В комнату вошла Геля, волоча за собой плюшевую собаку.
— Мама, ручки! — потребовала она тоном, не терпящим возражений.
— Ну, давай, забирайся, — Полина уселась на диван и разместила ее на своих коленях, — не получится с кофе, руки заняты. Так чему обязана и как ты меня вообще нашел?
— Как, как… Дороти дала адресок. Вот что, я был слишком горячим сегодня. Нет, не так. — Жак почесал у себя в затылке, подбирая русские слова. — Я неправильно ответил тебе сегодня утром. Вот!
— Так это не утро уже было, а скорее обед.
— Ну, какая разница, ты же меня поняла? — он перешел на английский, чтобы яснее выражаться. — Так вот, на самом деле, я заинтересован тебе помочь.
— С чего вдруг? — Полина не забыла его выкриков относительно вечерники у Джульет.
— Ты классный кулинар. Я объективно говорю. Не лучше меня, конечно, но все равно классный. Плюс — ты умеешь организовать людей. Мне эти дела всегда по барабану были, а тебе — по зубам. Так что я даже мог бы работать с тобой в паре, пока здесь ошиваюсь.
— Хм, в паре? И как ты себе это представляешь? — Полинин скептицизм был оправдан. Она не раз слышала от него, что он повар-одиночка, потому и не привязывается к одному месту работы и к коллективу.
— Ты будешь все организовывать, встречаться, договариваться, вместе составляем меню, готовлю я, примерно так!
— Так я к тебе потому и пришла, что не знаю даже с чего начать! — Полина решила перейти прямо к делу. Времени упираться и упражняться в острословии у нее не было. Она передала Гелю вновь бабушке и отправила их погулять, чтобы не мешали разговаривать.
— С мамой! — заупиралась Геля.
— Золотце, мама занята сейчас. Погуляй пока с бабушкой, а потом я присоединюсь, хорошо?
Когда Геля с недовольным видом ушла гулять, Полина подавила вздох сожаления и продолжила беседу с Жаком.
— Предложение твое звучит заманчиво, но ведь я даже не знаю, с какого конца подступиться к организаторской части!
— Как делим доходы?
— Что????
— С этого надо начинать. Потом — вся остальная работа.
— Ну, давай пятьдесят на пятьдесят после вычетов всех расходов. Идет?
— Идет. Ну, поехали!
В течении дня они составили примерный план — где нанять команду для обслуги, что готовить, где взять продукты.
— Имей в виду, что мы не будем в большом наваре. — предупредила Полина. — Я не могу заломить большие цены с первого раза. Это же проба! Потом будет легче. Так что не рассчитывай, что разгуляешься с этого заказа.
— Как знаешь, ты у нас финансист будешь. Только не принижай свой класс ценами уличной забегаловки. Как себя преподнесешь, так тебя и слопают.
К вечеру у них на руках был полный вариант предложения и даже образец договора, который Полина могла представить Гертруде. Таким образом, было уже затемно, когда Жак, наконец, собрался уходить.
— Свяжись со мной завтра, когда с Гертрудой поговоришь.
— А ты разве со мной не пойдешь, шеф-повар?
— Нет, ты у нас по связям с общественностью, не забыла? Это я в первый раз тебе помог по твоей части, потом будешь сама все делать. Я же говорю — ненавижу организаторскую деятельность! Это не творчество, это — нудятина. Я люблю творить на кухне и познавать мир. Все! Остальное меня не интересует.
Полина промолчала по поводу того, что в таком случае ей полагается большая часть доходов: в ее положении капризничать не приходилось. Дай бог, они начнут, а потом все наладится.
— Ну, пока, партнер! — Жак широко улыбнулся и протянул руку.
— Пока. До завтра! — Полина встала проводить его до двери. — Кстати, не в грузовик, а в кузов.
— Что? Не понял…
— Пословица звучит так — назвался груздем, полезай в кузов.
— А-а-а, — Жак густо покраснел от мысли, что Полина все слышала, и поспешил выйти.
Полина, уставшая и довольная, еще просмотрела проделанную работу. Все должно получиться!
