очень мне понравилось. Больше всего то, что Савва смотрел на меня влюбленными глазами.

В брачную ночь я узнала, что я - самая лучшая женщина на свете и что он меня очень сильно любит. Мне нравится слушать его признания. Мне их всегда мало. От них я таю, как мороженое на солнце.

Завариваю себе чай и иду в гостиную. Чашку ставлю на журнальный столик и подхожу к окну. Крупные хлопья снега, кружась в воздухе, тихо опускаются на землю, усиливая ощущение грядущего праздника. Перед домом тоже всё уже украшено и теперь мигает разноцветными огоньками.

Усаживаюсь на диван и любуюсь елью. Саввы пока нет. Он звонил минут сорок назад, сказал, что скоро будет. Предновогодний период выдался очень напряженным, а Морозов - всё такой же трудоголик. Я не пытаюсь переделывать. Я люблю его таким, какой он есть. Со всеми достоинствами и недостатками. Когда он меня бесит, я вспоминаю то время, когда он находился между жизнью и смертью после падения вертолета, и время ожидания в больничном коридоре, когда ему делали операцию. Это сразу остужает любое раздражение. Без него мне холодно и пусто. И я не хочу его потерять.

Смотрю на часы - без пятнадцати одиннадцать. Знаю, что Савва вот-вот приедет. Он всегда держит свое слово.

И точно - раздаются тихие шаги. В гостиную заходит мой муж - высокий, широкоплечий, до умопомрачения красивый, со спрятавшимися в волосах снежинками, которые еще не успели растаять. На плечах у него тоже снег. От него веет морозной свежестью. А еще им самим.

-Аль... Тебе отдыхать надо, а ты меня ждешь, - приближается ко мне и целует.

Его рука ласково гладит мой округлившийся животик. Сынок чувствует, что папа вернулся домой и пинается. А я смакую вкус своего мужчины. Интересно, возможно такое, что когда-нибудь он мне надоест? И тут же мысленно кручу пальцем у своего виска. Не знаю, что должно случиться, чтобы я его разлюбила. Если даже то, что произошло, никак не повлияло на это чувство.

-Я Крис только недавно уложила. Она так обрадовалась елке, что долго не могла уснуть. А еще - я очень по тебе скучала... - моя ладонь прикасается к его щеке, пальцы очерчивают контуры любимого лица.

-Я по тебе тоже, - шепчет Савва и углубляет поцелуй.

Мои руки смыкаются на его шее. И я жмусь ближе, впитывая его каждой своей клеткой.

Он отстраняется первым. Негромко смеется.

-Алька, я когда-нибудь тебя перестану хотеть?

-А что это плохо - хотеть меня?

-Нет. Это классно. Но помнится, твой врач обещала меня кастрировать, если я буду приставать к беременной тебе без её разрешения.

Теперь мы уже хохочем вместе, вспоминая грозное лицо моего гинеколога, которая ведет мою беременность.

Однако мы оба ее слушаемся, потому что ради этой беременности нам пришлось пройти трудную дорогу. Мы с Саввой оба обнаружили, что дети посылаются нам небесами. Второго ребенка мы хотели оба. И после того, как поженились, планировали мою беременность. Только она не наступала. Месяц, два, три... Год... Потом начались обследования и лечение. У Саввы обнаружились проблемы.