Через какое-то время ко мне подбежал Фран, весь запыхавшийся.
— Вот, — протянул мне пакет, продолжая тяжело дышать. Неспособный пока сказать что-то еще, уперся руками в колени, громко задышав.
— Ты что боялся, что я сбегу? — поинтересовалась, удивленная его состоянием. — А что это? — аккуратно отогнула край пакета, заглядывая внутрь. Сердце пропустило удар, когда я поняла, что там.
— Фран? — ничего не понимая, извлекла на свет кожаные перчатки светло-голубого цвета с бирюзовым оттенком.
— Ты ведь любишь разновидности берилла, — спокойно объяснил пепельноволосый, когда полностью отдышался, — аквамарин один из самых красивых.
— Но…
— Ох, уж эта наигранная скромность! — выхватив у меня перчатки, он бесцеремонно стал натягивать их на мои руки, бормоча: — Извини, но до катка я не побегу, мы слишком далеко ушли. Я не настолько добродетелен. Еще скажи, что не нравится…
— Нравится, — краснея, тихо ответила я, чувствуя, как его разгоряченные руки прикасаются к моим ледышкам. Сердце отозвалось приятным теплом, а щеки почему-то вновь заалели, наверное, от его близкого присутствия, и все-таки вспомнился поцелуй…
Харке-ка! Прекрати, Ханна!
Я отогнала от себя эти назойливые мысли, постаравшись сосредоточиться на чем-то другом. Ладони окутало пушистым приятным мехом, что оказался внутри перчаток.
— Теперь рукам теплее? — серьезно спросил он, придирчиво рассматривая мои ладони.
Сердце вновь дрогнуло. Да что это со мной?! Почему этот вроде небольшой жест, вызвал такую бурю эмоций?
И все же я не могла не отрицать, что меня растрогал этот поступок. От Франа я уж точно не ожидала такого. С каждым днем он все больше и больше меня удивляет…
— Спасибо! Мне еще никто не делал таких заботливых подарков, — призналась, замечая, как предательски дрогнул голос. Поэтому поспешила добавить что-нибудь еще, не желая акцентировать внимание: — Кроме отца, конечно же.
— Посмотрела представление? — пепельноволосый тепло мне улыбнулся. Дождался моего кивка и повел дальше.
Пока мы шли, я тайком рассматривала перчатки… цвета аквамарина. Такие красивые и теплые. И правда, как мой камушек на шее. Вновь залилась румянцем. Сейчас я, наверное, словно сердолик, но мне нравились эти чувства.
— Хочешь чего-нибудь вкусного? — неожиданно поинтересовался Фран.
Я оживленно кивнула. Почему-то уже отказываться или перечить ему не хотелось. Раз он такой хороший, то чего я буду спорить или противиться?
— Держи, — в следующее мгновение он протянул мне увесистый пакетик, который достал из своей сумки.
Заглянула внутрь и замерла. Там лежало несколько штук уже готовой почищенной картошки. Сырой, конечно же. И когда только успел? Зло на него взглянула, а Фран лишь громко засмеялся.
«Ох, не знаешь ты меня, Фран!» — я состроила хитрую мордочку, извлекая одну картошку и с удовольствием впиваясь в нее зубами. Послышался смачный хруст.
— О боги, что ты делаешь?! — глаза пепельноволосого округлились.
— Я люблю картошку, — пожала плечами, идя дальше. И главное нисколько не врау. Мне нравился ее хруст. Когда жевала, казалось, будто она состоит из мелких камушков, как песок. Приятные непередаваемые ощущения.
— Боги, давай я тебе куплю что-то нормальное. Я ведь пошутил!
— Не-а! — Я шла и улыбалась, веселясь реакции Франа. Его эмоции были очень искренними и живыми.
— Послушай, ты сейчас рядом со мной, а я не хочу, чтобы все подумали, будто бы вожусь с блаженной.
— Спасибо, Фран, но мне действительно очень нравится.
— Если ты делаешь это мне на зло, — хмуро проговорил Фран, видимо, не веря моим словам, — то совсем не смешно, скорее глупо.
— Нет, что ты! — как же мне его убедить. — Я правда люблю. Спасибо, что почистил, а то так бы было неудобно…
— Отдай! — он постарался ее выхватить, но я увернулась, любовно прижимая к себе пакетик.
— Над тобой будут смеяться, — применил другую тактику юноша, однако я была непреклонна.
— Ничего, мне не привыкать.
— Если ты сейчас же не прекратишь пугать людей, то я вынужден буду сделать вид, что не знаю тебя, Ханна.
— Так и скажи, что боишься, что это над тобой будут смеяться, — я насмешливо фыркнула.
— Нет, просто это ненормально, — скрестив руки на груди, он с подозрением уставился на меня.
Я невинно улыбнулась ему в ответ, демонстративно откусывая картошку.
