Читать интересную книгу Записки Юлия Цезаря и его продолжателей - Гай Юлий Цезарь

36. Тем временем Фарнак отправлял к Домицию одно посольство за другим с ходатайством о мире и с дарами от царя Домицию. Домиций с твердостью отвергал их и отвечал, что для него всегда будет самым священным долгом восстановление престижа римского народа и царства его союзников. После долгого и безостановочного похода он достиг Никополя (24) в Малой Армении. Этот город стоит на равнине, но с двух сторон окружен противолежащими высокими горами, довольно далеко от него отстоящими. Приблизительно в семи милях от Никополя Домиций разбил свой лагерь. Так как от лагеря шел к городу трудный и узкий перевал, то Фарнак расположил в засаде отборных пехотинцев и почти всю конницу, а также приказал пустить в это ущелье большое количество скота; здесь же должны были часто показываться поселяне и горожане. Расчет Фарнака был таков: если Домиций будет проходить через это ущелье с дружественными намерениями, тогда он никоим образом не заподозрит засады: он будет видеть на полях скот и людей, точно при приходе друзей; но если он пойдет с враждебными намерениями, точно в неприятельскую страну, тогда его солдаты рассеются на поиски добычи, и их легко будет перебить поодиночке.

37. При всем том Фарнак продолжал непрерывно отправлять послов к Домицию с предложением мира и дружбы в полной уверенности, что именно этим путем особенно легко будет обмануть его. Но как раз, наоборот, надежда на мир оказалась для Домиция основанием не покидать своего лагеря. Тогда Фарнак, потеряв на ближайшее время удобный случай, стал бояться, как бы его засада не сделалась известной, и отозвал своих людей назад в лагерь. Ввиду этого Домиций подошел на следующий день ближе к Никополю и разбил лагерь против самого города. В то время как наши занимались его укреплением, Фарнак выстроил свое войско по своей собственной системе: (25) его фронт образовал простую прямую линию, а на флангах был подкреплен тремя линиями резервов; точно так же и за центром шли простыми и прямыми рядами три резервные линии с промежутками направо и налево. Выстроив часть войска перед валом, Домиций тем временем окончил начатые лагерные укрепления.

38. В следующую ночь Фарнак перехватил курьеров с письмом Цезаря к Домицию о положении дел в Александрии. Из него он узнал, что Цезарь находится в большой опасности и требует от Домиция скорейшей присылки подкреплений, равно и того, чтобы Домиций сам лично двинулся через Сирию к Александрии. Теперь Фарнак считал победой уже самую возможность выиграть время, ввиду того что Домиций поневоле должен скоро уйти. И вот он провел от города — там, где, по его наблюдениям, для наших всего легче было подойти и дать при наиболее выгодных условиях сражение, — два прямых рва глубиной в четыре фута на совсем небольшом расстоянии друг от друга; они были доведены до того пункта, дальше которого он решил не доводить своей боевой линии. Между этими двумя рвами он всегда выстраивал свою пехоту, а всю конницу ставил на флангах вне рва: она была гораздо многочисленнее нашей и только благодаря этому могла быть полезной.

39. Домиций был более обеспокоен опасностью, грозившей Цезарю, чем своей собственной. Не рассчитывая вполне безопасно уйти в случае, если ему придется самому просить условий, им же отвергнутых, или же уходить без причины (26), он вывел из своего близкого к городу лагеря войско в полном боевом порядке, 36-й легион был у него на правом фланге, понтийский — на левом, легионы Дейотара — в центре, причем для них была оставлена только небольшая полоса по фронту с очень узкими промежутками. Остальные когорты образовали резерв. Так были построены оба войска к началу сражения.

40. По сигналу, данному обеими сторонами почти одновременно, войска сблизились, и начался ожесточенный бой, проходивший с переменным успехом. Именно 36-й легион, атаковавший стоявшую вне рва царскую конницу, повел бой так удачно, что подошел к самым городским стенам, перешел через ров и напал на врагов с тылу. Но стоявший на другом фланге понтийский легион несколько подался перед неприятелями назад и тем не менее сделал попытку обойти ров и переправиться через него, чтобы напасть на незащищенный неприятельский фланг; однако при самом переходе через ров он был осыпан неприятельскими снарядами и уничтожен. Легионы же Дейотара с трудом выдержали атаку. Таким образом, победившие войска царя обратились своим правым флангом и центром против 36-го легиона. Тем не менее он храбро выдержал атаку победителей и, хотя был окружен большими неприятельскими силами, сражался с редким присутствием духа, после чего отступил, построившись в каре, к подножию гор. Вследствие неудобства местности Фарнак не пожелал преследовать его до этого пункта. Таким образом, понтийский легион почти весь погиб, из солдат Дейотара была перебита значительная часть, и только 36-й легион отступил на высоты, потеряв не более двухсот пятидесяти человек. В этом сражении пало несколько знатных и известных римлян из числа римских всадников. Несмотря на это поражение, Домиций собрал остатки рассеянного войска и отступил безопасными путями через Каппадокию в Азию.

