Читать интересную книгу Проклятые: Военные трофеи - Алан Фостер

– Но вы не думаете, что так произойдет. Ваша гипотеза утверждает, что мы не способны к мирной жизни, что мы затеем войну со С'ваном или еще кем-нибудь.

– Как и все это время, я надеюсь, что окажусь не права, – успокаивающим тоном сказала она. – Новая война – между Человечеством и Узором никому не принесет выгоды.

– Мы бы выиграли такую войну, и вы это знаете, – тихо сказал он.

– Если бы на стороне Узора сражался Массуд, и со всей подразумевающейся материально-технической поддержкой? Я отнюдь не уверена. Уверена я только в неоправданном уроне, который последует. В такой конфронтации будет один победитель – опустошение. – Она уставилась на него голубыми глазами. – Просто восхитительно, с вашей стороны, что вы мне это поведали.

Он встал, слегка пригибаясь, чтобы не удариться о потолок.

– Я сделал это не импульсивно и не потому, что я такой хороший. Мне пришлось долго и трудно над этим размышлять. Но по опыту я знаю, как хорошо вы умеете хранить тайны. Ваша работа стала неотъемлемой частью моей жизни. И я подумал, что пришла пора дать вам что-нибудь взамен. Она изобразила замысловатый сидячий танец признательности, который восхитил Страат-иена, хотя он ничего и не понял.

– Тем не менее, может быть, со всем этим придется разбираться нашим потомкам. Нападение может не удаться, или сражение затянется на долгие годы.

Он кивнул.

– Вы правы. Но даже, если и так, открытие сократит войну. Амплитур бросит все силы на защиту своей родины, а это значит, что им придется оголить остальные театры военных действий. И падение Мазвека и других союзных рас ускорится.

Она проводила его до двери.

– Но тогда это может занять еще сотни лет.

В коридоре он склонился к ней.

– Были времена, когда такое могло быть правдой. Но прошли. Не забывайте: теперь мы участвуем в игре.

Она закрыла за ним дверь, зная, что он сказал правду, и так не желая этого. Его открытие о предстоящих военных намерениях Узора проливали совершенно новый свет на ее работу. Неспокойно было от того, что все это пока гипотеза, – не подтвержденная и не опровергнутая.

***

– А я-то думала, что между нами что-то особенное, Неван.

Он продолжал собираться, чувствуя спиной ее взгляд.

– Ты ведь могла запросить, чтобы меня послали с тобой, – упорно настаивала она, – в качестве помощника или… не знаю. Ты умный, тебе и придумывать. У тебя достаточно высокое звание, чтобы это как-то протащить. Он закрыл и запер чемодан.

– Бесполезно, Наоми. Твой рейтинг не позволяет тебе. Все было бы шито белыми нитками. Кто-нибудь заметил бы – и начались бы неприятности. Такие, что никаким рангом не прикроешь. – Он приложил палец к замку, настраивая его на специфические биотоки своего тела, и перешел к другому такому же чемодану.

Он мысленно улыбнулся, вспомнив о Лал. Она сочла бы его багаж неуместно практичным. Ее аналог был изыскан по форме и отделке, отражая традиции вейсского дизайна.

Наоми не отставала. Может быть, у нее и есть такое право, вяло подумал он, но ничем тут не поможешь.

– Ты что, так вот и собираешься уйти из моей жизни, делая вид, что между нами больше нет ничего? Я-то лучше знаю, Неван. Ты можешь обманывать меня, но себя ты не обманешь. – Голос у нее стал трескучий, как на поцарапанной пластинке.

Он упаковался. Внезапно оказалось, что нет смысла и дальше возиться с чемоданами. Пришлось обернуться.

– На Чемадии было очень одиноко и опасно. У меня была своя нужда, у тебя – своя. По-моему, мы неплохо друг другу подходили. Я очень не хотел бы терять с тобой связь, Наоми. Правда. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. – Но просить, чтобы я нарушил порядки и правила ради того, чтобы ты могла отправиться со мной, этого я не могу. Наши с тобой обязанности не пересекаются, даже не смыкаются. И я не буду рисковать карьерой ради тебя, даже ради нас. Черт возьми, я и твоей карьерой рисковать не собираюсь. Если бы нас одновременно перевели на Землю или какую-нибудь другую удобную службу, это было бы другое дело. Но так не случилось. К несчастью, такова Служба. Поверь, мне это тоже очень нелегко. Это просто факт, с которым мы оба вынуждены будем смириться. И ты, и я.

С мокрыми от слез глазами она отстранилась от его руки.

– Куда тебя посылают?

– Я не могу сказать. Ты же знаешь.

Она кивнула, потом резко глянула на него, так что он даже заморгал.

– Могу спорить, что уж она-то точно отправится с тобой.

