Читать интересную книгу Книга превращений - Марк Ньютон

Но и здесь, обещала Шалев, скоро будет свет.

Повышение уровня преступности в верхнем городе привело к тому, что такие «зоны темноты» патрулировала теперь стража – во Фритауне это был один-единственный старый солдат, да и тот больше спал на посту и видел, наверное, сладкие сны о давно минувших днях своей боевой молодости, чем сторожил. Оно и понятно: имперская армия теперь занята, воюет на другом конце Архипелага, неся тамошним аборигенам свободу во имя империи. Шалев объяснила, чем они там занимаются на самом деле: зачищают острова от коренного населения, разрушают сложившиеся на них общины, насаждают открытую торговлю и работорговлю в интересах Виллджамура. На тех островах, куда еще не дотянулись руки империи, – на Маоуре, Докулле, даже на Варлтунге – ее агенты вооружали местных дикарей и натравливали их на тамошние развитые народы, чтобы иметь возможность проложить удобные для Виллджамура торговые маршруты.

Вот почему казармы вроде этих – а в Кейвсайде их было еще несколько – теперь пустовали: солдаты были заняты тем, что где-то на краю света мостили дороги для будущих виллджамурских торгашей.

А их бывшие дома тем временем стояли, воняли и служили рассадником многочисленных городских легенд. Однако им можно было найти и иное применение. Например, кейвсайдерам не терпелось заявить о себе так, чтобы добавить головной боли власть имущим. Так почему бы не приютить в пустующих казармах беженцев – тут им будет и спокойно, и даже относительно тепло, да и надежды у них, глядишь, прибавится.

Вот почему Шалев была теперь снаружи, переправляла через стену в Виллджамур десятки беженцев, – где именно она организовала для них проход, знали лишь немногие, даже в самом Кейвсайде. Кейли слышал только, что для этого собирали в больших количествах веревки, приставные лестницы, придумывали отвлекающие маневры, ну и конечно, реликвии. Шалев привлекла себе в помощь еще культистов, и они вместе построили стену временной невидимости, чтобы скрыть передвижения беженцев. Просто невероятно, сколько всего Шалев сделала для людей – и для самого Кейли. Она вернула им волю к жизни. Его существование внезапно обрело смысл. Много лет до этого он жил с безработным дядькой, который не умирал только потому, что рылся в помойках, так и сводил концы с концами. Сам Кейли с радостью пошел бы работать и зарабатывать на кусок хлеба честным трудом, но никакой работы не было, вот и пришлось ему стать на менее законопослушный путь. С тех пор его профессией стало воровство. Воруя, он взимал контрибуцию с верхнего мира.

Жители нижнего города больше не позволяли Совету забывать о себе: они были уже не просто шайками воров, которые грабили такую же голытьбу, как они сами, в вечных потемках подземелья, среди старых уродливых домов. Нет, теперь Совет думал о них постоянно. К ним по-прежнему относились как к существам второго сорта, но их заметили. Кейли нравилось устраивать переполох там, наверху, но только так, чтобы не нарваться на этих придурков-Рыцарей.

Он ждал, пока колокол одной из церквей Джорсалира пробьет шесть.

Минуту спустя, когда снаружи как раз начало садиться солнце, стекло, передававшее отраженный свет в подземелье, погасло и пещера погрузилась в первозданную тьму.

Кейли, готовясь сыграть свою роль, взъерошил волосы. На нем была дорогая одежда – черные брюки, белая шелковая сорочка, расшитый плащ, – в Кейвсайде никто такого не носил, весь прикид пришлось потырить сверху. Он повторил про себя слова, порепетировал акцент приличного человека сверху и, спотыкаясь, побрел по грязной улице к сторожке – сооружению из листов железа, где отдыхал пожилой солдат. В каждой стене было прорезано по окну, внутри горел фонарь. Кейли ногой ударил в дверь, потом закричал в окно.

– Эй! – орал Кейли, разбудив стражника, который, вздрогнув и продрав глаза, принялся приглаживать усы и вообще всячески делать вид, что он вовсе не спал. – Эй, сюда, скорее! Какие-то люди только что утащили вон в тот проулок мою мать. Я со второго уровня и здесь никого не знаю. Пожалуйста, помогите ей. Они ее… они…

Солдат прищурился, точно всю жизнь только этого и ждал.

– Не боись, парень. – Он вскочил, схватил меч, вышел из сторожки и поплелся за ним.

– Сюда, пожалуйста, – с деланым отчаянием в голосе воззвал к нему Кейли и кинулся в лабиринт улиц, удивляясь, как это старина не отстанет, при его-то тяжеленном мече да доспехах. Но тот бойко ковылял позади, когда Кейли, запыхавшись, огибал угол бойни, где их уже ждали.

