Подводное фотоизображение — красноречивый документ, подчас способный сообщить больше, чем водолаз. Особую ценность представляют снимки в мутной воде. Был разработан бокс для стереоскопического фотоаппарата «Спутник». Нас привлекал не пространственный эффект, возникающий при рассмотрении двух аналогичных снимков — стереопары, а то, что, обработав стереопару на специальном измерителе — стереокомпараторе, можно только по фотоизображению получить объемные координаты объекта — длину, ширину и высоту. Это — новое слово в водолазной практике, позволяющее несовершенные измерения, выполняемые человеком, заменить высокоточным инструментальным измерением.
Для ориентировки в непрозрачной воде и для учета пройденного под водой расстояния инженеры ГПИ создали «подводный лоцман» — небольшую приборную доску с встроенным в нее компасом и вертушечным измерителем, миниатюрным корабельным лагом.
В стадии конструирования находилась торпеда мирного назначения —- носитель подводного наблюдателя и киносъемочной аппаратуры. Разрабатывалось техническое задание на портативную подводную телевизионную установку и систему гидроакустической беспроводной подводной связи между аквалангистами. Таким был неполный объем работ группы подводных исследований.
Морские испытания действующих образцов нашей аппаратуры мы старались по возможности проводить в реальных условиях порта и потому охотно откликались на просьбы различных организаций, которые со временем стали обращаться к нам все чаще и чаще.
Первое испытание системы «фотоаппарат — насадка искусственной видимости» произошло в Новороссийске. Здесь строился Широкий пирс — гигантская эстакада, шагнувшая в Цемесскую бухту на колоннах–оболочках. Использование вместо свай полых железобетонных колонн было новым словом в строительстве морских портов, да и сами масштабы строительства были грандиозными. Гигантские колонны забивались в грунт вибропогружателями, затем каждую колонну осматривал водолаз, фиксировал ее хорошее состояние, и только после этого сверху укладывались плиты железобетона. Что может увидеть водолаз в сверхмутной воде и на основании чего он строит свое заключение? Этот вопрос возник у нас сразу по прибытии в Новороссийск. До этого здесь побывали сотрудники Ленинградского филиала нашего института, которые, используя акваланг, обнаружили на колонне трещину и, сфотографировав, представили ее комиссии. Этот единичный факт посчитали случайностью. Нам предстояло обследовать не одну, а около сорока колонн.
Накануне работ Володя Меншиков со своим другом Виктором Николаевым отправился побродить в окрестности города и принес с прогулки черепаху. «Знакомьтесь! — сказал он. — Это Дездемона! Она принесет нам счастье». Я же подумал, что если у нас все будет хорошо, то, конечно, не из‑за Дездемоны, а благодаря Володе, который был одним из лучших подводных пловцов Советского Союза. Под водой Володя работал непринужденно, с виртуозной легкостью, вселяя уверенность в товарищей по работе.
Был май 1962 года. Снова гидрокомбинезоны и теплое белье. В воде — радужные круги нефти, щепки и мусор. Болотный цвет воды говорит о многом. Опускаемся с железного трапа, закрепленного на краю пирса.
На дне порта — как в задымленном индустриальном городе. При погружении за стеклом маски сразу же возникла желтая пелена, быстро переходящая в непроглядную тьму. На глубине двух метров уже не было видно собственной ладони. Слегка помогали фонарики, узкий луч которых пробивался через взвесь примерно на метр. Но горе тебе, аквалангист, если твои ласты случайно коснулись дна! Мгновенно, подобно облаку атомного взрыва, с этого места клубами поднимутся мельчайшие частицы ила и через минуту встанут темным занавесом. Тогда жди несколько минут в неподвижности или уходи на другое, непотревоженное место.
Первым рядом с колонной погрузился Володя. Он всплыл через несколько минут и крикнул: «Есть!» «Что есть?» «Трещина!» Володя ужом проползал вокруг каждой колонны, прижимаясь маской вплотную. Вытекший из трещин белый раствор, продукт разрушения цементного камня, делал их хорошо заметными. Через час на плане пирса было отмечено несколько колонн с дефектами. «Это ваша фантазия. Никаких трещин наши водолазы не видели, — заявил нам прораб. — И нечего поднимать панику». Но мы были совершенно спокойны и ждали следующего дня, чтобы продолжить свое «темное» дело.
