Помощник машиниста — отвечает за топку. Вы тоже думали, что уголек у нее кидает кочегар? А вот черта с два — помощник! Кочегар — ответственный за уголь и за воду, принять, залить в котел, засыпать в тендер[2], да еще и не как попало — сортов угля множество и нужно помнить, где какой лежит, чтобы по взмаху руки помощника подгрести к нему нужный. А уж тот, подцепив лопатой, бросает уголь в топку. И не просто бросает, а еще и распределяет по огненной топочной преисподней, чтобы огонь горел ровно и жарко.
Я подхватил алюминиевой вилкой кусок яичницы и забросил в рот. Знаете… Необычно. Вкусно, совсем не так, как на сковородке, может, от примеси того же угля, может от топочного жара а может — от всего вместе. Рыбацкую уху ведь тоже не сделаешь дома на газовой плите.
— Во! — одобрительно крякнул Кадмич, — Наш человек! А то помнишь, Мич, Заборова? В будке присесть боялся, как же, штаны попачкает… Ты, Ершан, поступай к нам, на железку. Чего тебе в той физике или мизике?
Что еду поступать — я мужикам сказал. Ну и честно признался, что пока не знаю — куда. Они на это ничего плохого не сказали, плохого в том смысле, что «Как это — не знаешь, куда поступать?! Ты что — не готовился к экзаменам? Так не бывает! Уж не шпиён ли ты аглицкий?!». Вон, даже советуют, куда. Ну да, всяк кулик…[3]
Паровоз явственно пошел в горку, в пыхтящее неумолчное «чу-чух!» вплелся лязгающий грохот.
— С музыкой идем, труба с небом заговорила, — машинист опустил на приставное сиденье и взглянул в окно, — Мич, шурани угля. Да немного! А то пережжем, третьей получки не видать[4]…
Помощник бросил в топку уголь и хлопнул заслонками.
— Может, споем, ребята? Студент, подпоешь?
А чего отказывать хорошим людям?
Паровоз, дыша паром, несся по рельсам, перед станциями важно подавая сигнал басовитым гудком, по словам Кадмича, настроенным аж самим бывшим регентом[5] Кивского собора, а из окон будки доносились три слаженных голоса и один козлетон[6]:
— До места доедем, снабдимся водой,
И топку почистим мы дружно.
Дежурный, скорей нам «жезло» подавай,
Нам вечером к девушкам нужно!
* * *
Везет мне все же на хороших людей, подумал я. Впрочем, будь они людьми плохими — не взяли бы меня с собой, верно?
Тепло распрощавшись с бригадой, я вышел из вокзала и огляделся.
Если в других городах, аналоги которых я посетил в этом мире, мне бывать не приходилось, то в Питере я бывал. Так что могу сравнить — похож Афосин на Питер или же не совсем.
Ну, что я могу сказать… Понятия не имею. Пока. Просто не бывал я в окрестностях питерских железнодорожных вокзалов. Вот доберусь до здешней Невы, здешнего Невского, здешнего Медного всадника — тогда смогу сказать, похожи они на наши, или не совсем. А пока у меня более насущный вопрос…
Куда мне, собственно, поступать?
По зрелому размышлению — следовать советам мужиков с паровоза и поступать в железнодорожный я не буду. Надоело мне по железной дороге путешествовать, от «чух-чух» тошнит и стук вагонных колес вгоняет в дрожь. Нет, может, когда-нибудь, я буду вспоминать об этих поездках по стране туда-сюда с ностальгией. Может быть, даже пожалею, что не пошел в железнодорожный. Но сейчас — НЕТ.
В геологический? Нет, романтика странствий мне тоже как-то уже приелась… А куда? Что-нибудь спокойное, тихое, где не нужно никуда ехать… Кто сказал «пед»? Типа, ума нет — иди в пед? Стыда нет — иди в мед, нет ни тех, ни тех — иди в политех, да-да. Нее, пед — это не мое, я детей не очень люблю. Разве что если у них есть молодые мамы, но целыми днями вдалбливать в головы молодому поколению гвозди разумного, доброго и вечного я не готов, спасибо. В мед я тоже не хочу, я людей резать боюсь. Нет, так чтобы с концами — пожалуйста, а так, чтобы он после этого выжил — не ко мне. Политех? А еще варианты есть? Эх, как же Яндекса не хватает… Интересно, как люди до него информацию искали?
Тьфу ты. Совсем вы, батенька, доступом к интернету избалованы. Другие способы уже и на ум не приходят? Пойдем постепенно, поэтапно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Для начала — опрос местных жителей.
