Этелия громко фыркнула, адресовав свой скепсис то ли в сторону королевы, то ли в адрес дочери. Доктор Гриз неожиданно пробудился и, к радости Татьяны, сообщил, что кучер пришел в себя, его слух и зрение восстанавливаются. Это не целиком заслуга доктора, маг Карфэ составил рецепт лекарства перед отъездом.
Уф, какое облегчение! Таня уже готова была потратить на кучера свое желание. Ведь он пострадал, просто оказавшись не в то время не в том месте. Все хорошо, что хорошо заканчивается, но расслабляться не стоит. Будущее кажется совершенно неопределенным…
Таня и Онция, наконец, вырвались из-за стола и отправились спать. Онция вела себя, как будто находилась во сне: рассеянно улыбалась, отвечала невпопад. Таня всерьез ей позавидовала. Вот она тоже влюблена, но вместо радостных перспектив – один туман.
Татьяна всю ночь ворочалась в душной пышной постели, и, в конце концов, просто стянула один из матрасов на пол. Там она наконец заснула, уже под утро, и проспала неприлично долго.
Ей предстоял разговор с Синди.
Золушка помогала Арамзу в саду. Пожилой садовник с кряхтеньем влезал на лестницу и обрезал верхние побеги роз, затронутые вчерашней магической атакой. Волна тьмы больше ничего не тронула, но розы сильно пострадали.
Таня чувствовала себя разбитой и несчастной. Она зачем-то побродила по дому, прислушиваясь к его звукам. Надо же, замок, построенный Фердинандом Лю Дэбрэ, оказался магической крепостью.
Ей захотелось еще раз взглянуть на портреты отчима и отца. Этелия повесила их рядом на стене в охотничьем зале, среди трофеев королевского лесничего. Граф и барон красовались под медвежьим оскалом и неодобрительным оленьим прищуром.
Отец Тьяны, граф Лю Нобье, был интересным мужчиной. Он позировал живописцу в самом расцвете лет, голубоглазый аристократ с надменным взглядом. Лицо барона Лю Дэбрэ пересекал шрам. Но его глаза были добрыми, немного грустными.
Стоп! Таня пристально вгляделась в изображения. Голубоглазый граф, Этелия с очами прозрачно-синими, как у котенка, Онция, с выпуклыми глазами цвета моря… и Тьяна с карими глазищами. Что-то не сходится.
Зимой Кира писала книгу о королевском подкидыше и изучала тему наследования цвета глаз, все эти доминантные, рецессивные факторы и прочее. Тане, само собой, тоже пришлось углубиться в тему. Нет, бывают, конечно, мутации и генетические сюрпризы, но факт налицо: она не очень вписывается в историю брака Этелии и графа Лю Нобье. А вот что касается барона…
– Меня выдали замуж в шестнадцать, но я так и не смогла полюбить своего мужа.
Таня обернулась. Матушка стояла у камина, глядя на портрет второго супруга. Казалось, Фердинанд печально улыбается своей вдове.
– А потом я встретила его. При дворе. В один единственный день, когда муж решил представить королю свою супругу и крошечную дочь.
– И вы так и не смогли расстаться?
– Не смогли. До самой смерти Лю Нобье. Он не знал, что ты не его дочь, но это не имело значения – он не любил ни тебя, ни Онцию. Он ждал сына. А вы… вы очень старались и соперничали за его внимание. А потом он умер, – Этелия вздохнула. – Я вышла за Фердинанда и думала, что буду счастлива до конца дней своих. Но… не получилось. Фердинанду никогда не сиделось на месте. Он шел к своей мечте – создать сад магических растений при Академии. Очередная экспедиция вернулась без него…
По взгляду стоявшей перед ней женщины Тьяна могла с точностью сказать: та любила… любила до сих пор… и была безутешна, несмотря ни на что.
– Значит, мы с Синди…
– … единокровные сестры.
– Но тогда почему… ты так с ней обращаешься?
– Как? – Этелия непонимающе нахмурилась.
– Плохо. Заставляешь трудиться, как служанку.
Этелия слегка закатила глаза:
– Тьяна, опять ты за свое? Только не говори, что к тебе вернулись приступы глупости. Ты же должна все помнить.
– Что конкретно?
– По завещанию Фердинанда Синди достаются Дэбрэ-холл и земли до Грушевого леса. Я получаю поместье в Антарции со всеми прилегающими владениями. Кроме того я выплачиваю Золушке деньги, которые хранятся в банке до ее совершеннолетия. У вас у каждой есть свой счет. Так?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Таня кивнула. Вроде все по справедливости.
