— Гастроли? — обрадовано уточнил Лёвин.
— Можно сказать и так. Вы же помните, что прошлый командир части создавал ваш оркестр именно с целью гастролей. И хотя сам он сидит в СИЗО, и вскоре отправится по этапу, благая его цель не должна кануть в Лету. Материал вы знаете на отлично. Напевы Кравцова исполнять не будем — это я запрещаю! А в остальном, у вас начинается период разъездов. Кто-то против?
Хорошая кормёжка, никакой муштры, фактически вольная жизнь, а тут ещё и осень на носу. А что такое для солдат и студентов осень? Правильно — помощь колхозам и совхозам в сборе урожая. А это в свою очередь ручной физический труд, грязь на сапогах, дожди и самогоноварение. Поэтому лично мы к такому виду солдатской службы не особо стремились. Другое дело наш нынешний образ жизни — всегда чистые, причёсанные, в тепле и сытости. Ну, разве это не счастье? Разве кто-то из солдат когда-нибудь смог бы отказаться именно от такой воинской службы и поменять её на колхоз?
Вот и мы дураками не были. Поэтому чётко и однозначно ответили все хором: «Никак нет!»
В положенное время погрузились в оранжевый ПАЗик, и отправились в путь. Часа через три езды по просёлочным дорогам показалось море. А ещё минут через тридцать мы увидели стоящие возле пирса корабли.
— Может быть, устроим концерт на каком-нибудь линкоре? — предложил я, вглядываясь в бескрайнюю водяную гладь.
— Нет, Кравцов, тут линкоров. Да и вообще боевых кораблей нет, — пояснил замполит, который поехал с нами в автобусе, не став эксплуатировать служебный УАЗ.
— Как же нет, когда есть⁈ Вон они! Их там штук пять стоит возле пирсов, — заметил барабанщик.
— Один из них вроде бы даже миноносец. Я такие в журнале видел, — проинформировал нас гитарист.
— Вот именно что в журнале! — согласился с ним замполит. — Это старые корабли. Они уже своё отслужили. Тут с них снимают вооружение и отправляют в Архангельск на утилизацию.
— Жаль! Стать капитаном настоящего военного крейсера — хрустальная мечта моего детства. Однажды я уже недолго был капитаном одного лайнера, бороздившего морские просторы, — решил я открыть часть своей биографии, — но вот боевого корабля, бывать не приходилось.
— Ой, брехун ты, Кравцов, — засмеялся Лёвин, а затем выдал пророческие слова: — А вообще, какие твои годы. Было бы желание, а остальное всё сбудется. Будешь и ты капитаном военного корабля! Капитан Кравцов — звучит⁈
Весь салон автобуса засмеялся.
— Ну да, смешно, — присоединился к ним я.
Знали бы мы все, что сказанные слова окажутся точными, отправили бы нашего дирижёра участвовать в передачу про экстрасенсов…
Воинская часть, в которой стояли моряки, встретила нас довольно радушно. Матросам и морским пехотинцам наше выступление понравилось, и они выражали это криками «браво» и просьбами сыграть что-нибудь на бис. Когда вся программа была проиграна чуть ли не два раза, ко мне подошёл замполит и попросил сыграть «песню», только без слов.
— Командир части — капитан первого ранга, обожает классику. Можешь сыграть что-нибудь из Бурштейна, что ты играл в нашем ДК? Только не своё — монгольское. И не пой!
— Хорошо, — ответил я и, когда меня объявили, сыграл не плохую музыкальную тему из книги про Гришу Ротора.
Стоит ли говорить, что столь приятная и красивая музыка была встречена слушателями с восторгом.
https://www.youtube.com/watch?v=jTPXwbDtIpA&t=25s Harry Potter — Hedwig’s Theme
По окончании концерта поужинали, и наш коллектив развели по специально отведённым для нас комнатам первого этажа, каждая из которых была рассчитана на троих человек.
Можно сказать, оказали радушное гостеприимство, ведь спать в комнате намного уютней, нежели чем в казарме. Да и к тому же, такой подход практически исключал какое-либо возможное общение с матросами и морскими пехотинцами, а значит, уменьшал и потенциально скандальную ситуацию — в том числе и с местной дедовщиной.
