Читать интересную книгу Мэр - Павел Астахов

Это волшебное превращение агрессора в сказочного беглеца от бабушки и дедушки странным образом развеселило мэра: он залился истерическим хохотом и стал отступать назад, хватая воздух руками и ртом, пока не повалился на пустую койку.

За дверью гулко забухали сапоги конвоя, и дверь лязгнула замком. Сотня окрашенных в ядовито-зеленый цвет бронированных килограммов, подвешенных на огромных петлях, повернулась и впустила в камеру выводящего конвоира и двух спецназовцев в масках с засученными рукавами и дубинками наперевес. Но картина, которую они увидели, заставила их остановиться. Разнимать было некого. Мэр заливисто хохотал, а второй, уже успевший отползти в угол, держался за живот и в прямом смысле слова загибался – вероятно, тоже от смеха.

– Але! Что за веселье! Кто кричал и стучал в дверь?!

Но вопросы прапорщика так и остались без ответа: мэр продолжал смеяться, а его сосед – корчить рожи на полу.

– Лущенко! Знаменцев! Встать! – перешел прапор на крик, и спецназовцы как по команде двинулись к заключенным.

Обитатели камеры № 38 поднялись – один с пола, другой с койки, – но сомнительного занятия, за которым были застигнуты, не прекращали. Мэр смеялся – теперь беззвучно, а сосед гнулся и кривился.

– Я спрашиваю, что за веселье?! – угрожающе придвинулся к мэру прапорщик. – Почему нарушаете порядок?

Лущенко вытер мокрые от истерических слез глаза и всхлипнул в последний раз.

– Никто ничего не нарушает. А смеяться не запрещено даже в тюрьме.

Прапорщик с сомнением глянул в сторону кое-как разогнувшегося Знаменцева.

– И над кем смеетесь?

Лущенко булькнул от смеха, но тут же взял себя в руки.

– Мы с коллегой Знаменцевым, – кивнул он в сторону сопящего сбоку соседа, – обсуждали анекдот про президента. Анекдот смешной.

Разочарованные спецназовцы опустили дубинки. Что бы тут ни случилось, их визит оказался бесполезным. И лишь прапорщик не собирался упускать случая продемонстрировать свою власть.

– И что за анекдот?

Лущенко развел руками:

– Да зашел я в камеру, знакомлюсь с соседом. Спрашиваю, где здесь принято нужду справлять. Вы же мне про парашу, господин прапорщик, ничего не рассказывали, – укоризненно покачал он головой, – ну, и вспомнил анекдотец…

Мыслительный процесс в голове старшего прапорщика отражался на его лице ясно и незамысловато. Наказывать арестантов не за что, порядок восстановлен, причину смеха ему объяснили, а выяснять, что же это за анекдот, который связывает президента с тюрьмой и парашей, – себе дороже. По крайней мере, так подсказывала генетическая память и чувство самосохранения.

Прапорщик почмокал губами, крякнул и, развернувшись на каблуках, протопал в коридор, уводя так и не проронивших ни слова спецназовцев.

Бронированный центнер вернулся в исходное положение, красноречиво рявкнув на прощание засовами и замками.

– Ну, а теперь и поговорим, дорогой боец невидимого фронта, – повернулся к сокамернику Лущенко и на всякий случай принял боевую стоечку.

Обыск

Когда Алена приехала домой, обыск был уже завершен, и расстроенная и даже, кажется, зареванная Татьяна пыталась сообразить, что и где стояло до этого нашествия вандалов и варваров.

– Оставь, – махнула рукой Алена, – иди домой.

Домработница шмыгнула носом и двинулась к дверям.

«Ну, и что они здесь пытались найти?» Ответа не было, и Алена прошла в кабинет Игоря и потянулась к телефону.

«Позвонить Чиркову?» Однако в это время Слава или уже отдыхал, или не отвечал на сторонние звонки.

«Анжеле?» Любимая девушка Славы могла что-нибудь подсказать, но – Алена глянула на часы – время уже было не детское. А впереди предстояли два выходных: звони, не звони – толку не будет.

«Прав был Свирин. Не стоило нам в пятницу приезжать…» В понедельник Алена могла многое, но вот в пятницу вечером… все значимые люди в этот день отключали свои телефоны и принимались полноценно отдыхать. Те, кто запланировал задержание на пятницу, понимали, что делают. Чудо, что Павлов под руку подвернулся.

«А ведь Чирков знает. Не может не знать…» Алена осела в кресло Игоря и закрыла лицо руками. Будь она просто Аленой Сабуровой, она бы подняла мятеж – им бы небо с овчинку показалось. Но она была в положении олигарха: стоит взбунтоваться, и на ее предприятия тут же выбросят прокурорский десант.

