приобретать особое значение такие обстоятельства, как нахождение трупа в кустах довольно далеко от дороги и отсутствие в заключении судмедэксперта категорического вывода о том, что повреждения потерпевшему нанесены именно автомобилем. «Твердым тупым предметом, возможно выступающими частями автомобиля» — вот что говорится в этом заключении. Все это заставляет усомниться в вине Трушина. Адвокат закономерно высказал предположение не о наезде, а об убийстве потерпевшего неизвестными лицами.
— А я, например, убежден в виновности Трушина. Многие факты, которые вы считаете сомнительными, вполне объяснимы, в частности нахождение трупа в кустах, в шестнадцати метрах от дороги. При скорости автомобиля под сто километров в час потерпевший вполне мог быть отброшен далеко в сторону. Удар был очень сильным, не случайно у него оторвались почки...
— Дорогой мой, — улыбнулся прокурор, — я, так же как и вы, убежден в виновности Трушина. Но его вина должна быть доказана объективно, независимо от моего или вашего убеждения. Необходимо найти то, может быть, единственное доказательство, которое объяснит ситуацию и не будет зависеть от признания или отрицания обвиняемым своей вины. Подумайте, как найти это доказательство.
— Разрешите, я доложу свои соображения завтра.
В тот день пришлось до полуночи просматривать последние выпуски сборника «Советская криминалистика на службе следствия».
— Эврика! — наконец пробормотал я удовлетворенно и отправился спать.
Наутро в первую очередь поинтересовался в милиции, где находятся вещи потерпевшего и крыло автомобиля. С радостью узнал, что вещи выданы родственникам потерпевшего, а крыло так и осталось на поврежденной машине.
Сначала решил допросить обвиняемого.
— Знаете, после того, как меня арестовали, отпало всякое желание ремонтировать машину и садиться за руль. — Трушин заискивающе улыбнулся и полез в карман за папиросами.
— А может, вы испытываете к автомобилю отвращение не из-за ареста, а из-за чего-то более серьезного?
— По всей видимости, из-за ареста. — Трушин отвел взгляд в сторону, помолчал, а затем, будто убеждая самого себя, повторил: — Конечно, из-за ареста, что-либо другое исключается.
Слесарь станции технического обслуживания в присутствии понятых снял с автомобиля Трушина поврежденное крыло. Я составил протокол изъятия. Затем несколько часов пришлось потратить на тщательный осмотр одежды погибшего. Вечером доложил свои соображения прокурору:
— Работать сейчас с Трушиным нет никакого смысла. Он чувствует неуверенность и вполне может снова признать себя виновным, а в суде повторится прежняя история. Считаю, что нужно продолжать расследование, условно отбросив показания Трушина. Сейчас я приобщил к делу новые вещественные доказательства. Правда, осмотр одежды ничего не дал, но я надеюсь на экспертизу. Она должна установить, имеются ли волокна от одежды потерпевшего на крыле автомобиля и есть ли на одежде потерпевшего следы краски, которой окрашено крыло.
Через десять дней услышал в телефонной трубке энергичный голос старшего эксперта:
— Поздравляю. Приезжайте.
Теперь я был готов к завершающему разговору с Трушиным.
Обвиняемый осторожно пристроился на краешке стула и вопросительно взглянул на меня. Во взгляде читались настороженность, ожидание и тоска.
— Располагайтесь удобнее, разговор будет долгим.
Трушин доставил мне много хлопот, а моим коллегам и неприятностей, но я на него не злился. Вообще старался не злиться на подследственных, справедливо считая, что озлобленный следователь — это уже не следователь. К обвиняемому можно относиться по-разному: иногда с сочувствием, иногда с брезгливостью, но никогда — со злобой.
— Вы, Трушин, грамотный человек, инженер, и потому буду с вами предельно краток и откровенен... По вашему делу проведена сложная комплексная экспертиза, и заключение экспертов единогласно.
Трушин внимательно слушал, безвольно опустив руки.
— В складках плаща погибшего обнаружены микроскопические частицы краски. По цвету и иным показателям они совпадают с соответствующими параметрами краски вашего автомобиля.
Трушин закусил нижнюю губу.
— Но это еще не все. При осмотре крыла на пластмассовом указателе поворота обнаружен микроскопический след расплава пластмассы. Скорость у вас была очень высокая, удар оказался сильным, потому и образовался расплав. А в нем найдено шесть микроволокон ткани, из которой изготовлен плащ погибшего. Установлены и другие совпадения. В общем, читайте заключение сами и делайте соответствующие выводы. — Я подал Трушину заключение экспертов.
— Верю вам, — тихо вымолвил инженер и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула.
Какое-то время в кабинете стояла тишина. Оставалось терпеливо ждать. Трушин заговорил неожиданно, не открывая глаз:
— Это было так. Перед моей машиной промелькнула тень человека, и сразу же раздался резкий сильный удар. Машину сильно тряхнуло, у меня почти выбило руль из рук. Все произошло так неожиданно, что я не успел сбросить газ и коснуться педали тормоза. Автомобиль остановился только метрах в шестидесяти-семидесяти от места столкновения. Я вылез из кабины и пошел назад. На обочине никого не было. «Обошлось», — подумал я тогда. Но, оказывается, не обошлось, просто труп забросило далеко в кусты. А позднее я не только вас, но даже сам себя убедил, что задавил собаку: ведь нужно какое-то облегчение совести.
— Ну и как, облегчили вы совесть ложью?
— Нет, — устало ответил Трушин.
Еще раз проанализировав имеющиеся доказательства, я приступил к окончанию обвинительного заключения.
5. Простое дело
Уже пятый год я работаю следователем. За этот период, как говорится, много воды утекло. Много расследовано происшествий, и загадочных, и заурядных. Много можно было еще порассказать читателю. Но хочу остановиться на одном простом деле, простом с точки зрения расследования. Дело не таило в себе загадок. Все было ясно как на ладони. И тем не менее происшествие потрясло меня. Потрясло как человека, как гражданина.
Как сейчас помню. Морозный февральский вечер. Голые ветви полумертвых деревьев уныло скребутся в оконные стекла небольшого деревянного домика, в котором квартирует наша маленькая семья: мы с Надей и двухгодовалый Андрейка. Стук ветвей за окном неожиданно заглушается звуком подъехавшего автомобиля. «ГАЗ-69», — определил я на слух.
В печи весело потрескивали сухие лиственничные дрова, жарко натопленную комнату, в которую только что пришел с мороза, покидать не хотелось.
«Может быть, не на происшествие», — с надеждой подумалось мне. Призывный сигнал автомобильной сирены начисто развеял мои иллюзии. Набросив на себя полушубок и прихватив папку с бумагами, я выскочил на улицу.
— Два трупа в микрорайоне, — сообщил замначальника милиции Санников, когда я сел в машину. Микрорайоном в нашем сибирском городке называли новый современный поселок домостроительного комбината.
Поднимаемся на второй этаж многоквартирного панельного дома. В нос бьет приторный специфический запах свежей крови: в прихожей на полу большая лужа со спекшимися бесформенными сгустками, стены в ярко-красных