Читать интересную книгу Экипаж - Даниил Любимов

А худенькая рука Сесиль по миллиметру ползла вниз, и у Свена, которого болтало из стороны в сторону, не получалось перехватить ее. Миг – и тело Сесиль скользнуло в глухую темноту. И сразу стало легко и пусто. Так пусто, словно внутри Свена ничего не осталось. Он ощущал себя одной оболочкой. Свен взглянул вниз. Там тоже зияла пустота – пустота, в которой растворилась Сесиль.

Крошечный отблеск мелькнул в кромешной тьме и погас. Это сверкнуло последней вспышкой обручальное кольцо – теперь бесполезное в этой жизни, но связавшее Свена и Сесиль прочными нитями на совершенно ином, куда более высоком уровне, – и отражение этой вспышки упало на его сердце.

Свен не раздумывал. Маленький непонятный огонек, мерцающий внутри его телесной оболочки, толкнул его вперед. И, стремительно летя в неизвестность, он вдруг ощутил, что этот огонек и был самым главным – это была его душа.

А в бешеной круговерти вокруг никто даже не заметил этой еще одной канувшей в черную бездну человеческой жизни.

Только Вика расширившимися глазами, немая от ужаса, смотрела на пустое место, где всего несколько минут назад цеплялись за спасение влюбленные, а теперь один за другим улетели в вечность…

Представитель авиакомпании из последних сил удержал трос. Андрей зацепил люльку, заволок ее внутрь. Пассажиры выгрузились, и Александра с Викой вытолкнули их в салон. Пассажирский бросило в воздушную яму, Александра упала на пол, Андрей выхватил из люльки замешкавшуюся Вику, второй раз спасенную за сегодня мужчиной. Канат дернулся, больно ударил Андрея, тот едва устоял на ногах.

Бесполезные останки люльки, будто гигантский осьминог, болтались на ураганном ветру, хлестнули по фюзеляжу.

– Андрюша, ты же весь в крови!.. – Вика попыталась дотронуться до лица Андрея.

– Уйди! – Андрей сгреб ее и отбросил подальше от проема, чтоб уж наверняка.

Попова вошла в салон. У нее даже не было сил радоваться, потому что горе от потери близких затмевало ее. Неожиданно она услышала громкий крик:

– Аля! Алечка!..

Она подняла голову. По проходу к ней бежала Наталья, ее сестра! И дети ее, Сережа и Марина, выглядывали со своих сидений, живые и невредимые.

Попова рванулась навстречу сестре. Они обнялись. Поднялся такой вой, будто ветер ворвался в салон – это сестры выплескивали свое нервное напряжение. Наталья, прижав к груди Алю, гладила по голове.

– Прости меня, Наташенька, прости, пожалуйста! – говорила Аля сквозь рыдания. Она напрочь забыла все ласковые слова, которые готовила в качестве панихиды по сестре, и только повторяла «прости, прости!». Но большего в эту минуту и не требовалось.

Аля почувствовала на себе чей-то взгляд. Оторвалась от сестры, глянула… На них со своего места смотрела гречанка. Аля рассмеялась счастливым смехом. Гречанка всхлипнула, но удержалась, отвернулась.

Маша, привстав на цыпочки, тоже счастливая, закричала на весь салон вулканологу:

– Максим Петрович, идите сюда! Я вам место заняла!..

Лю изо всех сил махала Чену, тот ответил, но подходить не стал – в проходе и так было тесно. Пассажир с чемоданом, пошатываясь, в полуобморочном состоянии прошел в глубь салона и обнаружил, что камера, болтающаяся на шнуре у него на руке, продолжала снимать.

Зинченко понял, что остался один. Теперь погибать ему было не так страшно. Но не хотелось… Совсем не хотелось. Леонид Саввич вдруг ощутил, как прекрасна жизнь, прекрасна в каждом ее мгновении, и как невыносимо расставаться с нею, с этим миром, с небом, Ириной, Валеркой… У Зинченко дернулось веко.

– Леонид Саввич! Автопилот. Быстрее! – вернул его к реальности голос Гущина.

Зинченко перещелкнул тумблеры на пульте. Стрелка индикатора топлива едва подрагивала на отметке ноль. Зинченко бросился из кабины и натолкнулся на представителя авиакомпании, который тоже, оказывается, оставался здесь!

Вдвоем они привязали друг друга тросами к канату и начали спуск. Представитель авиакомпании двигался первым. Алексей Гущин, следя в иллюминатор, пытался подвести лайнер ближе. Он видел за стеклом спускающиеся на канате фигуры. Трос, соединяющий грузовой и пассажирский самолеты, натянулся.

– Осторожней! – закричал Алексей, но это его предостережение ничем не могло помочь.

Трос, привязанный к сиденьям, вырвал их из пола. Сиденья улетели из салона, пронеслись по воздуху мимо Александры, Валеры, рабочего, едва успевших отпрянуть в сторону. Андрей чудом сумел пригнуться – только это его и спасло, иначе ему просто снесло бы голову.