41. Увлеченный своим успехом и ожидая, что с Цезарем случится то, чего он для него хотел, Фарнак захватил всеми своими войсками Понт. Там он вел себя как победитель и жестокий тиран, поставивший себе целью укрепить за собой высокое положение своего отца, — только с большею удачею: он взял с бою много городов и разграбил достояние римских и понтийских граждан; тех, кто были привлекательны своей красотой и юностью, он подверг таким наказаниям, которые бедственнее самой смерти. Вообще никто против него не защищался, и он занимал Понт, хвастаясь, что вернул себе отцовское царство.

42. Около этого же времени Цезаря постигло несчастье и в Иллирии. Эта провинция была в предыдущие месяцы занята не только без позора, но и со славой. Хотя она отнюдь не имела запасов для содержания целых армий и была вконец опустошена происходившей по соседству войной и внутренними раздорами, однако посланный туда летом с двумя легионами и с полномочиями претора квестор Цезаря Кв. Корнифиций своими благоразумными действиями и бдительностью не только занял, но и защитил ее — особенно тем, что всячески избегал каких-либо опрометчивых движений вперед. Именно он завоевал много крепостей, лежащих на высоких местах, выгодное положение которых соблазняло их обитателей спускаться вниз для нападений, и отдал их в добычу своим солдатам. Хотя добыча эта при совершенно безнадежном состоянии провинции была мала, однако она была приятна солдатам особенно потому, что была приобретена их храбростью. Кроме того, когда Октавий, бежавший после сражения при Фарсале (27) с большим флотом, направился в этот залив, то Корнифиций при помощи немногих кораблей ядертинов, которые всегда сохраняли исключительную верность нашему государству, рассеял Октавиевы корабли и овладел ими. С присоединением этих взятых в плен судов к судам союзников он мог отважиться даже на морское сражение. Цезарь, победоносно преследуя на другом конце света Гн. Помпея, услыхал, что многие из его противников собрали после поражения остатки своих войск и устремились в Иллирию вследствие ее соседства с Македонией. Тогда он послал к Габинию (28) письменный приказ двинуться с недавно набранными легионами новобранцев в Иллирию на соединение с Кв. Корнифицием и защищать эту провинцию от могущих приключиться опасностей, а если ее можно охранять небольшими силами, то привести легионы в Македонию. Цезарь был убежден, что, пока жив Помпей, весь этот край снова поднимет войну.

43. Габиний прибыл в Иллирию в трудное время года — зимою. Думал ли он, что провинция довольно богата, приписывал ли многое счастью Цезаря, или полагался на свою собственную доблесть и опытность, благодаря которой он часто выходил невредимым из военных опасностей и в качестве самостоятельного вождя с успехом вел важные операции, — как бы то ни было, провинция, отчасти опустошенная, отчасти неверная, помочь ему не могла, да и сам он не был в состоянии подвозить к себе продовольствие морем, которое было недоступно для него из-за бурь. Таким образом, стесненный большими затруднениями, он вел войну не так, как хотел, но так, как был вынужден. И поневоле ему приходилось в очень суровую погоду завоевывать крепости или города из-за нужды в провианте, причем он часто терпел поражения, а варвары настолько стали презирать его, что принудили его принять бой на походе во время его отступления в приморский город Салону, в котором жили очень храбрые и верные римские граждане. Потеряв в этом сражении более двух тысяч солдат, тридцать восемь центурионов и четырех трибунов, Габиний с остальными силами отступил в Салоны и там, изнемогая от всякого рода затруднений и нужды, через несколько месяцев умер от болезни. Его несчастья при жизни и внезапная смерть внушили Октавию большую надежду на овладение провинцией. Но столь могущественная на войне судьба, распорядительность Корнифиция и доблесть Ватиния не дали ему долго наслаждаться счастьем.