К чему бы это? В городе ни один рабочий не обращал на нас внимания.
— Здесь налево и вдоль обрыва, — подсказал Валентин Сергеевич, поскольку дорога у дачного поселка разветвлялась на улочки.
Я свернул, и мы медленно покатили по едва приметной колее, заросшей мелкой травой. Ветки садовых деревьев с противным скрипом заелозили по. дверцам. Садовые участки были маленькими, поэтому разнокалиберные домики стояли друг от друга не далее чем в пятнадцати метрах. Вид у домиков был жалкий — понятное дело, здесь обустраивалась отнюдь не современная элита общества, а люди среднего и ниже достатка, для которых клочок земли служил средством к существованию. Но, странное дело, кроме рабочих на въезде в поселок, никого на участках не было. И это в разгар весны, когда самое время вкалывать на своих сотках.
Чем выше мы поднимались на косогор, тем ближе и грознее вырастала перед нами стена купола с клубящимся внутри розовым туманом. С косогора хорошо просматривалось, как стена, изгибаясь, пересекает Лузьму и уходит за горизонт идеально вычерченной дугой. Я посмотрел на реку и чуть не потерял управление машиной. Вода у стены пенилась розовым молоком, и течение реки из-за стены ничуть не замедлилось. Все-таки прав был Валентин Сергеевич — поверхность купола обладала избирательной проницаемостью.
— Стоп! — крикнул Бескровный, и я изо всей силы нажал на тормоз. До стены оставалось метра два. — О чем вы думаете, мы чуть не врезались!.. — начал он, но, посмотрев мне в лицо, осекся. — Запомните, Артем, — он ободряюще потрепал меня по плечу, — рассеянность и склероз — это прерогатива моего возраста. Вам еще рановато…
Он выбрался из машины, потянулся, разминая спину.
— Вот мы и дома.
Участок у писателя был донельзя запущенный, заросший сорняками, за зиму превратившимися в сухостой, но старые деревья еще жили и готовились цвести. В углу участка, чуть ли не упираясь в стену розового купола, стоял небольшой обшарпанный домик, сложенный из шлакоблоков, рядом с ним, за яблоней, находилась беседка с широким деревянным столом.
— Выходите, відходите, — предложил Валентин Сергеевич. — Извините за беспорядок — года два как сюда не заглядывал. Но, чем богаты…
Я выбрался из машины, с тоской огляделся по сторонам. Циклопическая стена, нависающая над участком, угнетающе действовала на сознание, несмотря на «веселый» розовый цвет. Жить в такой обстановке не хотелось еще более, чем в городе.
— Послушайте, Валентин Сергеевич, — сказал я, — давайте уедем отсюда.
Бескровный посмотрел на меня, затем огляделся по сторонам и надолго задержал взгляд на розовой стене, проходившей по меже как раз за его участком.
— Вниманию заинтересованных лиц: городская прокуратура наложенным платежом распространяет подписку о невыезде… — проговорил он в никуда, затем повернулся ко мне. — Я вас понимаю, — вздохнул он, — но я уже никуда отсюда не преду. А вы — как хотите.
Он достал из машины сумку, вынул из нее запеленатого в плед кота, освободил его и поставил на землю. От гордости и достоинства саблезубого Пацана ничего не осталось — растерял по дороге. Очутившись на земле, он вжался в нее и дрожал, испуганно озираясь, прижав уши и распушив шерсть. Узкие зрачки расширились, зеленые глаза превратились в черные бессмысленные пуговицы, торчащих из пасти клыков стало почти не видно.
Тем временем Бескровный открыл ключом двери домика и принялся снимать с окон ставни, прикрученные изнутри болтами к рамам.
Я еще раз с тоской огляделся по сторонам. Прав был писатель — бежать из-под купола некуда. Нигде душа не обретет покой… Я тяжело вздохнул, открыл багажник и, достав пакеты с провизией, понес их в беседку.
Глава 15
Внутри домик делился на две крохотные комнатки: первая, где с трудом разместились большой двухтумбовый стол, электропечь на металлической подставке и два стула, служила прихожей и кухней одновременно, вторая была спальней с двумя панцирными кроватями и печкой-буржуйкой. Штукатурка на стенах и потолках потрескалась, по углам висела паутина, и все предметы в домике покрывал толстый слой пыли.
— Посидите в беседке, пока я здесь уберу, — принялся выпроваживать меня из домика Валентин Сергеевич. Он нагнулся и достал из-под кровати веник.
— Чего уже там, — махнул я рукой. — Ведро есть?
— Посмотрите под столом.
— А где воды набрать можно? К реке надо спускаться?
— Только не к реке! Обрыв там такой — шею свернете. Колодец почти по центру участка, за вишней.
Провозились мы часа три, наводя порядок в домике, развешивая на перилах беседки и кустах отсыревшее за зиму белье с кроватей, перемывая посуду. Затем Валентин Сергеевич наладил насос и закачал воду в бак душевой кабинки, стоявшей за домиком. Принимать душ из ледяной колодезной воды мы не отважились и умылись из рукомойника.
— Жить можно, — сказал Бескровный, вытираясь полотенцем. — Будет холодно ночью, печурку растопим. Дрова есть. — Он кивнул на поленницу, сложенную у душевой кабинки и прикрытую посеревшей за зиму полиэтиленовой пленкой. — А сейчас, как положено, обмоем новоселье. Идемте в беседку.
Я скептически покосился на писателя. Похоже, выпить он был не дурак и потреблял часто.
— Что-то мне на нашем новоселье невесело… — вздохнул я и кивнул в сторону нависающей над нами стены купола.
— Проще относитесь к жизни, молодой человек! — заметил Валентин Сергеевич, расстилая на столе в беседке газеты. — Проще…
— Между прочим, — заметил я, — спиртного мы не взяли.
— Обижаете, гражданин начальник! — рассмеялся он, доставая из спортивной сумки три бутылки коньяка. — Кота и коньяк я никому не доверю!
— Опять пить… — поморщился я. Ни пить, ни есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. — Кстати, а где кот?
— Под кровать забился, — отмахнулся Валентин Сергеевич, нарезая хлеб и готовя бутерброды. — Дня два адаптироваться будет уж такие повадки у кошачьих.
— При чем здесь повадки? — заступился я за кота. — Коньяк — не валерьянка, вас в темной сумке с бутылями валерьянки полдня потаскать, и вы под кровать забьетесь. — Развернув фольгу на гриле, я позвал: — Кыс-кыс-кыс!
— Он на кыс-кыс не откликается, с ним надо по-человечески. Пацан, кушать!
Но и на «человеческое» обращение кот не отреагировал и не вышел из домика.
— Ничего, мы ему потом костей на блюдечке под кровать поставим… Все, для начала достаточно, — сказал Валентин Сергеевич, открыв банку с маринованными грибами. — Садитесь.
Я сел. Валентин Сергеевич откупорил бутылку, налил в граненые стаканы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});