— Почему его не убирают отсюда? — однажды спросил Артем.
— В цитадели пока еще нет помещения, где его можно было бы поселить. Ведь он способен разнести любую стену и пролезть в любую щель. Лишь воля Стардаха кое-как сковывает его ярость. Представь, что может случиться, если отец куда-нибудь отлучится.
— А ты не пробовала проникнуть в его сознание?
— Пробовала. Да где уж мне тягаться со Стардахом. Он не выпускает Калеку из-под своего контроля ни днем, ни ночью.
— Не хотелось бы мне находиться здесь, когда он вырвется на свободу.
— Тебе нечего опасаться. Я же всегда с тобой. А любое существо, созданное максарами, не в состоянии противостоять своим творцам.
— Когда-нибудь я создам существо, способное и на это. — Голос Стардаха заставил их обоих вздрогнуть. Оказывается, он умел красться бесшумно, как тень, а не только сотрясать своими шагами каменные своды. — Многие мои соседи чересчур возгордились. Ничтожные, они считают себя равными бессмертным богам. Пора проучить их.
— Создав такую тварь, ты станешь первой его жертвой, — возразила Надежда.
— Ни в коем случае. Я буду единственным, кому она будет беспрекословно подчиняться. Но для этого мне нужен не обыкновенный человеческий мозг, а мозг существа не менее могучего, чем максар. И тогда в мир явится гений уничтожения, Мировой Зверь. Для него не будет существовать непреодолимых препятствий, неуязвимых противников и опасного оружия.
— План твой безумен! Даже если он и удастся, ты тем самым погубишь род максаров!
— Нет. Ведь сам я останусь жить. И останется жить тот, другой — мой верный прислужник. Мир слишком мал, но для нас двоих в нем хватит места. Не хочешь ли ты стать этим вторым, дочь моя? — внезапно он грубо ухватил Надежду всей пятерней за лицо.
— Прочь! — Она наотмашь ударила отца по щеке. — Ни ты, ни я никогда не будем вторыми! Ведь ты же прекрасно знаешь — вместе нам в этом мире не ужиться! Рано или поздно останется только один — первый и единственный!
— Твой удар слишком слаб, чтобы причинить боль, но никто не смеет безнаказанно подымать на меня руку. Я могу убить тебя прямо на месте, но это сейчас не входит в мои планы. Тебе предназначена совсем другая судьба. — От резкого толчка Надежда полетела к дальней стенке, сбивая все, что встречалось ей на пути.
Исступленная ярость словно взорвала Артема изнутри, затмив все другие чувства, в том числе благоразумие и животный страх, который он всегда испытывал при виде Стардаха.
— Как ты смеешь, скотина, так обращаться с женщиной! — крикнул он. — Она же твоя дочь!
— Ах, ты еще и голос подаешь, жалкий пес? Ты разве не знаешь, что тебе запрещено тявкать в присутствии максара? — Стардах через плечо с презрением глянул на Артема. — За это я сейчас заставлю тебя откусить собственный язык.
Надежда налетела на него, как волна налетает на несокрушимый утес, и снова молниеносный удар отбросил ее прочь.
И тут рама, столько времени удерживавшая Артема, наконец разлетелась. Волоча на себе ее обломки, он шагнул вперед и обрушил на череп Стардаха продольную стойку, толстую, как рельс. Отдача от удара была такая, словно он угодил по многопудовой наковальне, а не по живой плоти.
— Неплохо! — Стардах расхохотался прямо ему в лицо. — Дочка, вижу, не зря старалась.
В следующее мгновение Артем почувствовал то, что должен чувствовать человек, которым в буквальном смысле выстрелили из пушки. Стены, пол и потолок завертелись перед его глазами, и тон, взметнув столбы искр, рухнул прямо в жаровню. Пламя объяло Артема целиком, но он не ощутил ни его жара, ни боли от ожогов. Сорвав с места огромное железное корыто, полное углей и головешек, он, не помня себя, бросился обратно к Стардаху, уже вновь сцепившемуся с Надеждой. В последнюю секунду максар успел освободиться от дочки и метнул навстречу Артему взгляд, способный, наверное, превратить человека не то что в камень, а даже в порошок.
Однако это совсем не помешало Артему вместе со своим дымящимся грузом обрушиться на противника. Смрадный дым застлал все вокруг. Сбоку налетела Надежда и вцепилась в рукоятку клинка. Зубы Артема, который действовал уже не как человек, а как бешеный зверь, сомкнулись на правом запястье Стардаха. Казалось, еще немного — и они вырвут победу. Но уже через миг оба оказались в разных концах зала — Артем под грудой искореженной мебели и побитой посуды, а Надежда на ступеньках входной лестницы. Стардах, не глядя на них, небрежно стряхивал со своей одежды золу.
— На первый раз вполне достаточно, дети мои. Вижу, вы уже готовы к тому делу, на которое я вас предназначил. Твое творение не так уж и безнадежно, дочка. Хотя ретивости в нем пока еще больше, чем умения. И ты зря закрыла его сознание от воли максаров. Для меня это безразлично, но как бы тебе самой не пришлось поплатиться. Не сочти мои слова за угрозу, но скоро вам двоим предстоят такие делишки, после которых поход через Страну Черепах покажется послеобеденным моционом.
— Куда меня определят теперь? — спросил Артем, когда они остались вдвоем (бессловесных тварей вроде Калеки и мартышек в расчет можно было не брать.) — Снова в тюрьму? Или стражем у дверей твоей спальни?
— Если Стардах ничего конкретного не сказал, значит, мы вольны поступать по своему усмотрению.
— Не опрометчиво оставлять у себя врагов без присмотра?
— Нас он не опасается. Единственный, кто еще может представлять для него угрозу, это Адракс.
— Даже в темнице? Даже с жерновом на шее?
— Такие как Адракс, опасны и в могиле.
— Проклятье! — поднатужившись, Артем сорвал с себя последние оковы. — А где я буду жить? Да и перекусить бы не мешало.
— В цитаделях максаров живут по своим законам. Если тебе понравятся какие-нибудь покои, просто выброси вон их хозяина. Захочешь есть, отбери пищу у первого, кто тебе подвернется. Здесь кроме Стардаха есть только одно привилегированное существо — это скакун Агбалар. Как ни малоправдоподобно это звучит, но говорят, что в ранней юности, когда Стардах был скорее гонимым и заброшенным зверенышем, чем настоящим максаром, они даже дружили. Не знаю, какой облик он носил тогда. Агбалар добровольно вызвался стать конем-вепрем Стардаха. Остальных можешь не опасаться. С мрызлами попусту старайся не связываться. Они сражаются стаями и тем сильны.
— А если я не стану ни у кого отбирать пищу?
— Значит, подохнешь с голоду! — Надежда рассвирепела. — Хватит голубка из себя строить! Всех слабых и обиженных здесь давно сожрали! Заботиться о тебе никто не будет! Хватай все, что сумеешь вырвать, и тогда проживешь. Не беспокойся, в цитадели всего достаточно: и еды, и вин, и всяких дурманящих снадобий и самок на любой вкус.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});