Читать интересную книгу Толкиен. Мир чудотворца - Никола Бональ

Другие предметы в мире Толкиена обладают магическими свойствами и величием, как, например, Палантиры, о которых идет речь и в «Сильмариллионе», и во «Властелине Колец». Так, по словам Толкиена, главное свойство этих Камней в том, что с их помощью можно заглянуть далеко–далеко — во времени и пространстве. Но чаще всего они показывают то, что происходит с другими Камнями, ибо между ними существует незримая связь; при всем том, однако, тот, кто обладает большой силой воли и разума, может научиться управлять их взглядом. Во «Властелине Колец» это удается разве что Арагорну, который, в отличие от любопытного не в меру Пиппина, относится к ним весьма осторожно и бережно. Пиппин же, проигнорировав очередное предупреждение Гэндальфа, пробует найти одной из этих хрупких «стеклянных безделушек» свое применение. И тут…

«Сначала шар был темный, янтарно–черный, сверкающий в лунных лучах, потом медаенно засветился изнутри, впиваясь в его глаза, неотвратимо притягивая их. Шар вспыхнул… это в нем закрутился огненно–багровый вихрь — и вдруг погас Хоббит ахнул, застонал и попробовал оторваться от шара, но только скрючился, сжимая его обеими руками».

Потом Пиппин оцепенел и без чувств упал наземь. Ему оказалось не под силу совладать со Зрячим Камнем.

Еще один важный символ — кубок, или чаша, та самая, которую в «Хоббите» сторожит дракон Смауг. Чаша, по выражению культуролога Мари–Мадлен Дави, символизирует

«Деву, подобную, согласно Песни песней(94), «запретному саду» и «запечатанному источнику». В мольбах своих Дева причитает о духовной чаше, почтенной чаше, исполненной благоговения».

Такое же сходство между чашей, источником и кубком подчеркивает и Рене Генон: он, в частности, уточняет, что «у древних египтян чаша обозначалась иероглифом в виде сердца — жизненного центра человека».

В своих же «Заметках о христианской эзотерике» Генон пишет, что «чаша, подобно сердцу и Граалю, предназначена для хранения эликсира бессмертия, упоминающегося во всех традициях».

И все же главный символ в «Хоббите» — Аркенстон, или краеугольный камень. Арагорн носит на шее зеленый камень, вызывающий в памяти Грааль, тем более что, по Генону, чаша Грааля была вырезана из изумруда.

Но Арагорн ценит превыше всего перекованный у Элронда меч Андрил: он не расстается с ним ни на мгновение и зарекается сложить его лишь после победы в решающей битве с врагом. А царь гномов Торин столь же высоко ценит таинственный Аркенстон, то возникающий, то исчезающий на протяжении всего произведения Толкиена. Как бы то ни было, камень этот заключает в себе очевидную духовную символику. Понятие краеугольного камня, возрожденное в масонстве, на самом деле олицетворяет вершину, то есть буквально — замок свода. Это — венчающий, или венценосный камень, символизирующий Христа, сошедшего с Небес для исполнения Закона Божьего и пророчеств. С другой стороны, обтесанный, отшлифованный камень, по Мейстеру Экхарту, символизирует знание. В масонской символике ограненный или кубический камень, к тому же, служит знаком равновесия и завершенности: он вполне соответствует символике алхимической соли.

Между понятиями Грааля как чаши и Грааля как камня нет никакого различия, ибо и то и другое относится к пище духовно–преходящей. В евангелии дьявол желает увидеть, как камень обратится в хлеб. У кельтов камень Лиа Фаль, кроме того, символизирует власть, «центр», «средоточие», пуп земли, расположенный в Таре. Но Кухулин разбивает его своим мечом, потому что камень безмолвствует, когда герой желает с ним говорить. Это очень напоминает историю с «гибельным престолом», на который невозбранно усаживается Галаад. В «Парцифале» же появляется Высший, или Священный камень, сродни тому, что Иаков в Бытии кладет себе под голову: это, как сказал бы Малларме(95), «бесшумная глыба, низвергшаяся из гибельного мрака»; камень этот озаряет («Светит он дальше, чем на шесть далеких лье») и, главное, питает.

«Благодаря чудесным свойствам камня сего, — прибавляет Вольфрам фон Эшенбах, — феникс сгорел и обратился в пепел; но из пепла возрождается жизнь… Камень сей дает человеку такую силу, что кости его и плоть вновь молодеют, обретая невиданную крепость».