— Эх, сейчас бы махнуть, граммов этак сто, — произнёс барабанщик, являющийся моим первым соседом.
— Это точно. Я бы тоже не отказался, — вздохнул гитарист, который был вторым соседом.
— Но облом, — разбирая свою кровать, продолжил жаловаться на судьбу-злодейку ударник. — Скупые на магарыч оказались матросики. Мы им музыку, а они даже пол-литра не поставили.
Я не стал вступать в разговоры. Побухали бы — хорошо, а не побухали — ещё лучше. Сейчас я был слишком вымотан, чтобы хотеть что-либо кроме сна. Да что там говорить, мы все были уставшими. Поэтому особо засиживаться не стали. Умылись, разделись и собрались ложиться спать.
Но не успели выключить свет, как неожиданно окно, ведущее к нам в комнату, открылось, и в него влез матрос в форме.
— Здорова, пехтура. Гостей встречайте! — прошептал он, перемахнув через подоконник.
За первым матросом, который спрыгнул на пол, в окно влез второй. У него был за плечами солдатский вещмешок.
За вторым в окно больше никто не полез, из чего мы сделали вывод, что незваных гостей всего двое.
«Это они драться, что ль, прилезли? Ну-ну», — удивился я, встав с кровати и стряхнул от напряжения руки.
Но, к счастью, драка не последовала. Всё оказалось куда прозаичнее и более приятно. Пробравшиеся к нам матросы просто оказались фанатами музыки. Им настолько сильно понравилось наше творчество, что они решили забраться к нам и поблагодарить музыкантов лично. Ну, а что б благодарность была более весомая, притащили с собой флягу спирта.
— И это всё? Чего там пить-то? — хмыкнул барабанщик, забыв, что дарёному коню в зубы не смотрят.
— Нет, конечно. У нас ещё есть. Так что не волнуйся, эту гастроль ты не забудешь долго, — пообещал матрос с подходящим для своего вида прозвищем Хомяк и вытащил ещё одну фляжку.
— О! Другое дело!
— А-то! Так, что, товарищи музыканты, давайте по сто грамм за знакомство. И вот рыба на закуску, а что останется, себе возьмёте. Мы моряки — себе ещё наловим, а вы сухопутные осьминоги подкормитесь хоть чуток от щедрот морских.
Тост прозвучал, и мы с удовольствием выпили. А почему бы и нет? Компания попалась хорошая. Концерт мы провели не плохой. Так почему же, после трудового рабочего дня не расслабится?
* * *
Интерлюдия
Часом ранее. Склад возле пирса
— Ну, что скажешь, Хомяк? — спросил своего друга матрос по прозвищу Борсик.
— Не знаю, брателла, что и сказать. Не мог этот дохлик столько народа перебить. Так что, ошибся Горкин, и написал полную фигню. Видел же, как этот Кравцов на пианино шпарит⁈ У него пальцы музыкальные. Такие не могут быть у боксёров. У них же все руки поломаны.
— Согласен. Походу дружков наших кто-то другой оприходовал, а они стрелки на этого салагу перевели.
— По ходу — да. И что будем делать? Будем наказывать? Вроде просили помочь.
— Мало ли что просили, — поморщился старший матрос. — Мы этого Гору — неудачника с тобой же толком не знаем. Всего пяток раз бухали вместе, когда на танцах пересекались. Так что никто он нам, чтобы просить такое. Не будем мы никого спаивать, похищать и избивать. Нафиг нам это не надо. Это уголовка в чистом виде. Так что нам оно без надобности. Ему надо, пусть сам разбирается, как оклемается.
— Так-то оно так, — согласился с ним его друг, — только Кравцов этот, лично мне всё равно не нравится. Высокомерно держится. Сразу видно из Москвы или из Ленинграда. Ненавижу таких!
— Я тоже не люблю, — разливая оставшийся спирт по стаканам, произнёс Борсик. Выпил и неожиданно предложил: — Может быть, тогда просто комедию сделаем? Чтобы проучить этого столичного мажора?
— Что предлагаешь? — закусывая грушей, спросил Хомяк.
— Есть одно предложение, — улыбнулся Борсик и, хитро прищурившись, продолжил: — Думаю, можно салабона за жабры взять. Так мы и Горе как бы поможем, и должен он нам будет.