Читать интересную книгу Реликт - Дуглас Престон

34

Спустившись на временный командный пункт, д’Агоста постучал Пендергасту в окно. И замер, вглядевшись.

По кабинету расхаживал какой-то громила, потный, загорелый, в безобразном костюме. Держался он по-хозяйски, брал бумаги со стола, клал их не на место, позвякивал в кармане мелочью.

— Слушайте, приятель, — сказал д’Агоста, войдя в комнату, — это помещение ФБР. Если вы ждете мистера Пендергаста, то, может, побудете в коридоре?

Здоровяк обернулся. Глазки его были маленькими, узкими, злобными.

— Впредь, э, лейтенант, — сказал он, так уставившись на значок, свисавший с пояса д’Агосты, словно пытался разобрать номер, — разговаривай почтительно с людьми из ФБР. Здесь командую я. Особый агент Коффи.

— Так вот, особый агент Коффи, здесь, насколько мне известно, командует мистер Пендергаст, а вы устраиваете на его столе беспорядок.

Коффи чуть заметно улыбнулся, полез в карман пиджака и вынул конверт.

Д’Агоста прочел письмо. Из Вашингтона сообщали, что руководство операцией поручается нью-йоркскому отделению ФБР и конкретно особому агенту Спенсеру Коффи. К директиве было приложено два меморандума. В одном губернатор официально требовал замены и принимал на себя всю ответственность за передачу полномочий. Второй, на бланке сената США, д’Агоста, не потрудясь прочесть, сложил снова. И вернул конверт.

— Значит, пролезли-таки с черного хода.

— Когда появится Пендергаст, лейтенант? — осведомился Коффи, пряча конверт в карман.

— Откуда мне знать, — сказал д’Агоста. — Не я рылся в бумагах на его столе.

Не успел Коффи раскрыть рта, как от двери послышался голос Пендергаста:

— О, агент Коффи! Очень рад вас видеть. Тот снова полез за конвертом.

— Нет необходимости, — сказал Пендергаст. — Я знаю, почему вы здесь. — Сел за стол. — Лейтенант, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее.

В кабинете было всего два стула, и д’Агоста с усмешкой сел на второй. Наблюдать Пендергаста в действии доставляло ему удовольствие.

— Судя по всему, в музее скрывается психопат, мистер Коффи, — продолжал Пендергаст. — Поэтому лейтенант д’Агоста и я пришли к выводу, что торжественного открытия выставки завтра вечером допускать нельзя. Убийца действует в темное время суток. Нападений не совершал уже давно. Мы не можем принимать на себя ответственность за новые убийства по той причине, что музей не закрывается, так сказать, из финансовых соображений.

— Вы уже ни за что не отвечаете, — заявил Коффи. — Я распорядился, чтобы открытие состоялось в намеченное время. Придадим своих агентов в подкрепление полиции. Охрана получится надежнее, чем в дерьмовом Пентагоне. И вот что еще я скажу тебе. Пендергаст: как только компашка разойдется, большие шишки разъедутся по домам, мы накроем этого ублюдка. Тебя считают человеком действия, но знаешь, не могу понять почему. Четыре дня пустил псу под хвост! Хватит зря терять время. Пендергаст улыбнулся.

— Да, я ожидал этого. Раз вы приняли такое решение, значит, так и будет. Однако предупреждаю, что отправлю рапорт директору ФБР, где изложу свою позицию.

— Делай что хочешь, — ответил Коффи, — но только во внеслужебное время. Кстати, мои люди оборудуют дальше по коридору для меня кабинет. Когда музей закроется, жду от тебя подробного отчета.

— Рапорт о проделанной работе уже готов, — мягко сказал Пендергаст. — Нужно вам еще что-нибудь, мистер Коффи?

— Да, — ответил тот. — Жду от тебя полного сотрудничества.

И вышел, оставив дверь открытой. Д’Агоста посмотрел ему вслед.

— Похоже, вы его дико разозлили. — Повернулся к Пендергасту. — Вы не уступите этому придурку, так ведь?

Пендергаст улыбнулся.

— Винсент, боюсь, это неизбежно. Я даже удивлен, что этого не случилось раньше. Ведь я уже не в первый раз встал Райту поперек горла. С какой стати мне противиться? По крайней мере никто не сможет обвинить нас в недостатке стремления к сотрудничеству.

— Я думал, у вас есть связи, — сказал д’Агоста, стараясь не выдать голосом разочарования.

Пендергаст развел руками.

— И довольно обширные. Но ведь я не на своей территории. Поскольку эти убийства схожи с теми, что я расследовал несколько лет назад в Новом Орлеане, у меня была веская причина находиться здесь — покуда не возникло разногласий с руководством музея, за которыми последовало обращение к местным властям. А я ведь знал, что доктор Райт и губернатор вместе учились... Если же губернатор официально требует вмешательства местного отделения ФБР, исход возможен только один.