Однако речь в данном случае идет о возрождении физическом, а не духовном. Вот уж действительно странно, и даже парадоксально: Вольфрам, излюбленный автор толкователей «символики» Грааля, и славит возрождение тела, а не духа при соприкосновении с «драгоценным камнем». Хотя, впрочем, физическая сила всего лишь образ, тем более что в рыцарскую эпоху без нее никак нельзя было обойтись. Еше одно чудесное свойство камня заключается в том, что он питает Так, например, святой Бернар(96) писал в своем 106–м Послании:

«Неужто вы полагаете, будто нельзя испить меда из камня или взять масла от крепчайшей скшш? Но не с гор ли струится живительная влага? Не с холмов ли льются молоко и мед? Не долины ли колосятся пшеницею? Мне еще столько надобно сказать вам…»

Вот только готовы ли мы слушать?..

Грааль создает и воссоздает мир: рядом с ним в изобилии водятся дичь и рыба; он сплачивает вокруг себя своих хранителей, объединившихся в доблестное «рыцарское братство». И свидетельство тому — «перечень имен всех, кому было предначертано совершить сие всеблагое странствие; имена же те увековечены на одной из его граней».

Помимо всего прочего, Грааль символизирует книгу, сродни головке эфеса меча, где «все» написано. — все, что имеет значение с точки зрения метаистории… Наконец, не стоит сбрасывать со счетов символическое значение падающих камней. В Библии камень рассматривается как Божья обитель; и не случайно Сатана просит Христа превратить камень в хлеб, доказав тем самым, что и то, и другое есть одно и то же. А в книге «В поисках Грааля» можно прочесть и такое:

«В слове «камень» должно видеть и другое значение… ибо у камня из камня возникает и та влага, что питает великое Черемное море(97) ..»

И тут снова возникает понятие «бесшумной глыбы, низвергшейся из гибельного мрака», священного камня–изголовья, связующего нас с высшим центром.

Что же до упомянутого выше Аркенстона, он еще нарывается Сердцем Горы, будучи одновременно и сердцем Торина Это — краеугольный камень, оплот великой горы, тоже своего рода Грааль, хранящий тайны мироздания.

Немалое значение имеют у Толкиена и другие предметы, например, оружие, предназначенное каждому герою–воителю: перекованный эльфийский меч предназначен Арагорну, ибо с ним тот обретает законное право на престол; секира — гному Гимли, потому что она служит символом его силы, несокрушимой и поистине хтонической, то есть рожденной в самых недрах земных; лук — легкому и стремительному Леголасу, чьи меткие стрелы поражают цели, невидимые человеческому глазу.

При всем том Толкиен не уделяет, или почти не уделяет внимания облачению своих героев, за исключением, быть может, упоминания о знаменитых эльфийских плащах да мифриловой кольчуге Бильбо, прочной и невесомой, которая не раз спасает жизнь Фродо. Впрочем, упоминает он и про пояс, что Галадриэль подарила Боромиру, в сердце которого она угадала неугасимый огонь и необоримую страсть завладеть Кольцом. Как будто «опоясав» его, Владычица Лориэна хотела усмирить в нем пагубный жар, расплавивший узы, которые до поры до времени накрепко связывают Братство Кольца.

Кстати, о Кольцах. Толкиен упоминает еще три магических Кольца, одним из которых владеет Галадриэль:

«Нарья, Нэнья и Вилья — Кольца Огня, Воды и Воздуха, с рубинами, бриллиантами и сапфирами, — их–то и жаждет заполучить Саурон больше всего, ибо над тем, кто наденет их, не властно ни время, ни тяготы мирские».

В целом же все предметы у Толкиена имеют двойное предназначение: будь то творения эльфов или людей, они таят в себе и худшие, и лучшие свойства каждого народа и посему влияют на судьбы Валар, эльфов, гномов и людей — словом, всех обитателей Средиземья.

Часть четвертая

Космогония

Глава первая

In illo tempore

Эта глава посвящается началу «Сильмариллиона». Здесь Толкиен создает свою мифологию, своих богов и своих же эфирных существ. А вместе с ними создает он и эльфов, и гномов, и людей, о которых мы еще будем говорить. Поскольку во всем этом угадывается определенная связь с язычеством (ибо речь идет о своего рода богах, или, точнее говоря, Валар), нам придется кое–что уточнить и разъяснить. Это важно еще и потому, что толкиеновских Валар нельзя считать богами, а Толкиена — автором–язычником, поскольку, как мы знаем, он был убежденным, верующим католиком. Действительно, из того же католического катехизиса мы можем извлечь немало интересующих нас сведений, при том довольно полезных. К примеру, в начале этой весьма поучительной книги говорится, что «слово небо означает место, где обитают духовные сущности, — ангелы, окружающие Бога… существование ангелов, есть вопрос истинной веры… по сути своей, ангелы — это слуги и посланцы Божьи, ибо они неизменно созерцают лик отца своего небесного, доносят слова его и внемлют их звучанию.. » (§ 328–330).