— Ты смотри, не умея можно так прием показать, что реанимация не поможет.
— Не бойся, у нас все схвачено. У нас парень есть — ка-эм-эс, между прочим. На России выступал. Потом не повезло ему, правда… — он остановился, соображая, что еще можно сказать, и подвел итог:
— Знаешь, я тебя прошу. Ты никому про то, что я тебе сегодня рассказывал… Ладно?
— Ну вот, вначале наговорил, теперь, если где-нибудь утечет, на меня думать будешь? — попробовал Сергей уклониться от обещания.
— Если пообещаешь, не подумаю. Обещаешь?
— А ты мне что, просто так не веришь? Тогда зачем обещание?
— Верю, — неожиданно легко отстал Андрей, но Сергей все равно почувствовал себя давшим слово молчать.
* * *
А вечером позвонил Тимур.
— Слушай, ты на меня не сердись, ладно? Я в тот день замотался вконец и не позвонил, Я тебе был нужен зачем-то?
«Как легко — взять и рассказать все сейчас, и пусть он думает. И плевать на Андрея, ведь не дал же я ему обещания молчать. Светка? И черт с ней. Кто виноват, что у нее такой братец? Она старшая, должна воспитывать…»
— Да я просто так позвонил, хотел узнать, как ты живешь. С весны ведь не виделись.
— Спасибо, не очень плохо. — И пояснил на всякий случай: — Это я так шучу.
— Как жена?
— Нормально. Заходи в гости, я вас познакомлю.
— Как, — Сергей попробовал вспомнить, как же зовут Тимурова сына, но безуспешно, — пацан?
— О, он у меня совсем взрослый, осенью в старшую группу пойдет.
Взрослый разговор о совсем взрослых заботах. Тех самых заботах, что и ему, возможно, скоро предстоят. В этой серьезной нормальной жизни с женами, детьми, ремонтами квартир и служебными неприятностями не оставалось места для непутевого Светкиного братца и странного их объединения с нелепо-выспренным названием. Это были совсем разные жизни совсем разных людей, и пересекаться им ни к чему. Каждый сам выбирает себе дорогу, как там, в Гришином алгоритме: всякий выбор определяет функцию принятия следующего решения, и потому ничего не происходит вдруг. Он, Сергей, выбрал жизнь как у всех нормальных людей. А она возьми да пересекись с «легионом» и его деятельностью.
Разговор угас незаметно, после клятвенного обоюдного заверения вот-вот, ну, в крайности на той неделе, созвониться и встретиться.
Была среда, вечер, значит, пора было отправляться на разведку.
* * *
Он все правильно рассчитал. Так правильно, что подумал даже: стоят ли восхищения книжные сыщики? Умный человек должен уметь просчитать любую задачу.
Из всех «подозреваемых» школ окна спортзала светились лишь в одной. Осталось только найти место, с которого были бы видны и главный вход, и маленькая боковая дверца. А потом дождаться, когда окна погаснут и выплеснется на улицу шумная ватажка.
— …Ты не тужься напрасно-то. Руку свободно веди…
— …а третья не в жилу пошла, я раз — и вырубился…
— …я ей говорю — захвати подружку и на тачку…
И Андрюшкин голос:
— …«Рамка» опять затяжелела. Меньше чем за полтинник сдавать не буду…
А это, похоже, вышел главный, потому что все тут же потянулись за ним к переулку, а за дверью стукнул железный засов.
Стараясь не выходить из тополиной тени, Сергей пошел следом. Разговоров он больше не слышал, только отбивала ритм расстроенная гитара, перебиваемая таким же расстроенным хором.
Предо мной, как икона,Вся запретная зона,И на вышке маячитНадоевший чекист…
«Клякса, бир, который приходится платить, теперь вот чекист на вышке. Это все идет из одного места. Друг детей Дима? Не похоже. Он может быть даже пожизненным консулом, но на блатнягу не тянет. Да и слабоват (Сергей вспомнил дряблую ладонь). А вот что Андрюша выболтал про т р е н е р а? Кандидат в мастера, ездил на республиканское первенство, а потом произошла неприятность, о которой он не захотел говорить. Может, в тюрьму сел? У кого же можно про это узнать?»
Он начал вспоминать, кто из его друзей имеет хоть какое-то отношение к спорту.
Песня впереди кончилась, там уже прощались шумно и расходились не спеша.
Сергей тоже пошел домой. Он сообразил, куда поедет завтра утром.
* * *
Здесь можно было простоять целый день, и никто из пробегающих или проходящих степенно мимо, из кабинета в кабинет, не спросил бы: а кто ты, собственно, такой и чего тебе здесь надо? Сергей не первый раз заходил в редакцию областной «молодежки» и привык к этому. Он только старался теперь встать так, чтобы на него не очень часто налетали. Он договорился встретиться со своим приятелем ровно в девять, сейчас была уже половина десятого, приятеля все не было, но и этому Сергей не удивлялся. Он знал, что когда-нибудь тот появится все-таки и расскажет очередную историю о необычном событии, задержавшем его немного. Обычно во всем виноваты бывали благодарные читатели, прямо на улице хватавшие его за рукав, чтобы сказать необычайно теплые слова или призвать к очередному выступлению против несправедливости. «Что-то повстречалось ему сегодня?» — подумал Сергей, и в это время его приятель вышел из лифта.
— Уже ждешь? Понимаешь, какая штука: еду в троллейбусе, а на передней площадке какой-то тип…
— Вообще-то про типа на передней площадке ты мне уже пару раз рассказывал, — осторожно соврал Сергей. Его приятель задумался.
— У тебя случилось что? Чем помочь?
— Ты ведь спортом занимаешься по-прежнему? В смысле — пишешь про спорт?
— Во-первых, не только пишу, но и гирьками балуюсь. А во-вторых, пишу про него. Пока. Как только место в отделе освободится, сразу перейду. Мне шеф точно пообещал.
— Я тебе сейчас назову ряд, так сказать, идентификаторов, а ты попробуй определить, о ком идет речь. Из спортсменов.
— Наших, татищевских?
— Думаю, что наших. Итак: кандидат в мастера, каратэист, участник республиканских соревнований, угодивший за решетку и недавно оттуда вернувшийся.
— А когда он это…
— Не знаю, думаю, что не очень давно.
— А лет ему сколько?
Сергей представил силуэт на темной улице:
— Двадцать три — двадцать пять. Рост где-нибудь метр восемьдесят, может, с копеечками. Усы чумацкие. Довольно плотный.
— Килограммов на девяносто пять?
— Не взвешивал, — удивился Сергей.
— Сейчас-то он, может, и поднабрал, а тогда в нем было ровно девяносто пять килограммов. Только он самбист. Каратэ они занимались, но неофициально. А так все сходится. Это Павлюк. Юрий Павлюк. Знаю я его. А что случилось? — сделал он стойку. — Снова что-нибудь учудил? Для газеты подойдет? — он изо всех сил старался походить на проныру-газетчика из французского фильма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});