— И ты думаешь найти его в моих объятиях?
Дождь полил вовсю, ледяные струи так и хлестали, стекая по их сплетенным телам, но ни Джейк, ни Ребекка не замечали этого.
— Не знаю! Разве есть смысл в том, чтобы прятаться от зова плоти? Или в том, чтобы вести под дождем этот дурацкий спор?
— Ни малейшего, — согласился Джейк. — Пойдем. Вернемся в мотель.
И потянул девушку к машине, хорошо понимая, что поездка остудит их пыл, и тогда Ребекка сама здраво рассудит, нужно ли ей пускаться в такое безрассудство.
Но она лишь помотала головой, упираясь изо всех сил. Стоит им оказаться в знакомом до тошноты салоне машины — и у них будет время, чтобы опомниться и задуматься, а именно этого она как раз не хотела делать. Ей нужен был Джейк, пусть даже и ненадолго. Ей нужна была та хрупкая ниточка, что на миг протянулась между ними вчера на кладбище, а там будь что будет.
Она ткнула пальцем в сторону сарайчика, где вчерашний подросток ставил газонокосилку.
— Ты с ума сошла! — крикнул Джейк, пытаясь перекрыть оглушительные раскаты бури.
Ребекка оттолкнула его и сломя голову бросилась по мокрой траве к сарайчику. Рванув дверь, она поспешно нырнула внутрь и, тяжело дыша, мимолетно порадовалась тому, что в маленьких городах, в отличие от больших, не принято навешивать замки где попало.
Мгновение ей казалось, что Джейк не побежит следом, что желание не сжигает его с такой же яростной силой, но тут он ввалился в сарайчик, едва не запнувшись о косилку, и поспешно захлопнул за собой дверь. Крохотное помещение тотчас погрузилось в полумрак, лишь из жалкого оконца сочился тусклый свет, изредка полыхавший отблеском молний. В углу стояли грабли и лопаты, а дощатый стол был уставлен пластиковыми бутылками.
Джейк притянул Ребекку к себе и осыпал неистовыми, жаркими поцелуями — совсем как вчера, на кладбище, но вчера она была вне себя от горя, а сегодня твердо решила не упустить ни единой сладостной минутки, сохранить их в памяти, какая бы новая боль ни ждала ее впереди. Что из того, что она одинока, никому не нужна — сейчас, в этом жалком сарайчике она принадлежит Джейку. Быть может, иной близости, кроме этой, и вовсе не существует в мире.
На губах его таял вкус дождя, и влажная кожа пряно и сочно пахла желанием. Буря бушевала в крови Ребекки, сливаясь с неистовым грохотом июльской грозы.
Одним движением Джейк сдернул с нее блузку и отшвырнул прочь. Освобожденная от ткани, грудь Ребекки легла в его жадные ладони, и он, наклонив голову, впился губами в розовый отвердевший сосок.
Одна рука Ребекки запуталась в его волосах, другой она вцепилась в лицо Джейка, с наслаждением ощущая реальность его сильного, надежного тела, радуясь тому, что он так близко и ничто их не разделяет.
Ласки Джейка становились все смелей и настойчивей, но на миг Ребекке почудилась в них рассудочная опытность, и тогда она, не задумываясь, остановила его руку.
Джейк поднял на нее затуманенные страстью глаза.
— Хочешь, чтобы я перестал? — спросил он хрипло. — Именно сейчас?
— Нет, — сказала Ребекка, потянувшись к его рубашке, — я всего лишь хочу, чтобы мы были действительно близки. Я хочу видеть тебя всего, касаться тебя, ласкать так же, как ты ласкаешь меня.
Тогда Джейк, не колеблясь, содрал с себя рубашку — пуговицы так и брызнули о дощатый пол. Не успела она перевести дыхание, как он так же стремительно избавился от джинсов и предстал перед ней почти нагим.
Ребекка расстегнула пояс и уронила его на пол, затем хотела снять юбку — но тут Джейк остановил ее. Опустившись на колени, он приподнял юбку и нарочито медленным движением стянул с ее бедер узкие трусики. Рука его скользнула к потаенному местечку между бедер, и девушка застонала, чувствуя, как растет в ней сладостный, изнуряющий жар.
Дрожащей рукой она потянулась к бедру Джейка, полная решимости ответить ему такой же смелой лаской, но он со стоном отстранился, и на миг девушка оцепенела, решив, что ее отвергли.
— Не спеши, — пробормотал он, — я и так уже весь горю… Дай мне посмотреть на тебя нагую. Я хочу видеть тело, которое каждую ночь дразнит и мучит меня сладкими снами.
Джейк видел ее во сне, он желал ее с той же силой и так же изнывал от желания! Одна мысль об этом сильнее воспламенила Ребекку. Она поспешно расстегнула юбку, и та стекла мягкими складками на пол — в тот самый миг, когда тесный сарайчик озарила вспышка молнии. Мужественная нагота Джейка была прекрасна, и Ребекка жаждала лишь одного — поскорее испытать все наслаждение, какое могла подарить ей эта пылкая великолепная плоть.
Джейк бережно очертил кончиками пальцев ее округлые, полные груди, тонкую талию, белоснежные крутые бедра.
— Как ты прекрасна, — прошептал он. — Куда прекрасней, чем в самых безумных моих снах…
И привлек девушку к себе, так тесно, словно хотел, чтобы тела их слились в одно. Губы его нетерпеливо и властно искали ее губы, язык дерзко проникал во влажную глубину приоткрытого рта, точно дразня ее легкими быстрыми касаниями. Ребекка выгнулась, целиком отдаваясь во власть его жадных рук, и желание бушевало в ней, словно огненный ураган.
Джейк бросил свою рубашку на край стола и бережно опустил Ребекку на это импровизированное ложе. И вдруг резко, одним ударом вошел в нее, заполнив ее целиком.
— Прости, — хрипло выдохнул он, — я не хотел спешить, но ты… ты свела меня с ума…
— Не надо, — прошептала она, задыхаясь, — не надо… не извиняйся… продолжай… пожалуйста…
И он повиновался, с каждым движением все глубже проникая в нее. Тела их слились в безумном ритме страсти, словно вторя нарастающим раскатам грома. Теперь молнии сверкали почти непрерывно, и эти вспышки озаряли сарайчик, отливая колдовским светом на преображенном страстью лице Джейка.
Ребекка обхватила его за плечи, всем телом вторя ритму его неистовых движений, покуда что-то не взорвалось в ней, глубоко внутри, и не растеклось по всему телу сладостной, опьяняющей истомой. Или это был завершающий аккорд грозы?
Сжимая Ребекку в объятиях, Джейк уронил голову ей на плечо, и его прерывистое дыхание становилось все слабее и тише. Лишь сейчас она ощутила, что тяжесть его тела буквально пригвоздила ее к столу.
— Мне неудобно, — пробормотала она, пытаясь высвободиться, и Джейк тотчас выпрямился, разжав объятия.
— Извини, — сказал он, и Ребекка на миг окаменела — то же самое она услышала после поцелуя на кладбище, и обыденное это слово тотчас свело на нет все дикое очарование страсти.
Умом она понимала, что Джейк всего лишь просит прощения за причиненное неудобство, но это неловкое «извини» швырнуло ее с высот блаженства на грубую, реальную землю, в неприглядный сарайчик, за стенами которого бесновался ливень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});