— Ну а дело как же? — спросил д’Агоста. — Коффи воспользуется результатами вашей работы и все заслуги припишет себе.

— Вряд ли будет что приписывать, — заметил Пендергаст. — Предстоящее открытие выставки беспокоит меня. Очень. Коффи я знаю давно, можно не сомневаться, что он наделает глупостей. Но обратите внимание, Винсент, что Коффи меня не прогнал. Этого он сделать не вправе.

— Не верю, что вы рады избавлению от ответственности. — Д’Агоста гнул свое. — У меня, возможно, главное в жизни — забота о собственной шкуре, однако вас я считал другим.

— Винсент, вы меня удивляете, — заговорил Пендергаст. — Я вовсе не уклоняюсь от ответственности. Однако такое положение вещей дает мне определенную степень свободы. Да, последнее слово остается за Коффи, но его способность руководить моими действиями ограничена. Поначалу я мог появиться здесь, только приняв на себя руководство расследованием. И был вынужден действовать с оглядкой. Теперь есть возможность следовать своей интуиции. — Он откинулся на спинку стула и устремил на д’Агосту взгляд светлых глаз. — Я по-прежнему буду рад вашей помощи. Возможно, потребуются полицейские, чтобы быстро выполнить несколько заданий.

Лицо д’Агосты несколько секунд было задумчивым.

— Об этом Коффи я мог сказать вам кое-что с самого начала.

— Что же?

— Дерьмо он от желтого котенка.

— Ах, Винсент, — сказал Пендергаст, — у вас такой колоритный язык.

35

Пятница

В ее кабинете, угрюмо отметил про себя Смитбек, ничего не изменилось: все вплоть до последней мелочи находилось на прежних местах. Журналист плюхнулся в кресло с ощущением того, что это уже было.

Рикмен вернулась из приемной с тонкой папкой. На лице ее застыла несколько натянутая улыбка.

— Сегодня вечером открытие! — напомнила она. — Придете?

— Да, конечно, — ответил Смитбек. Рикмен подала ему папку.

— Прочтите это, Билл, — чуть напряженно сказала она.

НЬЮ-ЙОРКСКИЙ МУЗЕЙ ЕСТЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ

ВНУТРЕННИЙ МЕМОРАНДУМ

Уильяму Смитбеку-младшему от Лавинии Рикмен Относительно неозаглавленной работы о выставке “Суеверия”

Вступает в силу немедленно, и впредь до дальнейшего уведомления ваша работа в музее будет определяться следующими условиями:

1. Все интервью для текущей работы должны проводиться в моем присутствии.

2. Записывать интервью на пленку или на бумагу вам запрещается. В целях согласованности и экономии времени я принимаю на себя обязанность записывать все беседы и отдавать вам отредактированные тексты для включения в текущую работу.

3. Обсуждение музейных дел с сотрудниками или находящимися в музее лицами запрещается без моего письменного на то разрешения. В подтверждение того, что вы поняли эти условия и согласны с ними, распишитесь внизу.

Смитбек перечитал текст дважды, затем поднял взгляд.

— Ну? — спросила Рикмен, склонив набок голову. — Что скажете?

— Давайте кое-что уточним, — заговорил журналист. — Мне запрещается разговаривать с кем-нибудь, скажем, за обедом, без вашего разрешения?

— О музейных делах. Совершенно верно, — подтвердила Рикмен, поправляя на шее пестрый шарф.

— Почему? Разве документ, который вы разослали вчера, не связывает меня по рукам и ногам?

— Билл, сами знаете почему. Вы зарекомендовали себя как ненадежный человек.

— Чем же? — сдавленно спросил Смитбек.

— Насколько мне известно, вы носились по всему музею, разговаривали с людьми, не имеющими отношения к теме вашей работы, задавали вопросы, не касающиеся новой выставки. Если вы думаете, что можете собирать сведения о... э... о недавних событиях, то я должна напомнить вам о семнадцатом пункте вашего контракта, который запрещает использовать сведения, не санкционированные мною. Ничто, повторяю, ничто, имеющее отношение к этой трагической ситуации, санкционировано не будет.

Смитбек выпрямился.

— Трагическая ситуация! — взорвался он. — Почему не сказать прямо: убийства!

— Пожалуйста, не повышайте голос у меня в кабинете, — отрезала Рикмен.

— Вы наняли меня писать книгу, а не пресс-коммюнике на триста страниц. В музее за неделю до открытия самой большой выставки произошло несколько убийств. Хотите сказать, этого не должно быть в книге?