– Отправится? Кто? – От ее напора он опешил.

– Канарейка, с которой ты везде шляешься. Вейс проклятая.

Какое-то время он никак не мог поверить в достоверность происходящего. Когда ему это, наконец, удалось, он только рот открыл от изумления, уставившись на нее.

– Наоми, ты что, ревнуешь к чужачке? Ты не хочешь ли сказать, что историк Лал, вейс с Махмахара, и я поддерживаем какие-либо иные отношения, кроме профессиональных? – Он изумленно покачал головой. – Да какие еще отношения могут быть между нами?

Наоми не хуже его понимала, насколько безумно все это. Но это ее не остановило.

– Ты видишься с ней ежедневно. Вы с ней работаете, уединившись. Стоит ей потребовать – и ты рядом, только она тебе понадобится – и она тут как тут. Ты ей полностью доверяешь, ты мне сам рассказывал. – Она непокорно сложила руки на груди. – Я бы назвала это отношениями. Понимай, как знаешь.

– Я вовсе не доверяюсь ей.

– Нет? У вас общие тайны. Я это знаю, потому что, когда я спросила о вполне определенных вещах, о которых вы шептались, ты отказался мне о них рассказывать.

– Это часть моей работы. Дело – и только дело. – Она начала его раздражать.

– Ой ли? Ходят всякие байки и сплетни. Я всегда считала все это пустыми шуточками, но, пробыв на войне достаточно долго, можно всякого насмотреться и призадуматься.

– Наоми, – жестко сказал он, – ты слишком многое позволяешь своей фантазии от огорчения.

– Да? Хотелось бы в это верить. Только почему ты тогда убегаешь?

Он глубоко вздохнул.

– Никуда я не убегаю. Ты прекрасно знаешь, что меня переводят. Это все просто твоя дурацкая…

– Что? – перебила она. – Романтичность? Может быть. Разве тебе твоя вейс не говорила, что мы понятия не имеем об истинной романтике? О настоящей красоте? Что наша концепция романтики – всего лишь жалкая производная нашей противоречивой природы? Может быть, они и правы. – Она слабо пожала плечами. – Мне бы, конечно, хотелось их опровергнуть – прямо здесь и сейчас. Только, я полагаю, у меня не получится, так ведь?

– Историк Лал и я, мы уважаем друг друга за возможности, которые можем предоставить друг другу в профессиональном отношении.

– Ну конечно же. – Интерес ее увял. Голос потух. – Я лишь к тому, что эта пернатая видит в десять раз больше, чем я. И, насколько я знаю… Теперь уже он зло оборвал ее.

– Ничего ты не знаешь!

– Да. Наверное, ничего. – Глядя прямо перед собой, выпрямив спину, она напряженно проследовала мимо него прямо к двери, которая при ее приближении автоматически распахнулась, и, не оглядываясь, вышла. Дверь закрылась.

Он молча стоял у изножия кровати, зная, что пойти за ней значило бы совсем все испортить. Если бы она была из Ядра, то… но если бы она была из Ядра, то никакой стычки бы не произошло, в ней не было бы необходимости.

Мучительный конец взлелеянных отношений, по необходимости жестокий. Он устало вздохнул. После освобождения Чемадии Наоми и сама вскоре получит новое назначение. И если генерал прав, а сомневаться в достоверности его информации не приходится, то очень скоро все вооруженные силы Узора окажутся настолько заняты, что едва ли останется время размышлять о личных отношениях. Но, во-первых, он, конечно же, не мог всего этого объяснить Наоми. А во-вторых, он каким-то чутьем понимал, что для нее это было бы малоутешительно.

Он знал, что они сроднились. Фронтовые связи были не редкостью, даже необходимостью, ибо поддерживали душевное здоровье участников боев. Понятно, что Наоми стремилась к большему. Но он был столь занят и поглощен своими делами, что не удивительно, что знаков этого не заметил. Естественно, они с Лал стали хорошими друзьями; даже близкими. И произошло это по причинам, которые он никому не мог перечислить, не говоря уже о разговорчивой Наоми. Они с вейс уважали знания и опыт друг друга. Если это назвать «отношениями», то пусть будет так. Но заходить настолько далеко, чтобы заподозрить недолженствующие вещи, свойственные разве что самым скандальным фантастическим произведениям, – это уже результат нездоровой психики.

Поведывая микрофону самые важные свои ощущения от исхода этой встречи, он пытался быть снисходительным. Наоми явно расстроена, может быть, даже в отчаянии. И это плохо. Он был убежден, что ничего не делал, чтобы возбудить в ней ожидания чего бы то ни было, кроме взаимного удобства и удовольствия. Ничего, переживет, как и он. Неужели она думает, что он не испытывает боли утраты?