каждый раз отличались: Тристан мог помедитировать, послушать тяжелый металл, отоспаться или, напротив, не смыкать глаз ночь напролет, – но итог оставался неизменным. Телу Тристана нравилось умирать, и расставаться с жизнью оно хотело все чаще, сколько бы мозг этому ни сопротивлялся.
– Может, надо ставки повысить? – предложил Нико. – Рискнуть сильнее?
Во всяком случае, таков был его собственный стиль жизни: если процесс не идет, надо его усложнить.
Тристан потер в затылке.
– Например?
– Не знаю пока, надо подумать. – Нико хотел обсудить все с Рэйной, но Тристан запретил рассказывать об эксперименте кому бы то ни было. Видимо, опасался, что его опыты сочтут безумными, хотя такими они и были. – Но, как бы твоя магия ни работала, она явно не любит, когда ее дергают по пустякам.
– Может, я просто не верю в то, что вот-вот умру? – Синдром стервозного лица, с которым Тристан ходил постоянно, бесил Нико уже не так сильно, хотя сейчас ему хотелось от души дать Тристану по зубам.
– То есть мне убивать тебя убедительней? – огрызнулся Нико.
– Возможно. – Тристан покачал головой, сердито и обвинительно взглянув на него в ответ. – Надо было обратиться к Парисе, – пробормотал он себе под нос. – Эта убьет, только шанс дай.
– И не станет тебя откачивать. И в данный момент я с ней солидарен. – Нико уронил голову на пол и стал смотреть в потолок.
Он не знал, как расценивать рассказ Тристана о своем детстве, явно призванный сгладить острые углы в их отношениях. Он как дурак решил, что, узнав о происхождении некоторых тараканов в голове у Тристана Кейна, проникнется к нему сочувствием или терпением в целом. Однако терпение никогда не было сильной стороной Нико, и – неважно, что там за трагедию пережил маленький Тристан, – ситуация выходила из-под контроля.
– Послушай, – сказал Нико, – я не знаю, надолго ли меня еще хватит.
Дыхание Тристана сбилось, а грудь всколыхнулась.
– О, – сказал он.
– Я хочу тебе помочь, но, возможно, ты прав: у меня не получается.
Тристан не ответил.
– Чтобы это сработало, – продолжил Нико, – тебе нужно добиться верных условий, искренне поверить, что умираешь. И если тебе кажется, что я чересчур мягок, слаб или…
– Не кажется, – прозвучало в тишине комнаты. – Я думаю… думаю, что ты вроде как очень хороший человек, – неуверенно произнес Тристан.
Нико промолчал, решив, что это, наверное, такое оскорбление.
– И в конечном счете это создает проблему, – ворчливо договорил Тристан. – Из-за твоей доброты я не верю, что ты дашь мне погибнуть или мне вообще грозит опасность.
– Отлично, – надулся Нико, глядя в горящий камин. – Значит, я впустую потратил месяц своей жизни.
– Да. – Тристан с трудом сел, подождал немного и поднялся на ноги. – И за это тебе спасибо, – агрессивно и надменно добавил он.
Мгновение Нико с содроганием думал, что сейчас Тристан подаст ему руку и поможет встать. Нечто во всей этой ситуации выбивало его из колеи. Возможно, то, что они оба пережили глубокое душевное потрясение и сейчас погружались в пучину хандры. Ни один не торопился в этом признаваться, однако оба знали, что беда у них одна и ее имя – Либби Роудс, но взаимная помощь только усиливала боль.
– Доброй ночи, – произнес Нико, демонстративно закрывая глаза. Отныне он станет жить здесь, на полу раскрашенной комнаты, если потребуется.
– Доброй. – Тристан задержался на мгновение, всего лишь на мгновение, и тихо вышел. Когда его шаги окончательно стихли в коридоре, Нико медленно открыл глаза и посмотрел на пламя в камине.
Как там сейчас Гидеон? Нашел Либби? Наверняка. Смеялся ли сегодня? А может, подумывал над какой-нибудь глупостью, которую оценил бы только Нико и которая показала бы, что Гидеон помнит о нем. Вроде бы мелочь, но таких признаков близости начинало щемяще не хватать. Прежде Гидеон не скупился на них, ведь они тайным языком, глупым и непринужденным развлечением укрепляли связь, не давая Нико забыть, что он еще может развеселить друга, а Гидеону – о том, что Нико не любит, когда сомневаются в его мужестве и умениях. «Николас, – сказал бы Гидеон, – ты обещал ему помочь» или: «Я же знаю тебя, Нико. Ты не слабак и не пасуешь перед трудностями, хоть и самый большой придурок на моей памяти».
Чувствуя смутную боль, Нико свернулся калачиком спиной к очагу и пролежал так некоторое время, прислушиваясь к тиканью часов. Треск огня в камине постепенно стихал; тени удлинялись, и комнату наполняла тьма.
Наконец Нико встал и поднялся по лестнице.
С точки зрения физика, потуги Тристана имели смысл, его план должен был сработать. Это и вымораживало, ведь теоретически Тристан по всем статьям оказывался прав. Если верить его объяснениям принципа работы его собственной магии, то у него получалось объединять пространство и время, открывая нечто вроде четвертого измерения. И потоки частиц, которые он наблюдал, напоминали броуновское движение: с виду случайные, а на самом деле упорядоченные, подчиненные неким понятным ему, Тристану, принципам.
– Если бы удалось раскусить принцип движения, – говорил он, – у меня получилось бы им управлять.
В чем Нико не признавался, так это в том, что, подчинив себе это движение, Тристан стал бы сильнее его, Нико. Даже сильнее, чем Либби.
Ведь если Тристан научится контролировать движение всего, вплоть до квантов, мельчайших частиц энергии, то перестанет быть просто физиком. Он выйдет за пределы материального мира, сбросив оковы свойств силы. Сможет менять химический состав веществ. Странствовать сквозь время. Определит материи вселенной и подчинит их себе. Он станет их создавать. Обратит вспять энтропию, обуздает хаос. Хаоса вообще как такового больше не станет: исчезнет случайность, неопределенность. Мир будет состоять не из вещей, а из масштабных событий, систем и путей, которые люди в своем невежестве опускают до явлений бытового уровня: воли, судьбы и замысла. Тристан узрит порядок вселенной, а это, как думал Нико, сродни всемогуществу. Ближе всего к божественной силе.
Но Тристан ничего этого не добьется, а все потому, что Нико на самом деле не желает ему смерти.
И в таком положении вещей было нечто глупое.
– Уже выбрали тему проекта? – ранее в тот же день спросил у Нико Далтон, когда они пересеклись в читальном зале. Нико сжимал в руках книгу, читать которую прежде и не подумал бы. Главное – напоминал он себе – понять природу Гидеона, найти для него ответы.
Иной цели у Нико по-прежнему не было, и лишь ради друга он задержался в особняке.
Просто с недавних пор в нем проснулась какая-то тяга, способность удивляться, которую Нико прежде считал недостатком Тристана Кейна. Раньше ничто в собственной магии не вызывало у него особого интереса: ни сами