Читать интересную книгу Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой! - Роман Кожухаров

Немцы в ответ на стрельбу артиллерии усилили ответный огонь. Танковые орудия выплевывали снопы огня и дыма, вынужденно сбавляя при этом ход. С высоты велся орудийный и минометный обстрел позиций штрафников и правого фланга, где окопался стрелковый полк.

Снаряды и мины посыпались на траншеи, рвались впереди и за позициями, вздымая комья земли, поднимая тучи пыли и дыма. Вскоре все было затянуто дымно-пылевой взвесью. Сквозь нее донесся близкий рев моторов.

Несколько «тридцатьчетверок» выдвинулись с правого фланга. Они шли по диагонали, на большой скорости, поднимая за собой пылевые хвосты. Головная машина ушла далеко на левый фланг и с ходу развернулась по фронту лицом к наступавшим фашистам. Остальные машины в точности повторили маневр первого экипажа, занимая дистанцию в двадцать – двадцать пять метров по отношению к соседней машине.

VIII

Сигнальные ракеты поднялись вверх, зависнув над пеленой черного дыма и мутно-бурой пылевой взвеси.

– В атаку-у!!! Впере-од!!! – крикнул Коптюк.

Бойцы, повинуясь команде, полезли на бруствер. Командиры отделений с ходу стали разворачивать бойцов в цепи отделений по фронту. Нужно было как можно быстрее преодолеть расстояние до машин. Экипажи согласованно, как по команде, замедлили ход, словно давали бойцам возможность нагнать танки.

Сквозь тучи пыли, поднятые танковыми гусеницами и выхлопными газами, которые у «тридцатьчетверок» выводились вниз, в землю, бойцы с трудом различали очертания движущихся вперед танков. Отделение Гвоздева действовало в соответствии с поставленной старшим лейтенантом задачей. Переменники на бегу смещались влево, так как должны были занять позиции позади двух крайних слева машин.

Танкисты двигались широкой цепью, с большой дистанцией между машинами. Чтобы добраться до крайней слева машины, отделению пришлось наискосок преодолеть почти сотню метров. Снаряды свистели и рвались повсюду. Гвоздев криком поторапливал бойцов и сам не слышал своего голоса в грохоте взрывов и выстрелов и надсадном реве танковых двигателей.

В промежутке между двумя левофланговыми «тридцатьчетверками» удалось рассмотреть боевые порядки наступавшего в лоб врага. До накатывавших по фронту «пантер» оставалось не более пятисот метров. Воздух гудел от свиста пулеметных и автоматных пуль.

– За броню! Прячьтесь за броню!.. – кричал Демьян, отмахиваясь рукой в сторону Подсевальникова.

Тот с трофейным МГ наперевес выскочил из пылевого хвоста, распушившегося вслед за «тридцатьчетверкой», и на бегу открыл огонь в сторону немцев из своего пулемета.

IX

Дурья башка, палит в молоко, а сам того и гляди схватит шальную пулю. Подбежав к нему, Гвоздев ткнул его рукой в плечо, приказав немедленно убраться под прикрытие танковой брони.

– Так там дышать нечем!.. – виновато стал оправдываться боец. Он действительно был уже покрыт с головы до ног толстым слоем пыли.

– Не спорить! – сипло отрезал Демьян. – Не подставляйся! Понял?!..

Подсевальников молча кивнул и бросился бежать вперед. Он был весь обмотан пулеметными лентами, а из вещмешка, крепко притороченного к спине, торчал запасной съемный ствол к пулемету. И патронами, и запасным стволом пулеметчик разжился в подбитой «пантере», той самой, экипаж которой покрошил Степанков.

Степа, переведенный старшим лейтенантом из ординарцев в рядовые третьего отделения, несся впереди всех, практически наступая на пятки соседней «тридцатьчетверки». Он уже успел установить визуальный контакт с командиром танка, который выглянул из открытого на башне люка и приветственно махнул бегущим, а потом продемонстрировал жестами и просигналил «Делай, как я».

В море рева и грохота Демьян уловил новую волну нараставшего шума. Оглянувшись влево, он обрадованно закричал, показывая своим товарищам рукой в ту сторону. Несколько танков и самоходок двигались по полю со стороны колхоза в их сторону, а дальше во всю ширину фланга, насколько хватало обзора, разворачивался в боевые порядки танковый батальон.

Радость Демьяна тут же померкла, когда одна из приближавшихся машин, Т-70, прямо у него на глазах превратилась в ослепительную вспышку. Броня, прошитая вражеским снарядом насквозь, вспыхнула, как кусок сухого дерева. Черный дым повалил из всех щелей и сорванного взрывом люка на башне машины.