Из дневника Зои
Забавно — нашла свой старенький дневник. Каким все кажется наивным и смешным теперь! Столько воды утекло, столько всего произошло, мне кажется, что это не я вовсе писала в этом дневнике, а совсем другой человек, глупенькая дурочка, ничего не понимающая в жизни, мечтающая непонятно о чем, не имеющая конкретных планов и целей на будущее . Я хотела выбросить это чудо в бумажных перьях, но остановилась в последний момент. Моя жизнь — это моя жизнь, и, выбросив старенький блокнот, я не вычеркну этим страницы из моей жизни. Быть может, еще через несколько лет я опять стану другим человек и по-новому взгляну на свои записи. А может, моему ребенку будет интересно прочитать о жизни его матери. Ради этого я, пожалуй, даже продолжу свой дневник. Ведь мне есть о чем написать здесь. И хотя не так все просто в моей жизни, она не стоит на месте, а несется с бешеной скоростью, спотыкаясь, падая, но вновь поднимаясь, а иногда и взлетая, и продолжая свой путь…
После того, что произошло со мной во время поездки Полины в Париж, мне пришлось, конечно же, уехать. Меньше всего мне хотелось бы вспоминать о том периоде, но, к сожалению, а может и к счастью, именно тогда я получила мощный стимул двигаться вперед, и это движет мною до сих пор, не давая опустить руки, толкая дальше, ближе к своей к намеченной цели.
Подлость и обман, с которыми я столкнулась за такой короткий отрезок времени, в один день изменили меня, превратив в совершенно другого человека. Неуверенность и самоуничижение сменилось ненавистью и упорством доказать, что я тоже чего-то стою.
Уехала я тогда еще не зная о своей беременности, уехала, одержимая страхом и ненавистью. Я была похожа на улитку, заползшую в раковину, чтобы в тишине и покое обдумать свой план. План мести. Я еще не знала, как именно я отомщу Полине и ее мужу, но я точно знала, что однажды я сделаю это, даже если на это уйдет вся жизнь.
Раковиной мне служил дом моего детства. Больше мне деваться было некуда. Сказала, что приехала на время, типа отпуска. Наврала, что есть работа в одной фирме, но пока отпускной период и нас всех распустили по домам. Бабушка хотела бы начать свою лекцию, но я не дала. Сказала, что нет сил на разборки. Дала денег, как доказательство того, что работаю. Она обиделась, замолчала и не стала копаться, что там правда, а что нет. Хотя, по глазам видела, не поверила. Дед все ворчал, как прежде, но деньгам был рад. На тот момент я еще не знала, что я собиралась делать дальше. Надеялась, что со временем все встанет на свои места.
Но со временем проблем стало еще больше. Я обнаружила, что беременна. Обнаружила довольно поздно, когда аборт уже был опасен. У меня и в юности-то эти самые дни через пень колоду появлялись, а после всего того стресса, что я пережила, мне вообще не до них было. Тем более, врач тогда дала мне таблетки от беременности, от которых меня потом страшно тошнило. Так что я и подумать не могла, что попадусь в такую идиотскую ловушку. Но вот попала. Сначала думала, что пухну от болезни какой-то нервной, а потом решила к врачу сходить. Ну, та меня и «обрадовала». Предложила за огромные деньги аборт, если захочу. Я согласилась. Она назначила день, но я так и не решилась на это. Почему? Трудно объяснить. Я ненавидела отца ребенка и была даже готова убить его, уничтожить, причинить ему еще большую боль, но ведь это только потому, что он унизил меня, он причинил мне боль. Он, а не ребенок. И хотя позже мне приходили в голову мысли, что в будущем я смогу шантажировать этим ребенком его отца, но в тот конкретный момент я была сконцентрирована на неожиданно проснувшемся материнском инстинкте. Он захлестнул во мне все остальные чувства и мысли. Вопреки всякой логике и разуму я захотела родить его. Я сама родилась и выжила назло разумным доводам — у молодой больной матери-одиночки, без всяких средств на существование. Я выросла и благодарна «нелогичному» стечению обстоятельств. Моя мать не хотела меня. Это было взаимным чувством. Я тоже не любила мать, хоть и не знала ее никогда, и я не хотела быть на нее похожей.