Читать интересную книгу Просто поверь в себя - Людьмила Крискович

– Когда вы мне позвоните?

Она ответила очень уверенно:

– Не знаю.

Если бы в тот момент у меня в руке был пистолет, то я бы стреляла по окнам, чтобы звоном разбитых стекол заглушить крик, вырывающийся из моей души. Но пистолета у меня не было. Ничего другого в голову не пришло, как спокойно сказать спасибо и выйти за дверь.

Когда я вышла из здания, то у меня дрожали колени. Мои мысли старались сделать мне ещё больнее. Они напоминали мне, что я честная гражданка своей страны, что я всегда платила все налоги. За что мне все эти испытания? И поток мыслей такого рода.

«На обиженных воду возят». Когда я написала это русское выражение, то у меня возник вопрос: а каково его истинное значение? Почему я написала это выражение для конкретной ситуации в моей жизни? Давайте разберёмся, ведь наши предки оставили нам много мудрых мыслей.

Итак, когда обижается человек? Один человек обижается на другого человека, если обиженный не согласен с тем человеком, если обиженный ощущает сильное чувство несправедливости по отношению к себе. Таким образом, обиженный прав, а другой человек – не прав, по мнению обиженного человека. Так почему обиженный не выскажет всё, что думает, почему он не заставит другого человека превратиться в обиженного человека? Страх. Страх потерять этого человека, страх остаться без помощи, страх не выполнить то, что так хочется, и т. д. Любой вид страха хорошо вживается в роль обиженного. Таким образом, когда человек испытывает чувство страха по отношению к другому человеку, то страх заставит обиженного выполнять любую работу по желанию или приказу второго человека, даже воду возить.

Страх ко мне тоже подкатывался, когда я вышла из этого здания. Эта девушка создала такую ситуацию, чтобы ей было легче мной манипулировать. Обида, как один из видов страха, останавливает нашу жизнь. Но мне некогда было тогда останавливаться, и я решила действовать уже проверенным способом. Я опять пошла в магазин и купила водку, конфеты, шампанское и фрукты. Упаковала всё это в коробку. Я вернулась в тот же день, за пять минут до окончания работы этой молодой девушки, чтобы предложить ей «коробку» как сувенир. Уверенным шагом я подошла к её столу, поставила коробку прямо на стол перед её носом и, ничего не говоря, стояла и улыбалась, как законченная дура, и смотрела ей в глаза.

К моему большому удивлению, мой приём произвёл на неё очень сильное впечатление. Она быстро и ласково предложила мне попить воды. Не дожидаясь моего ответа, она скороговоркой сказала, что надо принести все мои документы, подтверждающие мои доходы, расходы и заплаченные налоги за все годы существования моего бизнеса. Я с откровенной улыбкой шизофреника спросила:

– Когда принести?

Она радостно ответила:

– Завтра.

На следующий день я принесла всё, что она просила. Она холодно сказала, чтобы я положила это туда, и она позвонит мне тогда, когда закончит работу с моими документами.

Прошло три дня, неделя. Звонка не было. Я решила зайти к ней в кабинет и спросить, как продвигаются мои дела. Я зашла и увидела, что никто не прикасался к моим бумагам. Я опять подумала о пистолете, но кровь ударила мне в голову. Мысли просто атаковали меня с желанием истерзать меня окончательно: «Эта сопливая девчонка, совсем обнаглела!»

И тут я вспомнила, что я «предатель Родины». Мне как-то сразу стало легче, когда я нашла всему этому объяснение.

Я ничего не сказала, вышла за дверь и опять помчалась в магазин. Закупила проверенных в бою товаров, но раза в три больше. Я эту новую коробку подняла с большим трудом. Когда я заходила в кабинет этой молодой «нахалки», то дверь мне пришлось открывать ногой, так как руки мои были заняты «приношениями». Я с разбегу поставила эту коробку на пол и сказала, что крайний срок завершения этого дела – через неделю. Когда я это произнесла, то мне самой стало страшно от своего же голоса. Так звучат голоса людей, которые готовы убить другого человека при поступлении любого другого дополнительного раздражителя. Я сказала и ушла.

Через неделю я забрала справку, в которой говорилось, что задолженностей перед моей страной у меня нет. Аллилуйя.

Дата вылета откладывается

Вот та, постепенно решались вопросы, необходимые для нашего отъезда. Всё было очень трудно и эмоционально тяжело. Я старалась побыть с мамой подольше, помочь ей во всем, дочке и себе залечить зубы, обновить гардероб. Много, много, много разных дел.

Эмоции в то время переполняли меня.

Когда я возвращалась от мамы к себе домой и представляла, что тот дом, где я родилась, с которым была связана вся моя жизнь и произошло так много событий, возможно, я никогда уже не увижу. Громкие рыдания вырывались из моей груди от этой мысли. Было так тяжело и больно на сердце!

Когда я находилась в лесу, то прощалась с каждой травинкой, с каждым деревом. Я говорила им нежные слова и плакала.