X

Земля гудела от десятков многотонных бронированных машин, от снарядов, рвавших грунт, вздымавших его в небо, затянутое дымом и пылью. Спаренные и курсовые пулеметы злобным металлическим лаем оглашали воздух. Вражеские очереди хлестали по броне «тридцатьчетверок», рикошетили, со свистом носясь над головами штрафников.

Расстояние между танками противника стремительно сокращалось. Машины прибавили ход, стали маневрировать, пытаясь уходить от выстрелов вражеских танковых орудий, бивших прямой наводкой. Огненные вихри, взметая целые горы земли, заходили в рядах между танками.

– Не отставать!.. Не отставать!.. – доносилось справа, где на отрезке наступления второго отделения должен был находиться старший лейтенант.

Разобрать толком что-либо в неистовой круговерти невозможно. Лязг, грохот, рев снарядов и двигателей, крики раненых, матерная брань. Фигуры бойцов на миг возникали, точно призраки, из рваных лоскутов дымового занавеса и тут же ныряли в тут же возникший всполох дымного вихря.

Вот перекошенное криком чумазое лицо Степы надвинулось сбоку. Он машет рукой в сторону удаляющейся кормы танка и что-то истошно кричит. Но рот его, как в немом кино, беззвучно открывается и захлопывается, а Гвоздев из того, что он сообщил, не слышит ни звука.

– …ержать ряды!..оптюк! Не отставать!.. – скорее по губам распознает Демьян.

Он тут же дублирует команду, насколько хватает запала в легких. Но дышать тяжело. Пыль сразу набивается в глотку, и легкие начинают сипеть при каждом вдохе, словно меха простреленного пулей баяна. Школа баянистов, мать ее… Школа баянистов… Это словосочетание, возникнув в сознании, прилепливается к суматошно скачущим мыслям, как банный лист, и так и болтается в голове, звенит пустой погремушкой…

XI

Танки открыли огонь. Ведут лобовую атаку, стреляют прямой наводкой. Пока стрелки-наводчики досылают очередной бронебойный, механики-водители бросают машины короткими зигзагообразными движениями то влево, то вправо. Стрелять при таком маневре тяжело, и в момент выстрела машина выравнивает ход. Действуют слаженно, по всему видно, что в «тридцатьчетверках» опытные экипажи.

Машина, за кормой которой едва поспевает отделение Гвоздева, производит выстрел и тут же резко меняет направление, уходя влево. На штрафников, оставшихся без бронированного заслона, обрушивается пулеметный огонь сразу двух вражеских машин.

С матерной бранью Гвоздев падает на землю, следом вжимаются в перепаханный гусеницами грунт остальные. Бойцы по команде открывают огонь по бегущим вслед за «пантерами» немецким пехотинцам. До них метров триста, и они быстро приближаются. Силуэты врагов уже можно хорошо разглядеть. Они наряжены в знакомые пятнистые куртки. Эсэсовцы. Что ж, это все те же гады, которым штрафники успели надрать хвосты и в «Октябрьском», и здесь, на рубеже реки Псел.

Шквальный огонь танковых пулеметов, словно стрелка свинцовых часов, переводится со штрафников обратно на «тридцатьчетверку».

– Вперед!.. – кричит Гвоздев и, вскакивая на ноги, увлекает бойцов влево, вдогонку за танком.

Орудие одной из «пантер» ухает в сторону «тридцатьчетверки», которая в этот момент уже разворачивается вправо. Снаряд с колокольным звоном ударяется в левую грань танковой башни и рикошетит в землю, с противоположной от переменников левой стороны танкового корпуса. Взрыв взметается вверх, обдав машину землей и градом осколков. Машина берет на себя всю силу ударной волны и смертоносного металла, прикрывая бегущих за ней следом.

XII

Переменники жмутся к машине. Теперь, когда пули вражеских пулеметов и автоматов без передыху хлещут по броне, надгусеничным полкам, по самим тракам и каткам «тридцатьчетверки», уже никто не обращает внимания на пыль и вонючий дым выхлопных газов отработанного дизельного топлива.

«Тридцатьчетверка», идущая справа, озаряется яркой вспышкой пламени. Ее темный контур, с обтекаемой башней и гладким стволом орудия, проступает сквозь неясную муть серо-коричневого дыма. Танк катится еще несколько метров, потом останавливается.

Двигатели продолжают реветь, надсадно добавляют обороты. Но машина не продвигается дальше ни на метр. Не может. Видимо, вражеский снаряд угодил под днище или в одну из гусениц и повредил ходовую часть.

Люк на башне откидывается, но никто из экипажа наружу не появляется. Продолжает бить спаренный пулемет, к нему добавляется вспыхнувший в передней части борта огненный факелок «курсовика». Танк вздрагивает, с оглушительным треском выпуская из орудия струю ярко-красного пламени. Пороховая горечь разносится на несколько метров вокруг.