отъездом в Адирондаки.
Я останавливаюсь и смотрю на помощницу сверху вниз.
— Черт… Все верно. — Именно по этой причине мои братья настаивали на том, что мне пора отдохнуть. Между судебным иском и пиар-кошмаром они решили, что мне лучше исчезнуть, пока они убирают мой беспорядок. Обязанность номер один в их должностных инструкциях — очистить поле боя после меня. — Подтверди ту встречу с Хейсом. Нужно посмотреть, смогу ли я нанять их обратно.
— Да, сэр.
Хейс появляется в моем офисе после шести вечера. Галстука нет, две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, а рукава закатаны до локтей.
— Плохой день? — Я возвращаю свое внимание к экрану компьютера, где работал над дизайном, о котором договорился с сотрудниками «Лорде» сегодня за обедом.
— Обычный день в офисе. — Он бросает стопку папок на мой стол, а затем тяжело падает в кресло напротив. — Уберечь тебя от неприятностей — нелегкое дело.
Хватаю папки и открываю первую.
— Иск Сандерсона о незаконном увольнении.
Я просматриваю страницы.
— Мы можем вернуть его?
— Я свяжусь с его адвокатом.
Перехожу к следующей папке, файлу Эдвардса.
— Возвращение Эдвардса может оказаться немного более сложной задачей. — Хейс поднимает брови, когда я вопросительно смотрю на него. — Ты назвал его «никчемным, безмозглым и в скором времени без гроша в кармане мешком дерьма».
— Удвой ему зарплату и извинись от моего имени.
Я откладываю папку в сторону и перехожу к следующей. Имя на титульном листе заставляет меня задуматься, не сплю ли я.
— Джордан.
— Да, мисс Джордан Уайлдер. Эпическая заноза в моей заднице.
Мой взгляд устремляется на него, и я представляю, как наношу сильный удар в челюсть.
Брат вздыхает и крутит головой, как будто одна мысль о ней вызывает напряжение в его шее.
— Соглашение о неразглашении, которое я пытался заставить ее подписать.
— Зачем?
Его взгляд напрягается.
— Потому что все женщины, с которыми ты общаешься, подписывают его. — Он жестом указывает на документ, яростно взмахнув запястьем. — И все они делают это без вопросов.
Я перехожу прямо к последней странице и смотрю на пустую строку для подписи.
— Она видела это?
— Да. Вчера я рисковал своим здоровьем и безопасностью, чтобы принести его ей лично. — Он вытирает ладони о брюки, словно очищая руки от воспоминаний.
— Как она?
Его губы изгибаются, обнажая зубы.
— Кроме жизни в нищете?
Напряжение плотно сжимает мою грудь и вызывает боль.
— Она удивительно раздражает, если честно.
Я пытаюсь сдержать подергивание губ и терплю неудачу.
— Она не только отказалась подписать документы, но и имела наглость назвать меня «гигантским придурком», а затем потребовала, чтобы я «убрался к чертовой матери» из ее квартиры.
Я откидываюсь на спинку стула. Теплое чувство растекается по моим мышцам, и я улыбаюсь.
— Неужели?
— Она так и сделала. Меня никогда раньше не выгоняла женщина и я рад видеть, что это тебя забавляет. — Хейс делает паузу и бормочет проклятие. — Она также сказала, что подпишет документы, только если ты принесешь их ей лично.
— Этому не бывать.
Весь юмор и отвращение покидают его лицо, только чтобы смениться сосредоточенной решимостью.
— Алекс, послушай меня. Я не знаю, что произошло в той хижине, потому что по какой-то причине ты мне ни хрена не рассказываешь. Предполагаю, что вы пересекли некоторые границы, пока были там. Эта женщина могла бы продать свою историю в «Таймс», пойти на ток-шоу, могла бы вернуться, сказав, что беременна, и попытаться вымогать деньги…
— Она никогда этого не сделает.
Его улыбка сочится снисходительностью.
— Очень мило, что ты так думаешь, но на кону не только твоя задница. Ее история может заставить людей копаться в твоем прошлом. Тебе нужно подумать о компании, о нашей репутации, если история попадет в газеты…
— Она не сделает этого.
Он наклоняется вперед, упершись локтями в колени.
— Ты не можешь быть таким наивным. Она бедна, в отчаянии, даже сказала, что ее жизнь разрушена…
— Она так сказала?
Хейс опускает голову и бормочет:
— Господи… — Делает несколько глубоких вдохов, а затем поднимает глаза. — Как твой адвокат и брат, я настаиваю, чтобы ты сделал так, что бы она подписала этот документ. Все, что нужно. Моя работа — защищать тебя, и ты должен позволить мне делать свою работу.
Я смотрю на бумаги, наслаждаясь видом ее имени на бумаге, как будто каким-то образом ее имя, написанное чернилами, делает ее существование реальным, делает ее след в моей жизни более постоянным.
— Я посмотрю, что можно сделать. — Закрываю папку и откладываю ее в сторону.
— Спасибо, — говорит он с облегчением и откидывается на спинку сиденья.
Следующая папка заполнена фотографиями разных женщин и мой желудок сжимается.
— Для благотворительного мероприятия. — Хейс кивает на фотографии. — Высокопрофессиональные сопровождающие, согласившиеся на наши условия. Выбирай сам.
Мой желудок сжимается от отвращения. Я никогда не учился поддерживать здоровые отношения с женщинами, и хотя я могу быть жестоким, те, кто ищет богатого мужа, все еще стекаются ко мне на публике. Единственный действенный метод — посещать мероприятия с профессионалом. Это не обычный эскорт. Девушки были обучены плавно вливаться в элитные круги Нью-Йорка. Они образованны, ведут интеллектуальные беседы и понимают цель конфиденциальности. Они также заставляют прессу гудеть обо мне в позитивном свете, называя меня серийным ухажером, а не холодным, замкнутым садистом, которым я являюсь.
Я просматриваю фотографии, на каждой из них разные оттенки блондинок. Ни одна из них не похожа на Джордан. Они молоды, визуально соблазнительны, и держу пари, что никогда бы не назвали такого мужчину, как Хейс, гигантским придурком.
— Выбирай сам. — Я возвращаю ему папку. — Есть что-нибудь еще?
Его взгляд перемещается между мной и единственной папкой, оставшейся у меня под рукой.
— Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее разобрался с мисс Уайлдер. Каждая минута, которая проходит без ее подписи — очередная минута, когда она может по-королевски испортить твою жизнь.
Я киваю.
— Я серьезно, Алекс.
— Я позабочусь об этом.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
ДЖОРДАН
Линкольну удалось наскрести для меня три смены на прошлой неделе в общей сложности на тринадцать жалких часов. К счастью, одна из этих смен пришлась на мальчишник из двадцати пяти человек. Чаевые были хорошими, хотя сексуальное домогательство было отвратительным. Как там говорится? Нищие не выбирают.
Я презираю эту работу.
— Как у тебя дела? — Кортни садится рядом со мной в баре, пока я пересчитываю чаевые.
Все было неловко с тех пор, как я вернулась. Она не может смотреть на меня без жалости и вины, омрачающих