Анархисты в плащах и масках, потрясая оружием, бросились к солдату с трех сторон; новые продолжали вылезать из дыры в заборе и прыгать с крыши. Сзади ему преграждала путь гранитная стена, так что бежать было некуда. Солдат отчаянно озирался, а Кейли спрятался за спинами товарищей. Теплый масляно-желтый свет факелов заливал двор.

Раздался голос – он принадлежал женщине, одной из сестер Кейли.

– Сдаешься, солдат?

– Никогда! – каркнул тот и, воздев меч к небу, потряс им, словно волшебным жезлом. – Я представляю здесь императора. Что вам нужно? – спросил он.

– Нам нужны казармы, которые ты охраняешь, – продолжала женщина. – Мы заберем их; если понадобится, то и ценой твоей жизни – нам все равно.

Солдат прижался к стене спиной, глаза у него бегали, он дрожал, дышал часто. И вдруг совершенно спокойным голосом он выкрикнул:

– Слава империи! – и с мечом наголо кинулся вперед.

Две арбалетные стрелы вошли ему в лицо, его голова запрокинулась, он упал в пыль.

– Молодец, Кейли, – буркнул ему один из братьев, пока другие занимались телом. Кейли тяжело дышал, глядя, как старика, словно мешок с тряпьем, потащили вглубь бойни. – Эй, ты в порядке, малыш?

Кейли удалось выдохнуть «да».

Другой брат положил ему руку на плечо.

– Вспомни о том, что случится сейчас. Десятки людей приведут сюда с холода, они будут спасены от верной смерти, слышишь? А этот старик – что ж, он с легкостью отдал свою жизнь ни за что, за значок на своей форме, поганую семиконечную звезду, – он умер так, как хотел. Это для нас его звезда не значит ничего, для него-то она значила ой как много, слышишь, парень?

Кейли напомнил себе о том, как много было поставлено на карту. Он сглотнул. Его выбор был сделан. Пора было начинать подготовку казарм для новых обитателей.

После небольшого собрания по распределению обязанностей прошел час, другой, третий, и вот уже казармы приобрели вполне жилой вид. Пятьдесят пять жителей Кейвсайда выбрасывали мусор, скребли стены, мыли полы, а несколько художников рисовали на стенах картины, чтобы придать зданиям приветливый вид. Добровольцы принесли постели, одежду, печки, посуду, инструменты – все это было украдено наверху – и провизию, выращенную с помощью культистских приспособлений здесь, в Кейвсайде, на чердаках домов или на свободных клочках земли среди грязи.

Даже Кейли, уже привыкший к высокому уровню организации и самоорганизации, который успела привить им Шалев, подивился тому, как быстро они сделали жилой эту давно заброшенную часть Виллджамура.

Сам Кейли занимался тем, что грузил на тачки любой металлический лом, оставленный военными, – позже его можно будет отвезти в кузни, где искусные кузнецы превратят его в полезные предметы; работа не самая увлекательная, зато ради других. Всю свою жизнь он занимался либо отупляющей тяжелой работой, либо бегал на посылках – и вообще нанимался везде, где только мог, но никогда еще не испытывал такого чувства, как теперь, когда он трудился на благо общины.

Занимаясь своим делом, он то и дело оглядывался – ждал, что вот-вот покажутся военные, или политики, или еще кто-нибудь из верхнего города и прогонят их, но ничего такого не случилось.

Главное, что не явились Рыцари.

Лиц беженцев, увиденных им в тот день, он не мог забыть никогда. Истощенные, измученные, они смотрели как бы сквозь Кейли, точно уже оставили всякую надежду на жизнь. От их грязных, окровавленных лохмотьев несло мочой и дерьмом, когда они, направляемые его братьями и сестрами через темные тоннели, покорно шаркали мимо, стоная и причитая на множестве разных наречий, – в основном женщины и дети, но и мужчины тоже. Всем им нужна была медицинская помощь – и быстро. Кейли отвел человек двадцать в самую последнюю спальню, и они подчинялись ему беспрекословно. Такая власть над себе подобными даже привела его в смущение. Они сошлись со всех краев империи, с таких дальних островов, о которых он и слышал-то, может, всего раз или два в жизни. Смуглые и плосколицые, говорящие с сильным акцентом, иные из них почти не знали ямурского.

– Ты Кейли? – обратилась к нему женщина. На ней была простая, но дорогая с виду шаль, а ее яркие голубые глаза и белые волосы поразили его. Коренастый седоволосый мужчина рядом с ней был одет не хуже, в красивый зеленый плащ и тунику. В руках он держал кожаный мешок.