Нет в мире зрелища более красивого, чем гигантский солнечный протуберанец, огненным драконом летящий в пространстве. Особенную остроту эта картина приобретает, когда ты находишься в каких-нибудь трех десятках тысяч километров на пути его следования.
Непроглядный мрак космоса, миллионы, миллиарды лет не знавший другого цвета, кроме никакого, и в этой пустоте способный просуществовать еще миллиарды лет, вдруг расцвел яростными, теплыми, да чего там теплыми – горячими, раскаленными красками, в палитре которых присутствовали все оттенки красного, оранжевого и желтого.
Струи плазмы, протянувшиеся на тысячи километров, переплетаясь между собой, наполнили мрак сполохами огня, способного испепелить любой рукотворный объект. Если бы суда «Кольца» оказались на пути протуберанца, они во мгновение ока превратились бы в оплавленные груды металла, изъеденного радиацией.
Но этого не произошло. Сидератор продавил в плазменном облаке гравитационный колодец диаметром в полторы сотни километров. Пронзив протуберанец, пространственный туннель протянулся дальше – к солнечной короне, и там, отклонив излучение звезды, открыл каравану безопасный путь к спасению.
Армада боевых кораблей Прусакова исчезла с радарных мониторов «Справедливого», едва только фотонный крейсер совершил маневр уклонения.
Матвей наслаждался зрелищем буйства энергии светила, полулежа на диване в центральном отсеке «Справедливого». Роберто Квалья, взяв себе в помощники экипаж «Можайска», уверенно, на полной тяге, вел фотонный крейсер в обход выброса. Двести девяносто тысяч километров в секунду – почти скорость света – ни один корабль в Солнечной системе не мог двигаться так быстро.
Единственным объектом, оказавшимся на пути развития протуберанца, оказался героический спасательный шлюп «Можайск». Отстыкованный от «Справедливого», покинутый людьми, он дрейфовал с выключенными огнями и обесточенной силовой установкой, дожидаясь огненного погребения.
Солнечная плазма поглотила шлюп, когда фотонный крейсер был уже далеко. Гибели «Можайска» могли бы позавидовать тысячи кораблей – спасатель покрыл себя славой и стал частью космоса, частью Вселенной.
– По традиции, мы передадим это имя другому кораблю, – с грустью в голосе сказал Матвей, глядя на крохотную искорку, вдруг вспыхнувшую в оранжевом мареве протуберанца, заполняющем весь обзорный экран. – А сейчас надо отыскать караван. Роберто, друг, что там с координатами?
– Три тысячи рентген мне в костный мозг! – с чувством выругался бравый пилот, попыхивая неизменной трубкой. – Сейчас вокруг такой кавардак из-за магнитной гипербури, вызванной выбросом, что приборы просто сошли с ума. Максим…
– Матвей!
– Тьфу ты, пропасть! Матвей, боюсь, в течение нескольких часов мы не сумеем обнаружить ваш караван.
– Наш, Роберто, наш караван, – Матвей улыбнулся. – И ты все же постарайся. От этого, возможно, зависят жизни людей.
Квалья снова выругался, выпустил облачко ароматного дыма и склонился над навигационным пультом.
Гумилев прикрыл глаза. В общем-то он был спокоен – сомневаться в квалификации Квалья не приходилось. Куда больше Матвея тревожили мысли о будущем. Путь до Титана долог, даже для фотонного крейсера.
Одна астрономическая единица равна примерно ста пятидесяти с половиной миллионам километров. Именно на таком расстоянии от Солнца находится Земля. Сатурн, вокруг которого вращается Титан, удален на расстояние в десять раз большее, до него примерно полтора миллиарда километров. Даже если лететь по прямой, на полной тяге, «Справедливому» понадобиться более суток, чтобы добраться туда. Но в Солсисе по прямой летали только писатели-фантасты, да и то в далеком двадцатом веке.
Что уж говорить о судах каравана, тихоходных транспортах, которые на максимальной мощности не выжимали из своих силовых установок и одной тридцатой от скорости «Справедливого»!
«Да за тот месяц, что караван будет плюхать к Титану, нас тысячу раз обнаружат, тысячу раз нагонят и сожгут, – с отчаянием подумал Матвей и нашарил фигурку льва. И тут же отчаяние смело ветром надежды, как осенние листья. – Мы сумеем. Главное – чтобы Прусаков как можно дольше не мог найти караван».
Далее мысли Матвея потекли в ином направлении – он начал вспоминать все, что почерпнул за время учебы из академического курса «Современные средства радиоэлектронной разведки и способы борьбы с ними».
Спустя какое-то время все, находившиеся в центральном отсеке «Справедливого», вздрогнули от торжествующего возгласа Гумилева:
– Ну конечно! «Беллона», станции слежения проекта «Око»!
Поймав несколько удивленно-встревоженных взглядов, Матвей легко вскочил с дивана.
– Все нормально, друзья! Роберто, мы нанесем упреждающий удар. Нам надо найти «беллоновскую» станцию слежения и обезвредить ее. Она где-то над плоскостью эклиптики, висит, образно выражаясь, на оси Солнечной системы.
– Это все равно, что искать иголку даже не в стоге, а в миллионе стогов сена, – развел руками Квалья. – Особенно если учесть, что нужная нам станция находится в глубинах облака Оорта, среди миллиардов комет и метеоритных роев.
И тут подал голос Иннокентий Безуглов. Спасатель тяжело переживал гибель своего корабля и по совету коллег позволил себе некоторую релаксацию в виде бутылочки хэйхэйского виски из камбузных запасов крейсера. Уединившись за отключенным пультом ручного управления, Безуглов словно отрешился от всего, мрачно накачиваясь виски. Но оказалось, что он внимательно следит за всем, что происходило в центральном отсеке.
– Я знаю, как найти эту станцию, – сказал Иннокентий, и после того, как все заинтересованно уставились на него, продолжил: – Она называется «Око-500» и у всех капитанов кораблей Единой Спасательной службы был резервный канал для связи с ней, чтобы получать координаты терпящих бедствие судов. Правда, это – государственная тайна…
Эпизод 13
Одна и без оружия
Борт крейсера «Халхин-гол»; станция «Покой»
Крейсер первого ранга «Халхин-гол», далеко опередивший эскадру ВКС, первым подошел к району дрейфа спасательных шлюпок со «Справедливого». Рутинная в общем-то операция по приему на борт терпящих бедствие обернулась настоящей битвой со временем – выброс солнечного вещества стремительно приближался, уровень радиации повышался, а секунды таяли.
Командир «Халхин-гола», капитан первого ранга Иванченко, отслуживший в Космофлоте двадцать четыре года и относящийся к той породе военных, про которых сказано: «старый конь борозды не испортит», поступил просто и разумно. Он приказал использовать магнитные ловушки и принимать шлюпки прямо на аварийную палубу, словно это были подбитые корветы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});