Сейчас Рози вспомнила о деньгах, заметив несколько уродливых подтеков на потолке как раз над окном. В августе этого не было. Едва ли у них мог найтись хоть один свободный франк на ремонт и покраску. Во всяком случае не в этом месяце, учитывая приближающееся Рождество и множество дел, свалившихся в связи с этим на Анри де Монфлери.
«Ничего,– думала она,– я сама этим займусь, когда слесарь исправит протечку. Гастон с братом помогут мне. Всего-то и нужно – штукатурка и белила. Ничего сложного, я уверена». Роза всегда гордилась умением украшать дом своими руками, научившись у мастеров, изготовлявших декорации для фильмов: Она решила во что бы то ни стало привести все в порядок.
Достав дорожную сумку, она вынула из нее картонные папки с начатыми для фильма Гэвина разработками, достала и серую «конкордовскую» папку, в которой она хранила свои личные бумаги кое-какие вещички.
Среди них была и фотография в серебряной рамке их компании, снятой много лет назад в Нью-Йорке. Куда бы Рози ни отправлялась, она всегда брала ее с собой. Сейчас она поставила ее рядом с другими, и лица Нелл, Гэвина, Кевина, Санни и Мики, улыбаясь, посмотрели на нее с крыши старинного комода.
Какими молодыми и прекрасными были эти лица, еще не тронутые жизнью! Какими наивными...
«Но мы давно потеряли свою наивность,– проговорила она про себя.– Жизнь изменила нас, сделала жестче, принесла разочарования, разрушила иллюзии, надежды и мечты. Возможно, бесповоротно. И все мы пошли не теми дорогами».
– «Дороги, которые мы не выбрали, куда бы нас завели?» – она вслух вспомнила слова песни из прекрасного мюзикла Сондхейма «Причуды», популярного в начале семидесятых. В нем играли Алекс Смит, Джон Мак-Мартин, Ивонн де Карло и Джин Нельсон. Каждый раз, слушая «Бродвейский альбом», она испытывала невероятный восторг.
Потом она подумала: «А может, мы вовсе и не ошиблись в выборе дорог? Может быть, каждый из нас выбрал именно ту дорогу? Возможно, то, как мы живем,– это наша судьба... Что должно случиться, то и случается».
Несомненно, она, Гэвин, Нелл и Кевин достигли немалых высот в карьере. Но не в личной жизни. Если верить Нелл, у Гэвина дела были не лучше, чем у остальных.
Подавив вздох, она поправила стоящую фотографию и задержала взгляд на снимке Колетт и Клода. Они были сняты на террасе Монфлери несколько лет назад.
На этом цветном снимке они были как живые.
Как прекрасна была Колли: загорелое лицо, развевающиеся на легком ветерке темные локоны, полные смеющиеся губы и сияющие голубые, как небо над ней, глаза. И Клод, молодой и красивый, с обожанием смотрит на свою юную жену. Какой худенькой выглядит Колли на этой фотографии. Конечно, Анни права, всю жизнь она была, как тростиночка.
И тем не менее чрезмерная худоба Колетт волновала Рози, в этом было что-то пугающее. «Она такая хрупкая,– подумала Рози.– Да, вот именно, в этом и состоит перемена в ней. За эти три месяца, пока меня не было, она стала ужасно, просто ужасно хрупкой». Отвернувшись от фотографий, Рози принялась раскладывать по местам свои многочисленные вещи, но тревога за Колли не оставляла ее.
В какой-то момент она наклонилась, чтобы положить в ящики письменного стола свои бумаги и случайно взглянула в окно. От восторга у нее захватило дух.
По ярко-голубому небу плыли кисейные облачка, река блестела, как глазурь старинного фарфора. В изумительном свете предвечернего солнца простирающиеся внизу сады сверкали расплавленным золотом. Казалось, что все наполнено необыкновенным пульсирующим светом.
Для Розалинды не было в мире лучшего места, чем Монфлери. Не в состоянии больше сопротивляться зову своих любимых садов, она схватила с дивана шерстяную накидку и выбежала из комнаты. Набросив накидку на плечи, Рози поспешила по длинному коридору к заднему выходу, не имея никакого желания с кем-нибудь встречаться на парадной лестнице.
18
Спустя несколько секунд Рози, захлопнув за собой дверь, уже неслась по вымощенной каменными плитами дорожке к реке. Раздуваемая ветром накидка парусила на ходу.
Рози направлялась в один из своих любимейших уголков в огромном, почти бесконечном саду. Это были руины полуразрушенного каменного сооружения, известного под названием башни «Черного Ястреба». Она построена была Фулком Нерра, графом Анжуйским, по прозвищу Черный ястреб.
Удачно расположенная на возвышенности у излучины реки Шер, эта башня в средние века была отличным местом наблюдения за окрестностями Монфлери во избежание неожиданных нападений.
В XVIII веке вокруг руин были посажены деревья, камни покрылись мхом и лишайником, а летом в щелях и трещинах расцветали прелестные цветы. Этот неповторимый уголок, полный странного захватывающего очарования, хранил в себе воспоминания о прошлом, об истории Франции.
Старые растрескавшиеся зубчатые стены были порядком разрушены, но в сочетании с обилием зелени они образовывали уютную закрытую площадку, на которой нынешние обитатели замка любили устраивать пикники в жаркие летние месяцы. Рози имела обыкновение работать здесь над эскизами, отдыхать с книгой или просто мечтать.
Тяжело дыша, она добралась до полуразвалившейся арки, служившей когда-то основным входом в башню, и не замедляя шага прошла в дальний конец площадки, невидимый из замка.
Здесь она уселась на каменную скамью, поставленную кем-то из предков рода де Монфлери сотни лет назад, и посмотрела на изгибы текущей внизу Шер. Вокруг царили абсолютная тишина и спокойствие. Слышно было только биение ее сердца. Постепенно его удары стали спокойнее, дыхание замедлилось – она отдыхала.
Поплотнее закутавшись в накидку, Рози прислонилась спиной к дереву и отдалась созерцанию мирного пейзажа, наслаждаясь красотой природы.
Какой умиротворенностью дышало место, где много лет назад, когда воинственный и жестокий Фулк Нерра захватил долину, велись смертельные бои. Давным-давно осела пыль сражений, и сейчас для Рози это был тихий уголок уединенных раздумий.
Мысли Рози обратились к Ги, который вот уже восемь лет был ее мужем. Она размышляла об их дальнейшей жизни. Последнее время они редко виделись, а при встречах чувствовали невысказанное раздражение друг другом. Конечно, после шестилетнего разрыва и очевидной враждебности с его стороны их супружескую жизнь уже невозможно восстановить.
Понимая, что Ги затаил неприязнь к ней, Рози не раз обсуждала это с Колетт. И та неизменно подчеркивала, что Ги враждебно настроен ко всем, не только к ней. В конце концов Рози пришлось согласиться. С годами ситуация, в которой оказалась Рози, становилась все более нелепой и ненормальной. Но она ничего не могла сделать, чтобы изменить ее.