Неспящие

Первым делом Павлов обзвонил всех, кто мог хоть что-то сказать по существу, и с удивлением обнаружил, что ни Алена из фавора не вышла, ни Лущенко, кроме дурацкой, почти межконтинентальной «битвы с педерастами», ни в чем не повинен. Ну, разве что за исключением стремительно исправленной ошибки со «Своими». А затем «детское» время кончилось, и звонить стало нельзя.

А впереди – выходные…

Артем снова перечитал копию обвинения, быстро перебрал возможные варианты развития и… ничего нового предположить не смог. В отсутствие реальных преступлений, коих у Лущенко, скорее всего, нет, следовало ждать запоздалых обысков на разных второстепенных объектах, как то: дача и гараж. Ну, и, конечно же, появления назначенных обвинением «потерпевших».

Он секунду поколебался и набрал номер Сабуровой:

– Простите за поздний звонок…

– Я не сплю, – тихо ответила Алена Игоревна.

– У вас есть еще, что обыскивать? Коттеджи, дачи, гаражи, квартиры?

– Дача в пригороде.

Павлов на мгновение задумался.

– Может быть, стоит навести там с утра порядок? До визита, так сказать…

– Бросьте, Артем, – почти равнодушно отозвалась Алена, – там, кроме старого тряпья, найти нечего. Хотя разве что для уверенности. Как вам шесть утра – не рано?

– Нормально. Я в такое время и встаю.

– Вот и договорились.

Мечта

Остаток дня у судьи Колтунова ушел на обдумывание того, как и где раздобыть денег на предстоящую покупку. Если продать старенький «фолькс» и достать из чулка сбережения, набиралось что-то около семи с половиной тысяч долларов. Но вот сколько стоит «конфискованное авто», Дмитрий Владимирович даже не представлял, а потому ночь прошла в еще больших мучениях. Едва на Колтунова наваливался сон, как внедорожники всех мастей и цветов устраивали адскую гонку в воспаленном воображении судьи. Они рычали и сигналили, завывали сиренами и грохотали. Он же вскакивал на постели, пугая мирно сопящую под боком жену и раскидывая вокруг подушки и одеяло. Наконец, около пяти утра он встал, умылся и сел на кухоньке своей панельной двушки с проходными комнатами пить кофе.

Эти ранние часы он любил за возможность побыть в одиночестве и насладиться утренней свежестью под чашечку ароматного кофе. На улице занималась зорька, все предметы во дворе окрасились в розоватый цвет, и эта картина была приятна взору Колтунова. Он устал от ожиданий, переживаний, предчувствий, соблазнов, опасений, сомнений и прочей белиберды, которая иногда одолевает даже самых толстокожих людей. Тем более если речь идет о судье, совесть которого всегда неспокойна. Ведь совесть, как и нравственное начало, живет в каждом человеке, но не каждый способен услышать ее голос, а услыхав – внять ему, а внимая – принять решение, а решив – совершить поступок, а совершив поступок – правильно распорядиться результатом, а распорядившись результатом – дать ему оценку, а выставляя оценку – услыхать голос совести… Тяжко! Тяжело, в общем, жить по совести!

Так размышлял Колтунов, прикидывая, кто и во сколько позвонит ему по поводу машины. Солнце вставало медленно из-за домов, и наконец он мог различить все предметы, видимые со второго этажа из окна его кухни.

Неожиданно он обнаружил под окнами, рядом со своим стареньким «Пассатом», огромный черный «Паджеро», который буквально запер его машину в углу парковочной площадки.

Колтунов поперхнулся кофе. Безобразие! Эти нахальные коммерсанты совсем распоясались! Считают себя хозяевами жизни, понимаете ли!

Мерзавцы! А как придут в суд, так сразу прибедняются – мол, одни убытки, еле-еле концы с концами сводим! Мерзавцы, лавочники, ворье!

Судья судорожно надел куртку и, схватив ключи, выскочил из квартиры. Выйдя в пустынный безлюдный двор, он подбежал к автомобилям и принялся оглядывать вторгшегося в его жизненно важное пространство нарушителя. Обежав несколько раз черную громадину, он попытался заглянуть в салон, но зеркальные, наглухо тонированные стекла не позволили ему произвести осмотр внутренностей «Паджеро». От машины пахло свежей краской, мойкой и резиной. От этого запаха можно было сойти с ума, если вы хоть раз мечтали об автомобиле так, как об этом мечтает настоящий мужчина – любитель езды, дороги и комфорта. Хозяин не появлялся, идентифицировать джип не получалось, тогда Колтунов, глядя на планшетку с госномером, набрал на мобильном телефоне известные ему цифры. Сонный голос районного дежурного ГИБДД ответил скороговоркой: