Оружием следующего нападавшего была длинная стальная цепь, усеянная шипами. Шипованные звенья свистели в воздухе прямо перед глазами Валентина. Не долго думая, он шагнул вперед и, вытянув руку, перехватил цепь. Цепь туго обвилась вокруг его запястья, но страшные шипы даже не поранили кожу. Его плоть стала иной, бесчувственной и пластичной. Он охватил звенья цепи и крепко держал их, невзирая на все усилия противника. Валентин рывком потянул цепь к себе, и «демон» сразу оказался в пределах его досягаемости. Свободной рукой Валентин нанес ему страшный удар в лицо. Образовав жесткую маску, его пальцы обхватили нос и рот бандита. Тот выронил цепь и бессильно повис на руке Валентина, но не смог при этом ни на сантиметр отстраниться в сторону. Валентин был очень доволен произведенным эффектом. Прежде он не пользовался этим наркотиком в драках. Основным назначением препарата была сфера сексуальных утех: благодаря ему тело становилось более гибким и приспособленным для изощренных ласк. Но сейчас Валентин смог убедиться, сколь универсальным оказался этот препарат.
Попавший в безвыходное положение, бандит сопротивлялся все слабее, силы оставляли его. В это время другие «демоны» словно очнулись и все разом набросились на Валентина. Помещение наполнилось глухими звуками сталкивающихся тел и лязгом железа. Но хотя бандитам было не занимать сноровки, Валентин все равно опережал их. Он танцевал между ними, словно привидение, одновременно успевая отражать несколько ударов, каждый взмах его руки калечил или поражал кого-то насмерть. Он весь бурлил энергией, был неистов и стремителен, его нейроны действовали с непостижимой скоростью, решения принимались и выполнялись в считанные доли секунды. «Демоны» дрались с неослабевающей яростью, но они все чаще наносили удары друг другу, а не противнику. Вовлеченные в танец Валентина, они один за другим выбывали из борьбы, их отчаянные пируэты не защищали от смертельных ударов.
Удары пробивали любую защиту, когда же ножи и мачете «демонов» все же соприкасались с его телом, пластичные ткани затягивали рану в ту же секунду.
За движениями рук и ног Валентина было невозможно уследить. Единственное, что отпечатывалось в сознании погибающих бандитов, – это его леденящая кровь улыбка.
Наконец на полу кондитерской лавки остались лежать одиннадцать налетчиков. Они валялись в неуклюжих позах, словно поломанные бурей цветы, в лужах собственной крови. В живых остался только один «демон», который, дрожа, прижался спиной к стене, держал на весу сломанную руку и бросал затравленные взгляды на Валентина. Его дыхание было частым и прерывистым. Состояние шока и боль нейтрализовали действие наркотиков в его организме. Несмотря на когтистые пальцы, острые клыки и накачанные мышцы, он уже не смог бы противостоять Валентину, и они оба понимали это. Бандит облизал пересохшие губы, в ужасе взглянул на своего противника и стал лихорадочно соображать, что бы он мог предложить ему за свою жизнь. Отчаянно стараясь спрятать свое лицо от взглядов Валентина, он наконец нашел решение.
Валентин Вольф расслабился и, взглянув на свою залитую кровью одежду, с отвращением поморщился. В основном это была кровь противников, а его собственные раны уже затянулись. Он принял новый препарат, который, поступив в кровь, нейтрализовал действие боевых наркотиков. Его ум стал трезвым и ясным, мышцы расслабились. Теперь он мог спокойно взглянуть на дело своих рук. Тела убитых «демонов» не вызвали у него чувства жалости. Им следовало бы избрать другой объект для проявления социальной ненависти. Естественно, они и не представляли, с каким противником имеют дело. О его способностях к рукопашному бою не знал никто, по крайней мере никто из оставшихся в живых. Для того чтобы скрывать этот талант, приходилось идти на серьезные жертвы – ради этого он расстался со своими учителями боевых искусств. Тактика Валентина строилась на том, что противники недооценивали его.
Он подошел к уцелевшему бандиту и презрительно улыбнулся. От этой улыбки «демон» вздрогнул и еще сильнее прижался к стене, но пути к отступлению у него не было.
– Я прикончил одиннадцать человек за три минуты, – равнодушно сказал Валентин. – Из тех, кто не сражается на арене, на такое способны всего трое, и я один из них. Вы, наверное, рассчитывали на другой исход, но жизнь – непредсказуемая штука, правда? Скажу честно, вы меня разозлили. Мой приятель Георгиос мертв, мое утро испорчено, мою одежду можно выбрасывать. Единственная причина, из-за которой я пока не убил тебя, – это информация, которую ты можешь мне сообщить. Кто-то сел мне на хвост, и ты должен сказать, кто это. Если ты обманешь мои ожидания, я вымещу на тебе всю злость, и ты еще удивишься, насколько я изобретателен в гневе. Ну что, будешь говорить?
«Демон» сплюнул себе под ноги сгусток крови и пощупал языком свежую ранку от выбитого зуба. Он не мог смотреть в глаза Валентину. Это слишком давило ему на психику.
– Я не знаю их имен. Они нам не представлялись, а мы в таких случаях не спрашиваем об этом. Мы даже не видели лиц: они были спрятаны под голографическими масками. Единственное, что я знаю, – это были мужчина и женщина. Молодые, богатые, надменные – судя по разговору, такие же аристократы, как и ты. Но они оставили нам кое-что… кое-что такое, что может тебя заинтересовать. Вот здесь, в моем кошельке.
Он нерешительно кивнул в ту сторону, где на полу валялся его поясной кошелек. Кошелек был плотно набит и завязан тесемками. Валентин нагнулся, поднял его двумя пальцами и бросил на колени бандиту. «Демон» болезненно вздрогнул. Валентин улыбнулся:
– Открывай. Но не делай при этом резких движений. Не дай Бог там окажется взрывчатка!
«Демон» мрачно улыбнулся и дрожащими пальцами здоровой руки развязал тесемки. Его бледное лицо покрылось красноватыми пятнами, было заметно, что он тяжело переживает выход из наркотической эйфории. Валентин бесстрастно наблюдал за ним. Если не имеешь опыта, не надо экспериментировать с такими препаратами.
Валентин оглянулся и посмотрел на входную дверь. После того как он вошел в лавку, кто-то из «демонов» включил на ее стеклянной поверхности светящуюся надпись «Закрыто». Эта надпись да и скоротечность драки были гарантией, что сюда не заглянут посторонние люди. Но если надпись будет гореть слишком долго, кто-то из прохожих, особенно люди с положением, увидев ее, заподозрят что-нибудь неладное. Кое-кто мог бы даже пнуть дверь ногой – сам Валентин поступил бы именно так. Естественно, он бы меньше всего хотел, чтобы его увидели здесь среди трупов, перепачканного кровью. Этому трудно найти правдоподобное объяснение, еще труднее замести следы такой схватки. Власти будут требовать солидной «подмазки», а отец просто придет в ярость. Валентин поморщился. Нет, так не пойдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});