по грязной тарелке ползала жирная муха. Подвинув пустую чашку с хвостиком одноразового чайного пакетика, поставил локоть на клеенчатую скатерть и с сомнением уставился на печенье в плетеном блюде.
В животе заурчало. Супчик Мора был единственной нормальной едой за последние два дня. До сего момента я и не думал о ней, но сейчас вдруг понял, что голоден до тошноты.
– Тепло ль тебе, девица? – ехидно поинтересовалась Мерцана, вынырнув из водопада занавески. Она уже скинула свитер, на ногах красовались пушистые розовые тапки с мордочками зайцев. Перед моими ногами шлепнулось нечто черно-зеленое, отдаленно похожее на старые стоптанные тапки. – У нас не ходят дома в уличной обуви! Да и пальто свое вампирское можешь снять, уже стало намного теплее!
Я без сожаления расстался с тесными грязными кедами, пальцы на ногах уже болели, сунул ноги в тапки. Пальто с вывернутыми рукавами упало на пол. Мерцана растерянно моргнула, потом саркастично фыркнула:
– Ну ты принц Гамбургский! Хоть бы спасибо сказал! Что вашему высочеству еще подать?
И, не дожидаясь ответа, подхватила кеды, скрылась под злобные щелчки плетей занавеси о стены. Действительно, стало тепло. Я потер горящие уши, несколько раз сжал и разжал ноющие пальцы. Странное ощущение нереальности происходящего охватило меня. Я иронично улыбнулся: никто не пытается меня убить, околдовать, напоить, соблазнить, и все кажется, что такого и быть не может!
– Что лыбишься? – подозрительно спросила Мерцана, вновь появившись на кухне, в руках она держала черный пакет и тарелочку с маслом.
Я поспешно опустил глаза. Не говорить же девушке, что она меня совсем не привлекает. Сейчас даже кажется, что чаровница, исполняющая на сцене «Хоббита» фантасмагорический танец, и девчушка с растрепанным ершиком и колючим взглядом ну никак не могут быть одним и тем же человеком.
Мерцана поставила блюдце на стол, тряхнула пакет, из которого повалились ломтики белого хлеба. На подоконнике зашумел электрический чайник, вскоре он уже сердито забурлил и резко затих. Передо мной очутилась синяя кружка, от которой шел пар. Мерцана хлопнула дверцей шкафчика, открыла ярко-желтую коробочку, в мою кружку плюхнулся одноразовый пакетик чая.
Загремела подвинутая табуретка, девушка села напротив. Мерцана кивнула на лежащий на столе нож:
– Делай себе бутерброд-то! Все равно больше ничего из еды нет.
Я аккуратно, двумя пальцами, поднял не очень чистый нож и растерянно спросил:
– Ты всегда так ешь?
– Нет, – с набитым ртом ответила Мерцана. – Обычно готовит бабка, а я даже хлеб для бутербродов нарезанный покупаю. Времени ни на что не хватает.
– Я имею в виду, в такой грязи, – неуверенно продолжил я.
Мерцана грозно стукнула чашкой по столу:
– Не нравится, тряпка вон там!
Я оторопело покосился в указанное место. Она что, предлагает мне прибраться? Не зная, что ответить, я просто положил нож обратно. Побросал в чай горсть кубиков сахара, чтобы хоть как-то заглушить неприятный привкус дешевого чая. Молча умял полбулки, запивая сухую мякоть получившейся сладкой бурдой. Удовольствия, конечно, никакого, зато живот перестало сводить от голода.
– Ты обещал заплатить, – с вызовом в голосе произнесла Мерцана, дождавшись, когда я доем. И пояснила: – За комнату.
– Да, конечно, – я кивнул, поспешно поднял с пола пальто и вытащил из кармана деньги. Глаза девушки алчно разгорелись. Я разделил оставшиеся купюры пополам и протянул Мерцане три тысячи рублей. – Нормально?
– Сойдет, – серьезно кивнула девушка.
Я сложил оставшиеся деньги, на стол упал мундштук раганы. Вздрогнул от неожиданности и с недоумением посмотрел на него.
– Ты куришь? – почти благожелательно спросила Мерцана. – Я иногда тоже балуюсь. Но учти – в доме курить нельзя! У бабки моей жуткая аллергия. Даже если все окна распахнуть проветривать, все равно подействует! Так что, если будешь курить, выходи на улицу. Понял?
Я машинально кивнул, пряча в карман брюк и деньги, и мундштук. Честно говоря, я понятия не имел, курил я когда-нибудь или нет. Но до сих пор не ощутил никакой тяги к сигарете. А после появления в доме Мора обнаженной девицы сигаретный дым упорно ассоциируется с чем-то опасным.
– Идем! – Мерцана потянула меня в коридор. Я поморщился, проходя через бамбуковую занавеску: палочки больно били по щекам. – Спать будешь у бабки в комнате, это здесь. – Она остановилась перед закрытой дверью, немного помялась и медленно произнесла: – Только пойдешь туда один. – Я недоуменно посмотрел на притихшую девушку. Она упорно не поднимала глаз: – Я однажды поклялась, что никогда больше туда не войду. Так что, извини. Моя комната на втором этаже… только ты туда не ходи! А то врежу. Все, спокойной ночи.
Она развернулась и, не глядя на меня, быстро пошла к деревянной лестнице.
– Эй, погоди! – запоздало вскрикнул я, розовые тапки Мерцаны уже исчезли из виду. – А удобства у вас где? Я надеюсь, не на улице?..
– Найдешь, – было мне ответом. – Все на первом этаже. Здесь только моя комната и все! И не шуми, мне завтра рано вставать.
Пришлось самому обследовать дом. Скрипучие доски противно ворчали на каждый шаг. Удобства нашлись в конце темного коридорчика, под лестницей я углядел невысокий холодильник. Не удержавшись, потянул за ручку: пустые полки и одинокий пакет молока. Я поднес его к носу и скривился – молоко давно превратилось в простоквашу. Пожал плечами и закрыл дверцу.
Микроскопическая комнатка туалета едва вмещала унитаз и сидячую ванну. Я, конечно, не помню, какая ванна у меня, но точно знаю: таких до сих пор не видел. Поэтому уставился на нее, как на музейный экспонат. Даже потрогал. А вот мыться не решился, поскольку понятия не имел, как это возможно проделать без душа. Раковина отсутствовала, руки я помыл прямо над диковинной ванной.
И все же, несмотря на дикие условия жизни и всевозможные неудобства, мне хорошо здесь. Обычная нормальная жизнь, дом какой снаружи, такой и внутри, никаких джиннов, ураганов, тайн и сюрпризов. Улыбаясь, я прошел к выделенной мне комнате. Бабкина так бабкина. В любом случае, насколько понял, в доме две комнаты. А в кухне или ванне спать нереально. Щелкнула ручка, приятно скрипнула дверца, я пошарил по стене в поисках выключателя, потом вспомнил про невысокую полочку и опустился чуть ниже. Выключатель тут же нашелся. Зажегся голубоватый свет, я прикрыл дверь и оглянулся.
Сердце екнуло, ноги напряглись, готовые сорваться с места в любую секунду. Первое, что бросилось в глаза, – огромная печь… или камин… или еще не знаю, что. Но там явно разжигали настоящий огонь. Емкий котел с мятыми боками висел, казалось, прямо в воздухе над холодными углями.
То-то Мерцана глаза все прятала, сама отказалась сюда входить, и теперь