вооружений. Напомним, что СССР являлся одним из инициаторов «Конвенции о запрещении биологического оружия», открытой для подписания в апреле 1972 г. и вступившей в силу в марте 1975 г. Статья I этого документа обязывала подписавшее «Конвенцию» государство не разрабатывать, не производить, не накапливать, не приобретать каким-либо иным образом и не сохранять биооружие. Крупное ЧП на советском военном объекте, повлёкшее жертвы среди мирного населения, выпукло демонстрировало всему «свободному миру» лживость и недоговороспособность лидера международного коммунистического движения! Случившееся давало противникам СССР и Варшавского договора серьёзные дипломатические преференции на всевозможных международных переговорах. Кроме того, такие обвинения можно было на протяжении многих лет весьма разнообразно и изобретательно использовать в идеологической борьбе с Советским Союзом
— Оценка мобилизационных возможностей и адекватности реагирования органов власти при возникновении угрозы масштабной биотехногенной катастрофы. Этот пункт может показаться кому-то абстрактным и даже непонятным, но с точки зрения настоящего военного штабного работника и профессионального разведчика мобилизационные возможности государства в значительной степени предопределяют его успех в войне. Согласно военным концепциям второй половины XX-го века в «особый период» перед началом масштабного военного конфликта произойдёт активизация всевозможной подрывной деятельности на территории предполагаемого противника. В этот период неизбежны многочисленные диверсии на важнейших объектах инфраструктуры, а также провоцирование разнообразных экологических аварий и катастроф. Целью этой активности является дезорганизация тыла и транспорта, срыв мобилизационных мероприятий, внедрение в сознание населения панических настроений, разрушение социальных связей и снижение общего уровня управляемости общества. Поэтому с точки зрения военно-стратегической разведки очень интересно посмотреть на то, как потенциальный противник станет действовать в шоковой ситуации, схожей с той, что может сложиться в «особый период». Помимо работы органов власти немалый интерес представляет и работа системы здравоохранения, её потенциальные возможности и резервы. В этом отношении серьёзная эпидемия или замаскированная под неё биологическая диверсия позволяет сделать важные выводы об общей боеготовности государства, причём подобную проверку можно провести опосредованно, т. е. избегая угрозы прямого военного конфликта.
— Особый интерес «Инициатора Задания» могла представлять новая вакцина против сибирской язвы, разрабатывавшаяся в то время в Свердловске-19 (или уже разработанная). Следует иметь в виду, что сибирская язва является одним из самых перспективных видов бактериологического оружия и во второй половине XX-го столетия она входила в арсеналы практически всех стран мира, занимавшихся разработками такого рода оружия. Если бы только Советский Союз в апреле-июне 1979 г. для борьбы с эпидемией в Свердловске массово применил свою новую вакцину, разработанную для Вооруженных сил на случай Третьей мировой войны, то можно не сомневаться, что этот препарат попал бы в руки потенциального противника. И перестал бы быть секретным. То есть важнейшую разработку советского военпрома можно было бы заполучить что называется по щелчку пальцев. Не следует недооценивать профессионального интереса потенциальных противников к советским военным вакцинам. В 1977 г. спецслужбы Израиля получили информацию о том, что Авраам Клинберг, один из руководителей военной программы Израиля в области микробиологических исследований, является сотрудником советской разведки. За ним на протяжении нескольких лет велась слежка, арестован он был только в 1983 г. Выяснилось, что с 1957 г. Клинберг передавал Первому Главному управлению КГБ информацию о деятельности Израиля в области военных биотехнологий (создания оружия массового поражения и защиты от него). Следует иметь в виду, что свою работу в этой области израильская сторона координировала с американцами, хотя те и другие всегда скрывали своё сотрудничество в столь деликатной сфере. То обстоятельство, что Советский Союз был в курсе самых секретных достижений Израиля и США в области микробиологических исследований, в значительной степени обесценивало эти самые достижения. Поэтому интерес западных разведок к советской военной микробиологии был исключительно высок, пожалуй, даже выше, чем к ядерному оружию.
— Провоцирование серьёзного конфликта — вплоть до применения сторонами оружия массового поражения! — между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой. Этот неочевидный для наших современников тезис нуждается в некотором пояснении. Сейчас мало кто помнит, что 17 февраля 1979 г. началась агрессия КНР против Социалистической Республики Вьетнам [СРВ]. Китайская сторона сосредоточила на границе с Вьетнамом сухопутную группировку, насчитывавшую более 40 дивизий. Вьетнам формально не вводил в конфликт регулярные силы, заявив, будто с китайским агрессором сражаются ополченцы и пограничники. В последней декаде февраля 1979 г. начались массированные перевозки по морю военных грузов и техники из СССР в порты СРВ. Для защиты советских конвоев, которые могли подвергнуться прямым атакам китайских военно-морских сил, был задействован Тихоокеанский флот, более 30 кораблей которого постоянно находились в Тонкинском заливе. Они не только защищали советские торговые караваны, но прикрывали от возможных ударов вьетнамские порты. Подавляющая часть советских военных грузов — зенитных ракетных комплексов и ракет к ним, противотанковых средств, боеприпасов ствольной и реактивной артиллерии, средств связи, различных расходным материалов и комплектующих изделий — направлялась во Владивосток из тыловых баз хранения, относившихся прежде всего к Уральскому и Приволжскому военным округам. Почему грузы везли оттуда, надеюсь, объяснять не надо? Склады и базы приграничных округов в той обстановке опустошать было никак нельзя! В сложившейся в марте-апреле 1979 г. ситуации роль Свердловского железнодорожного узла переоценить было невозможно. Если бы Свердловск удалось «выключить» из логистической цепочки, то доставка военных грузов в Дальневосточные порты резко усложнилась бы.
— Провоцирование напряжения внутри советского общества, дискредитация органов власти, всемерное усиление недоверия населения как к системе партийно-государственного управления, так и вооруженным силам СССР, средствам массовой информации и советской идеологии в целом. Думаю, этот тезис особо объяснять не надо — он довольно очевиден. Любые ЧП, аварии и катастрофы как техногенного, так и природного характера, всегда используются разного рода параноиками и сторонниками «теории заговора» в качестве доказательств излюбленного ими тезиса «Власти скрывают!» Инфекционная вспышка в крупном городе могла бы послужить источником вдохновения огромной армии городских сумасшедших, которые породили бы такое множество всевозможных легенд, преданий и баек, что их хватило бы на десятилетия вперёд. И можно было не сомневаться, что творчество этого коллективного бессознательного в той или иной степени обязательно оказалось бы деструктивно, антисоциально и по большому счёту, антигосударственно.
Несколько фотографий из архива автора. Современный Екатеринбург. Автор регулярно бывает в столице Урала и не может не отметить того, как хорошеет город. Ныне в столице Урала Европы больше, чем в каком-нибудь Киеве, Софии или Познани.
Последний пункт представляется особенно важным в случае разоблачения «Исполнителя Задания», или провала задуманного диверсионного акта в силу каких-то иных причин. Понятно, что в этом случае подозрения КГБ падали прежде всего на американские спецслужбы (ЦРУ или Разведывательное управление Министерства обороны [РУМО]), но при здравом рассмотрении нельзя было игнорировать и тот факт, что потенциальным выгодоприобретателем от успешной диверсии мог стать и Китай, ожесточенно воевавший с Вьетнамом. Данное обстоятельство могло в значительной степени дезориентировать КГБ в