что не предложила. — Я попыталась улыбнуться еще шире, но Ян зло меня осек:
— Прекрати это, — тихо, но очень нервно проговорил он.
— Что?
— Изображать радушие, которого не испытываешь. Думаешь, не видно, как ты через силу улыбаешься?
— Я не то чтобы…
— Успокойся, пожалуйста. Мы только позавчера с тобой об этом разговаривали. Тебе меня не стоит бояться. Как еще в этом заверить тебя я, если честно, даже не знаю. Надеюсь только, что когда ты официально удочеришь Лику, то успокоишься. Но все же, Майя, если тебе неприятно общение со мной, то не нужно что-то выуживать из себя. Ну, или обучись актерскому мастерству тогда. Если тебе настолько сильно нравится лицемерить.
В конце своей тирады Ян даже выдохнул, словно запыхался, а потом растер лицо ладонями. Я же стояла напротив него, выпучив глаза, и понимала только лишь то, что роботом быть сложно. Безумно. Он же не привык ни показывать кому-то свои эмоции, ни делать что-то не по плану. А тут… все не так для него. И Лика не по плану, и я вывела его настолько, что он сейчас так сильно проэмониционировал и… уже жалеет.
— Прости, — напряженно выдохнул он и отвернулся.
Да, жалеет. Совершенно точно.
— Ты мне не неприятен, — с трудом заговорила я, сжав руки в замок, — просто я… кажется, я ревную Лику к тебе. И уже к твоей матери. И вообще… да, я действительно боюсь, что ты можешь забрать ее у меня. Или же… — Я прикрыла глаза. — Она сама захочет уйти к тебе. Я очень этого боюсь. Кажется, я уже говорила, но все же повторюсь. Лика — это все для меня. Конечно, я боюсь и буду бояться ее потерять.
Откровенность за откровенность. Ян заслужил ее.
Да, у меня не было причин верить ему на слово, но все же я могла оценивать его поступки, и уже то, что он свел меня с хорошим юристом, о многом говорило. Видимо, и Ян оценил мою откровенность, потому что я уловила порыв воздуха, быстрое движение и почувствовала крепкие руки на своих плечах. Бестужев обнял меня, вжимая головой в свою твердую грудь, а потом и вовсе начал гладить по волосам.
— Только не надо плакать, — шепнул он куда-то в мою макушку, а я всхлипнула. Я что, плачу? Неужели действительно плачу? — Нам обоим тяжело. Я тебя прекрасно понимаю. Но мы же с тобой взрослые люди. Нужно как-то справляться с трудностями так, чтобы это не коснулось Лики.
Я усиленно закивала, но ничего не ответила, Ян же продолжил как ни в чем не бывало гладить меня по волосам, иногда неумело дергая меня за пряди, но даже несмотря на это мне было слишком приятно и хорошо.
Господи, как же давно я не обнималась со взрослым человеком. Только Лика. Мы даже с Мариной по-дружески никогда особо не обнимались. Последние взрослые люди, которые меня обнимали, — это мама и Аля. С папой я тогда так и не попрощалась. Он был в туалете, а я и предположить не могла, что больше никогда не увижу своих родных.
Если Ян и хотел меня успокоить, то он серьезно просчитался, потому что я начала плакать еще сильнее. И когда мужчина понял, что что-то идет не так, и попытался отстраниться от меня, я вцепилась в его пиджак, а затем и в спину и крепко обняла мужчину. Рано. Мне нужно еще немного… еще чуточку его тепла.
— Майя? — тихо шепнул Ян мне в макушку, но я покачала головой, не в силах справиться со слезами, и тогда Бестужев тяжело выдохнул и опять обнял меня.
Только на этот раз его объятия были крепче и словно чувственнее. Мои щеки обжигала мужская литая грудь, жар которой не скрывали ни рубашка, ни распахнутый пиджак, а мои руки словно начали жить какой-то своей, совершенно неведомой мне жизнью, я не сразу осознала, что уже не крепко прижимала Яна к себе, а попросту поглаживала его мощную и очень твердую спину.
Я зажмурилась еще сильнее, стиснула зубы и заставила ладони остановиться, а Ян словно уловил это момент, глухо кашлянул и все же отступил от меня, мягко при этом поддерживая за плечи. Мои же руки опустились плетьми вдоль туловища, и это стало ужасно некомфортным. Пальцы тут же зазудели, им хотелось опять касаться мужчины. Или мне? Мне хотелось…
— Как ты? — шепотом спросил он, сильно склоняя голову набок, чтобы заглянуть мне в глаза. В его сейчас плескалась тревога. Удивительно. Неужели он действительно искренне за меня переживал?
— Спа… — я запнулась, облизала губы. — Спасибо, Ян. И прости, что я так… — Я попыталась взмахнуть ладонями и тут же случайно ударила Яна по животу: слишком близко мы стояли. — Ой! Ой, прости! Я не сильно? — заволновалась я и начала ощупывать грудь Бестужева. Довольно быстро я поняла, что это было лишним и ощупывания мои превратились в уже знакомые поглаживания.
Да что со мной такое?
Бестужев отпустил мои плечи, а затем накрыл мои ладони, крепче прижимая к своей груди.
А с ним что такое?
— Я вижу, что все уже хорошо, — улыбнулся он, а голос был хриплым-хриплым и таким… привлекательно-завораживающим, что я в который раз поддалась самой дурной привычке в своей жизни — облизала губы. У Яна дернулся правый уголок рта, а в глазах забушевала, отвоевывая свои права, стихия — дикая снежная вьюга. Та самая, о которой я каждый раз вспоминала, слыша его фамилию.
— Спасибо за вечер, Майя, — шепотом произнес Ян, крепче сжал мои ладони и отнял их от своей груди.
Зачем?
Ну зачем?
Я чуть было не произнесла это вслух, успев вовремя сдержать себя, но Яну и не нужны были никакие слова, он услышал их еще до того, как я произнесла. Просто понял, и все. Опять считал все с моего лица?
— Пожалуй, перенесу ночевку, — все так же тихо сказал он, не отрывая взгляда от моего и так и не отпуская мои руки. Он поднес их к своему лицу и подул на пальцы. — Я заеду за Ликой утром, а к вечеру привезу, хорошо?
— Да, — кивнула я и почувствовала, как глаза заслезились, слишком долго я пыталась держать их открытыми, чтобы не пропустить ни одного полутона, отражающегося во взгляде Яна.
— Отлично. Но тогда