себе расположила. И вот – новая императрица… Скучная, грустная, бледная и, кажется, всем недовольная. Никто же не задумывался над тем, что происходит в ее душе. С первых же дней ее появления и стало гулять это прозвище:
«дармштадтская муха».
КБ: Но вот что любопытно. Насколько все зависит от ракурса зрения. Скромная по российским меркам в связи с трауром свадьба глазами иностранца виделась совсем иначе – как нечто пышное и торжественное. В письме королеве Виктории член британской делегации лорд Чарльз Керрингтон отчитывался:
”Траур на этот день отменили, и на слугах были красные ливреи и окаймленные шнуром треуголки – шапка кучера надета набекрень и надвинута на правое ухо. Дворец уже был переполнен – в большинстве зал было столько людей, что с трудом можно было пройти. Все дамы в русских платьях, у некоторых изумительные бриллианты… Говорили, что присутствовало 8000 или даже 10 000 персон. Вполне возможно, так как залы огромны и конца им нет… Дорожка, или проход, по которому провели царствующих особ, был очень узкий – и 2 камергера, приставленные к каждой комнате, вероятно, с большим трудом сдерживали натиск приглашенных: генералов, адмиралов, офицеров армии и флота, всех дам, представленных ко двору, сановников первых четырех классов, мэров Санкт-Петербурга и других больших городов и многих крупных коммерсантов. В последней комнате рядом с императорскими апартаментами находились сенаторы; 60 или 70 фрейлин, одинаково одетых…
Прямо перед выходом императорской и царствующих семей, держа золотой жезл высотой 7 футов, увенчанный бриллиантовой короной, прошел маршал двора князь Трубецкой. Только в 12.30 распахнулись двери и король Дании открыл императорское шествие, ведя императрицу Марию…
Император в самом простом мундире шел с невестой, которая была просто великолепна – на голове диадема, усыпанная бриллиантами, верхняя часть которой, целиком состоящая из камней, превращала ее в корону, – на плечах 2 длинных локона (какие, бывало, носила принцесса Уэльская), восхитительное ожерелье и украшения и огромная мантия из золотой парчи, подбитая горностаем. Она выглядела именно так, как должна, по общему мнению, выглядеть русская императрица, идущая к алтарю, и двигалась просто и с большим достоинством. Приветствуя кого-нибудь, она незаметно наклоняла голову, и это было отмечено и оценено. Императорская и царствующие фамилии, а также приглашенные следовали длинной процессией – все шлейфы несли пажи, юноши из знатных семей, одетые в красное с золотом, в белых панталонах и высоких сапогах…
«Она выглядела удивительно прекрасной», – писала об Алисе принцесса Александра Уэльская. А герцог Йоркский Георг, будущий король Великобритании, так внешне похожий на Николая II, сообщал жене: «По-моему, Ники очень повезло: у него такая красивая и очаровательная жена. Должен признаться, никогда я не видел пары более любящей и более счастливой, чем они. Я сказал, что желаю им лишь одного – чтобы они были столь же счастливы, как мы с тобой. Правда ведь?»
«Медовая неделя»
ПБ: Так или иначе, бракосочетание состоялось. А как проходил медовый месяц новобрачных?
КБ: Точнее – «медовая неделя». Кто бы дал целый месяц отдыха новоиспеченному императору? (Впрочем, Николай и в отпуске всегда продолжал принимать министров и заниматься рабочими делами.) Но и недели молодым хватило, чтобы перевести дух и насладиться уединением в старых комнатах Александровского дворца в Царском Селе. Без дядей и других родственников, носившихся коршунами над молодыми в последние несколько недель. Эта неделя, по их общим воспоминаниям, была для них «райской».
22 ноября 1894 года Николай и Алиса впервые провели свой день вдвоем в Александровском дворце. Ники взял себе свою старую комнату, в которой жил ребенком во время приездов в Царское, а молодой жене выделил комнаты своей матери. Там же они завтракали, а в бывшей спальне Марии Федоровны проводили вместе ночи. Кстати, так в их жизни дальше и повелось – у них всегда была одна спальная комната на двоих.
В своем дневнике Николай записал на второй день «медовой недели»:
”Странно было провести ночь в спальне дорогих Папа́ и Мама́, в кот<орой> я родился. Прошел в халате, как вчера вечером, из спальни в свои комнаты через апартаменты Николая Павловича (Николая I. – К. Б.) для утреннего туалета.
Молодой супруге он оставил утреннюю записку:
”Мое дорогое Солнышко,
Я проснулся с твоим именем на устах и глубоко и горячо помолился о твоем благополучии, здоровье и счастье. Моя родная малышка, любовь моя к тебе невыразима словами, она заполняет меня целиком и делает мрак этих дней светлее…
Моя Алики, да благословит тебя Бог.
Ники.
Кажется, такие нежные слова может писать только молодой супруг. Он долго мечтал о соединении с любимой и добился этого, но еще не прошел огонь и воду с той, которую взял в жены. Мы сейчас смотрим на него как на юношу, полного надежд и ожиданий. Однако ровно такие же строки Николай будет писать своей «старой женушке» (и она же «малышка») через 22 года совместной жизни, когда вокруг будут ходить сплетни о ее неверности и предательстве, когда она родит ему долгожданного, но смертельно больного наследника, когда ноги ее не смогут выносить долгой ходьбы и продолжительных богослужений и ей придется перемещаться в инвалидном кресле. Николай все равно будет писать ей «моя голубка» и каждый день признаваться в любви. А она будет бесконечно благодарить его за свое многолетнее счастье.
Со стороны это счастье будет трудно разглядеть. Зато сколько будет семейного горя! Так что первая совместная неделя в Царском Селе, наедине друг с другом, – это правда был настоящий рай для Николая и Александры. Поэтому очень скоро они захотят вернуться в Александровский дворец и свить именно там свое семейное гнездо.
Невестка и свекровь
КБ: Но пока, как бы им ни было хорошо, императора в Петербурге ждали дела. Вернувшись из Царского Села, Николай и Александра временно поселились у вдовствующей императрицы в Аничковом дворце. В том самом дворце, где прошло детство Ники. Несмотря на то что официально резиденцией русских царей считался Зимний дворец, со времени гибели Александра II императорская семья там не жила, предпочитая уютный Аничков дворец на зимнее время и Большой Гатчинский – на летнее. В Зимнем дворце проводились лишь торжественные приемы и большие балы. Николай планировал отремонтировать комнаты своего прадеда Николая I и со временем переехать туда, но пока шли ремонтные работы, они с Алисой приняли приглашение матери погостить у нее. Молодым супругам выделили шесть небольших комнат.
”Комнаты были маленькие и не предназначались для семейной пары, тем более для императорской. У их величеств была одна гостиная, соответственно они не могли давать аудиенции одновременно. У них не было подобающей столовой, что не давало им возможности принимать гостей, правда,