Сиденья с грохотом застряли в проеме, ведущем в багажный отсек – прямо над головой Андрея. Трос от рывка сработал, как пружина. Представитель авиакомпании, не удержавшись, в одно мгновение сорвался и улетел во тьму, не издав ни единого звука. Зинченко посмотрел на опустевший трос, не в силах осознать произошедшего, настолько стремительно все произошло. В сердце у Леонида Саввича как будто что-то оборвалось.

В кабине грузового самолета зазвучала сирена. Тревожно замигали лампочки на пульте управления. Трос изменил угол, и Зинченко, перевернувшись, пришлось ползти уже вверх по тросу – к распахнутому зеву багажного отсека. Это увидел выглядывающий из багажного отсека Андрей. Он высунулся из люка и скомандовал Валере:

– Пусть летит ниже!

Валера вбежал в кабину.

– Ниже!.. – крикнул он Гущину.

Алексей только зубы стиснул и направил самолет вниз сквозь облака. Лампочки на пульте отключились одна за другой. Сирена взвыла в последний раз. Грузовой самолет пошел вниз, в бездну. Навсегда. Навечно.

Андрей протянул руки к подползавшему по тросу Зинченко, попытался подхватить его. Трос натянулся. Зинченко никак не удавалось попасть в багажное отделение. Трос вспорол будто нож сидения, застрявшие у люка, они сложились, захлопнулись и улетели в ночь. Гущин смотрел, как исчезает внизу грузовой самолет, а за ним, болтаясь на тросе, летит разодранная клеть и кресла.

Кто-то вошел в кабину. Гущин обернулся. На него, застывшая в проеме двери, смотрела Александра.

– Леша… – она смотрела на него огромными глазами, будто не веря, что они видятся живыми.

– Что с Зинченко?.. – спросил тут же Гущин.

Александра лишь мотнула головой и, заливаясь слезами, опустилась на пол. У Алексея внутри наконец разжалась пружина, больно сжимавшая сердце…

Зинченко врезался в отсек и упал на пол, где его подхватил Андрей. Леонид Саввич повис у него на руках, а сзади уже мчался Валерка, бросившийся обнимать отца. Леонид Саввич был настолько растроган и счастлив, что не мог подобрать слов. Ради одной только этой минуты он готов был пережить все снова.

– Ты чумовой отец! – хлопнув его по плечу, резюмировал Валерка.

– Чумовой – это как стейтэджер? – попытался улыбнуться черными от запекшейся крови губами Зинченко.

– Ну, близко, – одобрил Валерка. – Надо еще постараться.

Они рассмеялись и снова обнялись. Сзади к ним уже подходила женщина-врач с озабоченным лицом.

– Отойди, отойди, – отстранила она Валерку. – Дай, я его осмотрю.

Зинченко сильно разбился. Рука висела плетью, кровь текла из рассеченной брови. Андрею тоже здорово досталось. Удары тяжелым канатом исхлестали его тело, оно было в синяках и ранах и очень болело. Вика бережно перевязывала его и все спрашивала: «Больно? Больно?»

Рабочий подошел к Вове, который смотрел на него во все глаза, а потом вцепился накрепко, обнял.

– Мама в этом самолете? – спросил он, уверенный, что уж, конечно, в этом – в каком же еще?

– В другом… – отвел глаза рабочий.

Лю положила голову на плечо Чена и закрыла глаза. Она готова была сидеть так сколько угодно и не шевелиться, лишь бы больше никогда не переживать подобного кошмара.

В кабину вошел Зинченко, поддерживаемый Валерой. Гущин поднялся, чтобы уступить командирское кресло, но Зинченко рукой показал, что сядет в правое.

– Леонид Саввич… Я хотел… – прерываясь, заговорил Гущин. – Вы простите, что я там… на острове… ну, это… нахамил немного…

– Немного?! – Зинченко шутливо нахмурился, а потом улыбнулся.

Алексей тут же улыбнулся в ответ. В момент все лишнее отпало и стало ясно – они столько сделали один для другого, доказали свою преданность на деле и стали так близки, что всякие там извинения и объяснения были не нужны.

Валера перевел взгляд с отца на Гущина и обратно. Алексей подмигнул ему и вернулся в кресло.

– Докладываю: экипаж занял свои места, пассажиры на борту. Правда, есть погибшие… – деловито сообщил он в микрофон штабу.

В штабе все переглянулись, ожидая команды Шестакова.

– Леонид Саввич, принимай управление, – сказал тот.

– Управлять судном будет второй пилот Гущин, – отозвался Зинченко.

Гущин посмотрел на него. Ему было очевидно, что Леонид Саввич держался из последних сил. Лицо его заливала кровь, и бортпроводница Света пыталась остановить кровотечение.