— Все, надоела! Сейчас ты у меня попробуешь нормальную сладость! — решительно заявил он, хватая меня за руку и ведя за собой.
Теперь я не могла есть картошку — рука с ней находилась в плену, а вторая была занята пакетиком. Так что отчасти Фран добился того, чтобы перестала грызть «сладость». Но такая постановка вопроса нисколько меня не смущала, я бежала за Франом, задыхаясь от хохота. Меня настолько пробрал смех, что я не могла нормально идти, постоянно спотыкаясь.
— О боги, ты успокоиться можешь? — возмутился Фран, но не зло, скорее, тоже в шутку.
Он резко остановился и пристально на меня посмотрел. А я все продолжала давиться от смеха, прикрывая рот.
— Не-а, — отозвалась я, вновь откусывая картошку.
— Все — хватит! — выхватив у меня огрызок и пакетик, отправил их в мусорник. Изобразила смертельную обиду, но недолго, она быстро прошла, как только мне протянули что-то круглое, желтого цвета, покоившееся на деревянной палочке.
— А что это? — спросила, с интересом разглядывая тонкий узор из шоколада, пока Фран расплачивался за две сладости. Попыталась откусить, но зубы лишь скользнули о твердое ярко-желтое покрытие. Во рту остался вкус шоколада.
— Не бойся, кусай сильнее — это карамель, дальше пойдет кекс. Они есть разного вкуса, но я больше всего люблю лимонный.
Я послушалась совета пепельноволосого и надкусила сильнее. Тонкий слой карамели треснул, и вот уже смакую шоколадно-лимонный кекс, внутри которого чувствовалась цедра.
Мне понравилось пирожное на палочке. Пожалуй, Фран прав — это лучше картошки.
— Вкусно? Я же говорил! — самолюбие мага было потешено. Он шел не спеша, наслаждаясь сладостью. — А какой твой любимый вкус?
Я задумалась, вспоминая все сладости, что успела попробовать у людей.
— Наверное, шоколад. Еще клубника понравилась.
— Ты как-то неуверенно говоришь.
— Просто мне и этот нравится. Спасибо! — поспешила оправдаться, чтобы больше не поднимать тему вкусов. Вдруг что-то не то скажу.
Вечер оказался прекрасным. Мы гуляли с Франом, и мне нравилось. Наверное, вся эта ситуации меня опьянила, может, поэтому через некоторое время я остановила мага и решительно спросила:
— А ты что — за мной ухаживаешь?
На этот раз удивляться пришлось ему. Изучающе на меня посмотрев, будто видел впервые, легонько пожал плечами и будничным тоном заявил:
— Неожиданно, однако. Я смотрю, кто-то осмелел? С чего ты взяла, что я за тобой ухаживаю?
Вот же гад! Я вспыхнула от негодования, думая о том, что кому-то требуется хорошенькая взбучка, дабы усмирить самолюбие. Не зная, что сказать, развернулась и направилась в сторону академии. Желание находиться с этим наглецом пропало.
— Постой! — Фран не дал и шагу ступить, резко схватил за руку и развернул к себе. — Что ты сразу обижаешься, как…
— Как кто? — с вызовом посмотрела на него.
— Как маленькая, — неуверенно закончил.
Этих слов я и ожидала. Чувство победы охватило меня с головой и я, не удержавшись, задала вопрос, что так и просился наружу.
— Раз такая маленькая, чего водишься со мной?
— Люблю маленьких, — гадкая улыбка.
— Фран, — мой голос приобрел железные нотки, — давай начистоту, почему ты так добр ко мне? Ты ведь ненавидишь меня.
— Ханна, пойми, — устало произнес маг, — я тебя не ненавижу. Вот скажи, когда в последний раз я обижал тебя? Да, признаю, был гадом, вел себя недостойно. Но ведь я все осознал и откинул в сторону глупые мальчишеские обиды. Неужели я не стал выглядеть лучше в твоих глазах? Не заслужил доверия? Я даже открыл тебе правду, что это мы с Сорин тогда подставили тебя.
Он взял мои руки в свои, и хоть они были в перчатках, я все равно почувствовала жар от нашего соприкосновения. Я не могла ничего возразить, слова Франа были аргументированы и серьезны. Он, правда, не походил больше на того мальчика, что всячески пытался задеть меня. Теперь маг воздуха выглядел иначе. И его близость вызывала во мне отклик.
О нет, Ханна! Эвин прав — лучше держаться от него подальше.
— Мне пора, — тихо пробурчала, резко вырывая руки из его объятий. Сделала пару шагов назад, только потом почувствовав, что в его руке осталась моя перчатка.
— Постой, глупышка! — окликнул он. В его голосе послышались легкие нотки веселья. Кажется, Франа забавляла вся ситуация, а я хотела провалиться сквозь землю, чтобы больше не видеть пепельноволосого, не чувствовать этой всепоглощающей неловкости.