– Ведь это просто шедевр, – объявила Кэйси, опрокидывая попкорн в миску. – Ни одного неудачного зерна.
Джордан запустил руку в миску.
– А где масло?
Элисон тоже сунула руку рядом с дядиной.
– Берите с полки, – деловито проинструктировала их Кэйси.
Да, работали они отнюдь не в молчании. Элисон болтала, когда не жевала, но нитка ее увеличивалась с каждой минутой. А Кэйси казалось, что она уже не раз вот так, вместе с ними, готовилась к встрече Рождества и что им предстоит встретить вместе еще не один праздник. Но в глубине души она понимала, что это первый и последний раз. Ее охватила дрожь.
– Холодно? – спросил ее Джордан.
– Нет. – И она постаралась подавить неприятные мысли. – Просто коза наступила на то место, где будет моя могила.
– Не коза, а гусь, – улыбаясь, поправил ее Джордан.
– Гусь, коза, какая разница. – Она пожала плечами и занялась попкорном. – У тебя не очень хорошо получается, Джордан, – заметила Кэйси укоризненно.
– Мне нужен пример.
– А моя нитка будет самой длинной, – заявила Элисон, – в ней будет целых сто миль.
– Цыплят по осени считают, – усмехнулась Кэйси.
– А как ты ухитряешься это делать, Джордан? – спросила вдруг Кэйси, внимательно наблюдая за ним. – Это у тебя получается само собой или надо было практиковаться?
Джордан уставился на нее в полном замешательстве.
– Я про твои брови. Как это тебе удается вздергивать только одну? Хотелось бы мне тоже так научиться, у меня получается всегда одновременно. Давайте выпьем по чашке горячего шоколада.
Она вскочила с места и открыла буфетную дверцу. Джордан перестал нанизывать бусы.
– Кэйси, подойди сюда.
– Джордан, приготовление горячего шоколада требует особой сосредоточенности и осторожности, не смей отвлекать меня.
Она тщательно отмерила количество молока. Тогда он сам подошел к ней, взял за руку, подвел к порогу и показал пальцем на пучок омелы, висевшей над ее головой. Кэйси улыбнулась, глядя на омелу. Ох уж эти традиции! Кажется, Джордану понравилось их соблюдать.
– Она настоящая?
– Настоящая, – заверил он ее.
– Ну, в таком случае… – И она легко поцеловала его в губы.
– Но в кино не так целуются, – заметила Элисон, вытаскивая еще порцию попкорна.
– Совершенно верно, – поспешно согласился с ней Джордан, прежде чем Кэйси успела хоть что-то сказать.
Он обнял ее и показал, как это делается по-настоящему. Поцелуй был долгим, и от его сладости у Кэйси даже слегка закружилась голова. Она притиснула Джордана к себе.
«Она запомнит этот поцелуй, в нем было что-то особое, значительное, что-то главное», – решила она про себя.
– Ну, так гораздо лучше, – заявила Элисон, когда Кэйси оторвалась от Джордана. – А у меня нитка кончилась!
Немного позднее они снова собрались в гостиной. Элисон прикорнула, поджав ноги, на диване около Джордана, пристроив рядом гитару. Кэйси смотрела, как разноцветные елочные огоньки играют на лице засыпающей девочки.
– День выдался для нее слишком утомительный, – прошептала Кэйси.
– Жду не дождусь, когда завтра она будет разворачивать свертки с подарками. Хочу увидеть ее лицо.
Он вынул гитару из вялых рук Элисон и подал ее Кэйси.
– А твой маленький подарочек надежно упрятан?
– Чарльз сторожит его в гараже и, подозреваю, не очень-то охотно с ним расстанется. – Кэйси встала. – Возьму Элисон, отнесу ее наверх в постель.
– Нет, я сам это сделаю. Джордан осторожно взял племянницу на руки и встал.
– Почему бы тебе не поставить пока пластинку?
Когда он ушел, Кэйси направилась в его кабинет за стерео. «Шопен, – решила она, перебирая пластинки, – сегодня ночь, созданная для романтики».
В доме было тихо. Слуги ушли в свое крыло. Беатриса отправилась на прием. Кэйси вздохнула, поставив пластинку на круг. Сегодня она может притвориться, что они втроем встречают Рождество в своем доме. Подойдя к окну, она раздвинула шторы и выглянула наружу. Полная луна стояла уже высоко, Кэйси нашла созвездие Пегаса и снова задумалась. Услышав тихий стук осторожно закрываемой двери, она обернулась. Вернулся Джордан. Он повернул ключ в замке.
– Ты как следует ее уложил? – А сердце у нее стучало все сильнее. «Как глупо, – подумала Кэйси. – Я веду себя, как будто первый раз с ним вместе».
– Все в порядке. Она даже не проснулась. Ты тоже умеешь так спать. – Он подошел и поставил бутылку вина на стойку бара. – Крепко, как дитя.
Джордан открыл вино, подошел к камину и зажег газовое пламя, сразу охватившее деревянные чурки.
– А теперь представь, что идет снег.
– Ты видишь меня насквозь, да?
– Иногда.
Он налил вино в бокалы, сел у огня и протянул бокал Кэйси. Она села рядом с Джорданом и стала смотреть на мерцающее пламя.
– Как себя чувствуешь? – спросил он, когда она прислонилась к нему.
– Словно меня уже снегом занесло. – И взяла протянутый ей бокал. – Словно я сижу в хижине где-нибудь в Адирондакских горах, отрезанная от мира и от всех его проблем.
– А найдется в твоей хижине место для меня?
– В любое время.
– У нас есть дрова, – сказал он тихо и взял бокал из ее руки. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в уголок рта. – И только мы друг у друга.
Он прилег у огня и притянул ее к себе.
– Больше нам ничего не требуется.
– Нет. – И Кэйси закрыла глаза, крепче прижималась к нему. – Больше ничего.
И она растворилась в ощущениях. Ее душа и тело находились в совершенной гармонии. Она и Джордан принадлежали друг другу. Где-то в глубине дома послышался бой часов. Полночь. Наступило Рождество.
Как долго они любили друг друга в эту ночь, Кэйси не помнила. Они не хотели отпирать дверь окружающему миру. Один раз, когда они вместе задремали, Джордан очнулся, услышав, как открылась и потом захлопнулась входная дверь. Это вернулась с вечеринки мать. А затем в доме опять настала тишина. Их дом. Он повернулся к Кэйси и стал потихоньку будить ее, возбуждая ее чувственность, пока она снова не стала дрожать от желания, и он вместе с ней. Горел огонь в камине, сияли разноцветными огоньками лампочки на елке, в воздухе стоял запах смолы. Вино согрелось.
Кэйси снова заснула и очнулась словно от пьяного забытья, когда он поднял ее на руки.
– Я тебя отнесу наверх, – прошептал он.
– Я не хочу с тобой расставаться. – И она зарылась лицом в его шею. – Ночи такие короткие.
И она уже снова спала так же крепко, как Эдисон, когда он нес ее по лестнице.
Утро пришло слишком скоро. Кэйси совершенно не выспалась, и только ее собственная воля помешала ей снова зарыться в одеяла. Кроме того, она представила себе состояние Эдисон, которой безумно хотелось посмотреть свои подарки. Кэйси немедленно оделась и спустилась вниз. Опрятная гостиная вскоре была засыпана клочками бумаги, коробками и ленточками. Маленький коккер-спаниель, подарок Кэйси, бегал вокруг елки, а сама Элисон сидела с гитарой на коленях – подарок дяди, – касаясь ее с величайшим почтением.