гораздо вероятнее, что получу условный срок и штраф.
- Какой штраф?
- Не знаю. Тысячу баксов, может быть.
- Ладно, заканчивай уже с этой веревкой.
Он поднял пассатижи, сжал ими узел и вновь начал тянуть.
- Не думала, что настолько все плохо, - сказала она.
- Что?
- Проблемы, которые тебе грозят.
- Черт, да нынче проблемы могут быть, если на кого не так посмотришь.
- Ну, про это я не собиралась упоминать, - тонкая щель улыбки появилась на фоне серого пятна ее лица, затем исчезла, - Как бы то ни было, всего этого можно избежать, если мы просто не будем никому сообщать о случившемся.
- Да проблемы-то только у меня будут. Ты сама вообще ничего плохого не сделала.
- Думаешь, это кого-то будет волновать? К моменту, когда до нас доберутся репортеры?
Нил скривился.
- Тут ты права.
- Ты прекрасно знаешь, что будет. Они со всеми это делают. Будь ты хоть святым, они не остановятся, пока не выставят тебя абсолютной мразью. Если не накопают на тебя никаких грязных деталей, то что-нибудь придумают
- Ну да. Такое случается.
- Постоянно.
- Ну, может и не постоянно, но часто. - когда он это произнес, узел немного поддался. Он потянул сильнее. Веревка рассыпалась мотками, - Ну, всё.
- Дальше я сама, - Элиза отпустила его и принялась снимать с себя веревку.
Нил наблюдал за ней.
Она продолжила говорить:
- Даже если они не попытаются меня вывалять в грязи - а они попытаются - я не очень рада самой идее, что прославлюсь на весь свет как женщина, которую похитил и пытал какой-то маньяк-садист. Что меня нашли голой и привязанной к дереву. И ведь об этом не только чужие люди узнают. Все, с кем я знакома. Все мои родственники и друзья...
- Звучит не слишком приятно, - признал Нил.
- Всюду будут мои фотографии. Наверняка найдутся какие-нибудь мужики, которые будут смотреть на них и фантазировать, как раздевают меня и пускают в ход ножи и клещи, - она скинула веревку на землю и начал растирать свое правое запястье, - Я просто хочу сохранить какую-то личную жизнь. Не хочу становиться общественным достоянием, особенно в таком смысле.
- Ладно, убедила.
- Ты со мной?
- Ну да. Я тоже не горю желанием попадать в суд или на страницы желтой прессы.
Лаймон Ричард
В чужом теле. Глава 20
Глава 20
Закрывшись в ванной на квартире у Марты, Нил обтер свои кровавые царапины на предплечьях туалетной бумагой.
"Что бы я ни делал, становится только хуже" - подумал он.
И как теперь объяснить Марте эти царапины? Она ведь их неизбежно заметит. Он не мог их никак убрать. Не мог и скрыть под длинными рукавами - невозможно все время ходить в одежде с длинным рукавом в июле, не вызвав подозрений.
Каким образом можно расцарапать себе руки посреди ночи?
Нужно было придумать объяснение, которое не включало в себя выход из квартиры и драку.
Сказать ей, что я поехал к себе домой и там сцепился с Распутиным?
Нет!
Довольно врать. Именно ложь и загнала его в такое положение.
Ложь и любопытство.
"Знал же, что не следовало встречаться с этой Карен" - подумал он.
Это была первая ошибка. Вторую ошибку он совершил, когда переступил порог ее квартиры.
К тому моменту он уже ее увидел, уже подтвердил реальность предыдущего визита, совершенного с помощью браслета. Не было никакой нужды заходить внутрь.
Так зачем он это сделал?
Нилу хотелось думать, что он вошел потому, что ему стало жаль ту девушку, и захотелось отвлечь ее от тягостного одиночества. Отчасти, так оно и было. Но в то же время, его влекло к ней. Ему понравилось быть в ее голове. И понравилась ее внешность, чего греха таить.
Надеялся, что тебе дадут?
"Нет! - твердо сказал он себе, - Ничего такого. Я не изменяю Марте. Черт возьми, я ведь это доказал уже, разве нет? Если бы я собирался с кем-то переспать, то сделал бы это с Элизой. Она была куда привлекательнее, чем Карен. И сама предлагала. Но я отказался."
Тогда зачем ты вошел в квартиру Карен, если не для этого?
Просто посмотреть, что будет дальше?
Ага, как же. Ты хотел ее увидеть в этой короткой футболке. И возможно, без нее. И возможно, ты бы с ней в итоге оказался в постели, но как бы по ее инициативе, и не был бы ни в чем виноват.
Ты знал, еще только переступая порог, что этой девушке ужасно одиноко.
Решил, что уж как минимум обнять ее наверняка получится.
А может и пощупать немножко там и сям - так, совершенно невинно, по-дружески, ага.
"Я же не думал, что она на меня нападет!"
Нил вспомнил, как ударил ее. Тогда ему было страшно. Он ударил ее только ради самозащиты, и сейчас ему было немного мерзко это вспоминать.
Но момент удара... чувство, как его кулак вминается в ее мягкий живот... и как он хватает ее, чтобы не расшиблась при падении... и осознание, что она голая под этой тонкой футболкой...
Он подхватил ее под мышки, но легко мог взять и за грудь. Просто схватить, полапать, а потом легко убедить себя, что сделал это случайно... ну, просто пытаясь помочь.
"Я этого не сделал, - напомнил он себе, - Я никак не воспользовался ее беспомощным положением. Только посмотрел... оглянулся, стоя на пороге. В этом тоже нет ничего такого. Я что ли виноват, что она трусы сняла? Кроме того, я особо и не пялился. Можно подумать, я прямо остановился и сел на корточки и принялся ее там разглядывать. Нет, я просто оглянулся и ушел."
Вспоминая эту сцену, он немного возбудился и ощутил чувство вины.
И еще пытаешься себя убедить, что никак ей не воспользовался?
Воспользовался и еще как! Может, ты и не занимался с ней сексом, но ты определенно ее поимел и очень жестко.
"А она поимела меня" - подумал он, глядя на свои разодранные руки.
Царапины болели. Она содрала несколько полосок кожи с обоих его предплечий: три царапины