— Простите, пожалуйста, вы не подскажете, где ближайшее справочное бюро?
Вот-вот. Справочное бюро. Обращаешься — и получаешь ответ на любой вопрос, куда там Гуглу. Правда, за денежку, но паровозные ребята отсыпали мне в дорогу пару рублей мелочью. Авось хватит…
Тетнька, к которой я обратился, высокая, тощая, как баба Яга, в темном бархатном платье и какой-то полуоблезлой горжетке, посмотрела на меня, как солдат на вошь. Я уже было подумал, что сглазил, считая, что мне попадаются только хорошие люди, но она все-таки снизошла до деревенского парнишки в тюбетейке и мятой куртке:
— Вон там, за углом, киоск… — на этом слове она сморщилась, как будто откусила сразу поллиммона — Афгорсправки. Вот туда в следующий раз и обращайтесь, мол-лодой человек.
А я-то собирался за тобой сзади бегать и вопросы задавать… Мымра.
В высоком киоске, обитом выкрашенными светлой краской узкими дощечками, под вывеской «Справочное бюро» сидела в маленьком окошке гораздо более милая женщина. Хотя ее мой запрос тоже озадачил:
— Ближайщий вуз? Как это ближайший?
— Ну, у вас в городе есть метро?
— Уже три года как построили, — явственно обиделась женщина.
— А ближайшая станция…?
— У вас за спиной, Соленоморская.
— Вот! От нее — ближайшие к следующей станции метро.
— Институт технологии — Афосинский институт технологии имени Афсовета.
Политех меня преследует…
— А еще варианты есть?
— Мирвеловская — Афосинский технологический институт холодильной и пищевой промышленности…
Бинго!
— Какой адрес?
— Улица Костяникина, девять. Пятьдесят копеек!
[1] Назём — навоз
[2] Тендер — специальный вагон, цепляемый к паровозу и предназначенный для перевозки топлива, воды, смазки, запчастей и всего такого нужного
[3] Часть пословицы «Всяк кулик свое болото хвалит». Не в смысле, что работа на паровозе — болото, а смысле, что каждому нравится свое, родное.
[4] Третья получка — премия за экономию топлива
[5] Дирижер церковного хора
[6] Шутливое название неприятного голоса певца. Герой скромничает — нормальный у него голос. Вот со слухом — да, беда… Впрочем, у автора — тоже, чего уж там.
Глава 26
Поездка на метро, внезапно, оказалась тем еще квестом. Во-первых, в нем не было турникетов, а также жетонов, не говоря уж о пластиковых карточках. Вместо всего этого мне за 50 копеек — одни расходы! — оторвали от рулона бумажный билетик, как две капли воды похожий на автобусный, только сверху, для тех, кто решил, что сейчас под землей к нему подъедет рейсовый автобус, красовалась надпись «Афосинский метрополитен имени М.Д. Афосина» (гражданин, стоявший в очереди на кассу передо мной, затребовал «книжечку» и получил сразу 10 билетов, скрепленных вместе, всего за 5 рублей. Мне такие траты пока не по карману, да и не нужны вовсе). Этот билетик нужно было перед спуском предъявлять контролеру, девушке в красном берете, кокетливо сбитом на затылок и в темно-синем платье, с петлицами, накладными карманами и поясом, подчеркивающим осиную талию. Девушка была настолько красивой, что у меня даже зубы заныли. Вот только не в моем нынешнем облике пыльного и грязного крестьянина знакомиться с девушками. Да и профессионально-безразличный взгляд говори о том, что попыток познакомиться с ней она за день переживает не меньше, чем продавщица продуктового 1 января — шуток про прошлогодний хлеб.
Дальше проскальзываешь мимо стальных отполированных поручней и подходишь к эскалаторам. Благо, они здесь все же были, а то я начал было думать, что придется идти пешком вниз. А питерские станции, как известно, самые глубокие в мире[1], и, если афосинские им не уступают — замучаешься спускаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Плавно скатываешься вниз — и вот она, станция Соленоморская.
Подсознательно я почему-то ожидал отделку в стиле «дорого-богато», он же «сталинский ампир», но здесь я не увидел ни позолоты, ни вычурности, ни всего того, в чем обвиняют советский стиль пятидесятых. Белые сводчатые потолки, огромные квадратные колонны серого мрамора, серый же мрамор на стенах в туннеле… Разве что в одном из торцов станции виднелась мозаика, на которой смутно видимые ребята в шинелях и с винтовками указывали куда-то вдаль. То ли революционные матросы и солдаты — путь к светлому будущему, то ли местонахождение контры, для которой и припасли винтовки…