Мой муж несколько раз пытался остановить меня от этого шага, от иммиграции, что разрывало моё сердце. Он подарил мне золотое украшение на память и сказал, что любит меня. Сердце моё было пропитано болью. Я плакала, когда что-то вспоминала, плакала, когда нечего было вспомнить.

Моя дочь и зять регулярно звонили мне. Зять обещал приехать в Ванкувер, встретить нас и помочь нам на первых порах. Моя старшая дочь была беременна. Они ожидали ребенка месяца через 2–2,5 после нашего приезда в Канаду. Они готовились к нашему приезду.

Наконец я впервые получила из канадского посольства приблизительную дату, после которой мы можем покупать билеты на самолет и вылетать. Я сообщила эту приблизительную дату нашего вылета зятю. Зять сказал, что возьмет отпуск и приедет в Ванкувер.

Неожиданно возникли проблемы с медицинскими справками, и срок вылета пришлось отложить. Зять был очень недоволен. Через какое-то время мне пришла бумага, позволяющая оформлять последние документы и после их оформления покупать билет.

Не зная точной даты отъезда, я поделилась этой информацией с зятем, но почувствовала, что он очень напряжен. Я, как всегда, стала оправдываться, извиняться, говорить, что от меня это не зависит. И тут его просто прорвало.

Он говорил со мной, как говорят с человеком, которому ни в чем нельзя доверять. Он сказал, что ему всё это уже надоело. Ожидания, откладывание даты вылета, мои вечные проблемы просто сидят у него поперёк горла. И он произнёс свою судьбоносную фразу:

– Если ещё раз изменишь дату отъезда, то я не приеду в Ванкувер и не буду вам помогать первые дни.

Всё. Он повесил трубку.

Первая мысль, которая пришла мне в голову: «Почему моя дочь позволяет ему со мной так разговаривать?»

От этой мысли боль пронзила моё сердце чем-то очень холодным. Дальше я подумала о том, что я не знаю, как в Ванкувере снять квартиру, ведь этим вопросом обещал заняться зять. Я никогда не была за границей и не знаю, как там люди живут. Я никогда в реальной жизни не говорила по-английски. У меня никого там нет, чтобы попросить о помощи или спросить совета. Страх остановил мою жизнь, он поместил меня в длинный чёрный туннель, где свет не виден. Всё, что мне пришлось испытать за последние месяцы, и дополнительно – это предположение, сделали меня вдруг совсем бессильной. Моё тело дрожало, как от холода, сердце болело так, что эта боль звучала в моих ушах. Я не могла поверить тому, что только что услышала. Это был поздний вечер. Моя дочь и муж уже спали.

Я сидела на кухне с телефонной трубкой в руке. Жизнь вдруг остановилась. Я вдруг почувствовала, как сильно я устала, как долго я живу на этой земле. Я не чувствовала желания дальше бороться за мою мечту. Я взяла бутылку коньяка и стала пить. После нескольких рюмок я совсем превратилась в тряпку. У меня не было желания жить, не было сил носить эти обиды в себе, не было ничего. Я задала себе извечный философский вопрос: «Что делать?»

Ответ был очевидным – умереть, и тогда все проблемы уйдут навсегда. Сразу стало легче. Алкоголь, накопившаяся за все эти месяцы усталость, нервное напряжение, волнения, постоянная борьба за свою мечту направили меня на ту дорогу, где всё «хорошо и спокойно». Я взяла коробку каких-то антибиотиков, стала засовывать таблетки в рот и запивать коньяком. Там было очень много таблеток. Я посидела за столом несколько минут и вдруг почувствовала, что что-то происходит с моей головой. Я чувствовала, что моё тело и мой разум стали медленно терять чувствительность. У меня появилась слабая мысль подойти к кровати, где спал муж, и попрощаться с ним. Я подошла и сказала:

– Прости, если что-то не так.

Он быстро проснулся, зажёг свет и стал трясти меня за плечи, приговаривая:

– Что ты наделала? Что ты наделала?

Я сказала, что не хочу больше жить, что я выпила много таблеток.

Что было потом, я помню плохо. Помню только, что врачи «скорой помощи», как мне казалось, были очень резкими в своих действиях. Они принесли меня в ванную комнату, засунули что-то резиновое и неприятное в моё горло и лили туда много воды, таким образом промывая желудок. Я пришла в себя на больничной кровати, мне было очень холодно. Врачи постоянно задавали мне глупые вопросы: как тебя зовут, сколько тебе лет? Мне было очень холодно, я очень хотела спать, они мне очень мешали. К концу дня я осознала, что я всё ещё жива. Меня это совсем не обрадовало. Я чувствовала огромную вину перед мужем, который поволновался за меня. Мне было очень страшно, что мама или дочери могут узнать правду. Я боялась узнать правду о себе, истинную причину своего поступка. Стараясь скрыть правду, вину, стыд, я причиняла себе огромную душевную боль, которую я тоже старалась спрятать.