Бесов отшатывается.
– Это все из-за тебя, придурок, – рычит Сашка, чем крайне шокирует меня.
Ярослав тоже первое время стоит в непонятках, но очень быстро берет себя в руки, выкидывает окурок и возвышается над моим одноклассником, который до этой шпалы не дотягивает.
– Это ты мне, сопляк? – толкает его Яр с не меньшей силой. – Совсем страх потерял? – ещё один грубый толчок. – Забыл с кем разговариваешь?
– С тобой, идиот, – не пасует Рудаков. – Не трогай Яну. Она моя девушка, так что вали к своей шкуре Куликовой и мути с ней, понял меня, мудак?
Слова Рудакова повисают в воздухе. Но вот сейчас мне на них все равно, я больше переживаю за то, что с ним за такой тон может сделать Бесов.
Я вижу, как напрягаются его скулы, заставляя желваки ходить ходуном, как вздувается вена на его внушительной шее, как он сжимает кулаки. Но самое страшное это взгляд. Одержимый, кровавый. Бесовский.
Сейчас будет драка. Я вижу все это словно в замедленной съёмке, как напрягается все его тело, готовое порвать моего бедного Сашку. Он же его просто покалечит!
Я подлетаю к ним, как это делают и два внушительных старшеклассника, которые просто облепляют Бесова, говоря, чтобы он успокоился. Драка ещё не началась, но все уже поняли, что Рудакову достанется так, что его отсюда вывезут на скорой помощи.
Тем временем, пока Яра успокаивают, я увожу Сашку от греха подальше, чтобы тот ненормальный ничего не сделал с моим одноклассником.
Сашку я знаю девять лет и каким бы придурком он раньше не был, но это мой придурок, родной, я к нему прикипела настолько, что не вижу дальше жизнь без него.
Как бы мне не был симпатичен Бесов, я не готова кидаться в омут с головой, а Сашка – это совсем другое.
– Я посажу этого придурка, если он хоть пальцем меня тронет, он ещё не знает, что мой батя мент!
Посадить за драку это вряд ли, тем более такого богатого мажора.
– Не горячись, сегодня не у одного тебя плохой день.
– Я провожу тебя, – говорит он, недовольно засунув руки в карманы.
– Спасибо, Саш, но не стоит. Тебя родители ждут.
Показываю ему головой в сторону небольшой стоянки, куда только что подъехала машина его отца.
– Черт, совсем забыл, – ударяет он себя по лбу. Видимо, у него что-то важное. – Ты не обидишься?
На самом деле я бы хотела, чтобы он меня проводил, но говорю противоположное своим желаниям.
– Конечно нет, иди.
– Ты звони, если бабка будет возбухать.
Киваю однокласснику и смотрю ему вслед. Чувствую, как в кармане вибрирует телефон и, достав его, читаю сообщение от отца:
«На работе, не могу позвонить. Уже наслышан о твоих подвигах, дочь, и я сильно расстроен. Приеду в полдевятого, нас ждёт тяжелый разговор, о новогодней вечеринке можешь забыть».
Тяжело вздыхаю, поднимая голову вверх. На щёки падают первые снежинки, они растворяются вместе с моими слезами. Мне нужно идти домой, это неизбежно.
Я медленным шагом иду самой длинной дорогой, считая минуты до ужаса, который меня ожидает.
Прохожу последний поворот перед домом и сразу вижу бабушку, которая уже заждалась меня. Ее взгляд настолько злой, что я сжимаюсь и кажется, становлюсь все меньше и меньше, было бы неплохо вообще исчезнуть. Приходит резкое желание бежать сломя голову, но я двигаю ногами вперёд, оказываясь напротив бабушки.
– Мерзкая дрянь! – шипит она мне в лицо. – Сколько можно меня позорить? Что мать твоя была непутевая, что ее дочь. Я тебе покажу, сидеть не сможешь.
Она дергает меня за пуховик с такой силой, что я чуть ли не теряю равновесие. Меня охватывает дикий страх.
Я не могу так больше жить, не могу!
– Я не пойду домой. Я лучше…
– Куда? К любимому папочке своему? – ядовито спрашивает она. – А ты знала, что он вас бросил с моей дочерью и ушёл к другой, когда ты совсем крошкой была? Он так и сказал, что вы ему не нужны, а ты все за папочкиной спиной прячешься. Если бы не я, то ты осталась бы сиротой.
Я не верю своим ушам. Особенно меня шокирует то, что от бабушки пахнет алкоголем, который ей противопоказан.
– Что ты говоришь?!
– Ты никому, кроме меня, не нужна. Ты знала, что именно он твою мать до болезни довёл? Этот никчёмный нищеброд, живущий на мою пенсию и зарплату!
Закрываю руками уши и начинаю кивать головой, только она одергивает меня и продолжает ядовито ухмыляется. Терпеть не могу, когда она такая неадекватная, это бывает редко, но метко. И каждый раз я слышу ужасные вещи о себе, о маме и отце. И только лишь она – святая женщина.
– Это неправда. Он работает!
– Какая ты наивная девочка, и тратит все деньги в барах на всяких легкодоступных женщин. Даёт мне сущие копейки, тебя обеспечиваю я, а не он, дура ты тупоголовая.
– Замолчи! – ору ей в лицо.
– Я из тебя человека сделаю, ремнём выбью всю дурь из головы, ты ещё мне потом спасибо скажешь.
– Ты самая ужасная женщина, ты дьявол воплоти, я всем расскажу, что ты со мной делаешь. Как издеваешься. Ненавижу тебя! Уж лучше в детдоме, чем с тобой!
– Никакой благодарности. Дрянь.
Она взмахивает рукой и ударяет меня по щеке так сильно, что я теряю равновесие и падаю на землю. Перестаю дышать, голова кружится. В ушах появляется знакомый звон, но через него я слышу знакомый голос где-то рядом, поднимаю голову и вижу знакомый, силуэт, который приближается к нам, хватает бабушку за шиворот и встряхивает. Это приводит меня в чувство. Я резко поднимаюсь с холодной земли и повисаю на его руке.
– БЕСОВ! Не нужно, не нужно, прошу, давай уйдём, – начинаю лепетать я с отчаянным криком, пока он ее не отпускает.
Он говорит ужасные слова, сплёвывает рядом с ее ногами и поворачивается ко мне, в его глазах я вижу всепоглощающую ярость.
Бабушка, понимая,