Подводное фотографирование в порту осложняется тем, что требует дополнительного технического обеспечения. Неподалеку от места съемки должен быть распределительный щит электросети, куда можно было подключить кабель, питающий освещение насадки искусственной видимости. Только впоследствии мы спроектировали насадку с осветителями, которые питались от серебряно–цинковых аккумуляторов, смонтированных на корпусе насадки. Кроме того, требуется организация рабочего места для обработки отснятого материала.
Наутро мы вновь опустились вниз к колоннам, но нам не повезло: проходящая мимо баржа внезапно открыла дно бункера и подобно бортовому залпу военного корабля с грохотом обрушила в воду рядом с колоннами несколько десятков тонн камня. Однако это суровое испытание не поколебало Володю и Виктора и не помешало им сделать несколько снимков на облюбованной заранее колонне. На ней оказалось несколько трещин, и строительство было временно остановлено, а свыше двадцати обнаруженных нами дефектных колонн подвергнуто реставрации. Обнаружить трещины на колоннах, ранее осмотренных водолазами, нам также помогло и время, прошедшее с момента забивки колонн. Дело в том, что водолазы осматривают колонны сразу после погружения, когда заметный белый слой на трещинах еще не успевает образоваться.
Работа в Новороссийском порту закончилась, и часть группы вернулась в Москву, а Володя Меншиков выехал в Туапсе, чтобы помочь сотрудникам Московского инженерно–строительного института произвести подводное фотографирование бетонных массивов туапсинского мола, сдвинутых с места штормом. Во время одного из погружений, нырнув к основанию массива, Володя обнаружил хвост боевой торпеды. Она выступала из‑под мола на одну треть, напоминая об ушедших в историю грозных временах Отечественной войны. Предполагалось, что это авиаторпеда, сброшенная самолетом–торпедоносцем. Совершив после падения так называемый мешок, торпеда погрузилась глубже заданной величины и вонзилась в грунт, не взорвавшись. Сфотографировав зловещий снаряд, Володя немедленно сообщил о находке начальнику порта.
Все это предшествовало наблюдениям в Риге, которые мы произвели в декабре 1962 года. Обозначив на причале границы сомнительного участка, я разглядывал ледовую корку, затягивающую поверхность воды. Мороз крепчал. Как ориентироваться под водой во мраке между сваями, когда они, как близнецы, похожи друг на друга? На ум пришло простое решение: начать с того, что прибить под водой на передние сваи участка фанерные номера и проводить обследование по порядку номеров. Обнаруженные дефекты замечать, а затем сфотографировать их с помощью насадки искусственной видимости.
Распространенное мнение о том, что вазелин или жир предохраняют под водой от охлаждения, неверно. Жир не держится на коже. Вода довольно быстро смывает его, оставляя лишь тонкую пленку, которая не только не защищает тело, но, наоборот, способствует потере тепла. Каждый выдерживал под водой не более двадцати минут из‑за того, что в первую очередь замерзали руки. Две пары шерстяных перчаток, защищенных сверху плотными резиновыми перчатками гидрокомбинезона «Садко», не спасали от холода.
Расстояние между двумя опорными сваями причального фронта не превышало одного метра. Это значительно облегчало работу. Осмотрев, вернее обшарив, одну сваю, можно было ощупью найти соседнюю. Между некоторыми сваями застряли глыбы железобетона, выставив крючья арматуры. Кое–где завалы мешали проникнуть дальше второго ряда. Поврежденных свай не оказалось, и мы пришли к твердому убеждению, что имели дело с остатками разрушенной во время воины конструкции. Мы сфотографировали несколько зависших глыб и продемонстрировали фото начальнику технического отдела Рижского порта с пожеланием тринадцатому причалу долгих лет здоровья. Участок, на который было наложено «вето», вновь вступил в эксплуатацию.
Летом следующего года мы снова оказались в Риге. На этот раз необходимо было осмотреть подводную часть пятнадцати (!) причалов Экспортного участка порта да еще головную часть Западного мола у места впадения Даугавы в Рижский залив. Стоял конец жаркого июля. Погода благоприятствовала нам и была нетипичной для этих мест — ни одного дождя за двадцать дней работы в порту. В состав прибывшей группы входили энтузиасты подводного спорта инженеры Павел Никитин, Валентин Панферов, Юрий Усков, Эдуард Шлисс и супруги Игорь и Ная Шляковы. Второй раз в составе руководимой мной группы женщина выступала в роли аквалангиста, и я могу с удовлетворением отметить, что Ная в этой экспедиции трудилась под водой на равных, ни в чем не уступая Игорю.