– Четыре года назад Синди обманом проникла в банк, сняла часть денег и отдала их… неизвестно кому, якобы в благотворительных целях. Затем сама же пришла ко мне, повинилась и попросила о сделке: она отрабатывает все потраченные деньги работой в замке. Я кладу заработок на ее счет. Тьяна, я все эти годы платила Золушке далеко не как служанке, ты сама понимаешь, восполняя утраченную сумму. И в чем ты меня обвиняешь?
Татьяна громко выдохнула. Ну и дела! Вот почему Синди так ревниво относится к своей работе! Вот почему она считает свой удел справедливым!
– Мама, прости, что подумала о тебе плохо! – воскликнула Таня. – Мне нужно поговорить с Синди!
– Только не подеритесь снова! – крикнула Этелия ей вслед.
Глава 18
Золушка придерживала лестницу, Аман Арамз аккуратно обрезал почерневшие ветви. Когда Таня подошла, он с благоговением произнес сверху:
– Амесси Тьяна! Чудесный сегодня денек! Мы живы и все хорошо! А я вот привожу в порядок защиту Дэбрэ-холла. Как этот ваш маг подошел, я ему сразу о том сказал. Мол, защита – вон она, повсюду растет.
– Защита в розах? – удивилась Таня.
– Так истинно в них, – гордо подтвердил довольный садовник. – Барон привез их с севера, а потом долго магичил. Вывел новый сорт, чтоб всем злым чарам была преграда. Цветет зимой и летом. Думали, это так, господина Фердинанда прихоть? Ан нет! Пришла беда – отстояли замок наши розочки. А если их выкорчевать – вырастут снова, но замок не сдадут.
– И как они называются? – спросила Татьяна.
Так вот где источник магии Дэбрэ-холла!
Арамз почему-то помедлил с ответом. Вместо него заговорила Синди:
– Сорт называется «Тьяна», – спокойно сказала она. – Означает «благословленная Небесами».
Таня посмотрела вверх. Сквозь острые листья пробивалось солнце. Нагретые лучами бутоны испускали неземное благоухание.
– Это прекрасно! – прошептал Труэль, хлюпнув носом. – Розу назвали в честь вас… или вас в честь розы.
Татьяна молчала. В памяти мелькали воспоминания, ранее ей недоступные.
Их переезд в Дэбрэ-холл. Теплые руки доброго великана. Великан счастлив ее видеть. Его маленькая ревнивая дочь, недавно потерявшая маму, делает все, чтобы ее заметили – балуется и капризничает. Тьяна хочет с ней подружиться, но та убегает в конюшни. Все как всегда: в огромной бочке меда – несколько ложек дегтя, но их вполне достаточно.
Сад, розы, мгновения безмерного детского счастья. Когда великана нет рядом, Тьяна хвостиком ходит за садовником, больше мешая, чем помогая.
Ночью в двери замка стучится человек в пыльной одежде. Он еле держится на ногах, от него дурно пахнет конским потом. Вестник. Он что-то говорит баронессе, от чего та падает на пол без сознания.
Растерянная Этелия… траур… запах нюхательных солей. Тьяна вертится под ногами. Ее отсылают на кухню. Там вкусно пахнет. Флора варит леденцы в огромном медном тазу… клубничные… малиновые… смородиновые и дает Тьяне попробовать. Жизнь становится немного слаще.
Маленькой Тьяне не нравится ее черное платье, она просит заменить его на розовое. Этелия вдруг соглашается.
Великана нигде нет…
… Таня тряхнула головой, вынырнув в явь из воспоминаний, ярких, как фильм. Внимательно наблюдавшая за ней Синди вдруг сказала:
– Сегодня у меня не так много работы. Этелия обо мне забыла, нужно этим воспользоваться. Есть одно место… хочешь выпить?
– Хочу, – неожиданно для самой себя ответила Таня.
… – Маг сказал, чтобы мы сидели дома, – неуверенно пробормотала Таня, оглядываясь.
Заведение было, мягко выражаясь, невысокого пошиба, но на двух девушек в темных плащах никто не обращал внимания. Татьяна вдруг остро почувствовала, что толком ничего не знает о мире, в который попала. Вот она, его настоящая жизнь. Она тут, а не во дворце.