— Какие мы скромные, — издевательски произнес Ричард. — Ты ведь ничуть не стеснялась, когда танцевала с этим красавчиком.
— Где мы? — спросила Мэг, ощущая слабость в ногах, когда Ричард вел ее сквозь темноту.
Он распахнул дверцу лифта и втолкнул Мэг в кабину. Дверца закрылась, и лифт пошел вверх.
— Где мы? — переспросила Мэг. Прислонившись к металлической стенке, Ричард изучающе смотрел на Мэг.
— Почти у цели, — нараспев произнес он.
Лифт остановился. Коридор, в который шагнула Мэг, был устлан толстым бордовым ковром с красивым орнаментом.
— Это твоя квартира? Весь этаж твой? — медленно проговорила Мэг, хотя в ответе она была уверена.
— Ты необыкновенно догадлива, моя милая, — процедил Ричард.
— Я не твоя милая! — Вся краснея, Мэг соображала, как ей удрать.
Резко развернувшись, она бросилась обратно к лифту. Но Ричард схватил ее за руку и не отпускал, пока не втолкнул в открытую дверь.
— Прошу, не моя милая. — Ричард открыто издевался.
Проведя Мэг через просторный холл, он ввел ее в просторную гостиную. Девушка обвела глазами комнату. Главным здесь было обилие воздуха и цвета. Огромные окна, стены выкрашены белой краской, мягкая мебель обита светло-голубой, почти синей, тканью. На полу — темно-синий ковер. Да, судя по любви Ричарда к синему цвету, в оранжевой квартире Мэг ему должно было стать просто плохо. Ну и пусть! В одном из журналов Мэг прочитала, что люди, питающие страсть к красному и оранжевому, импульсивны, любознательны и стремятся к постижению нового, а любители синего, напротив, — консервативны, спокойны и выдержанны. С последним, судя по сегодняшнему поведению Ричарда, было трудно согласиться.
— Сейчас же отвези меня назад. — Мэг старалась говорить уверенно.
— Нам нужно поговорить, — отрывисто сказал Ричард.
— Нам не о чем говорить.
— Мне — есть о чем, — процедил он сквозь зубы.
— И о чем же?
— О неразберихе, в которую ты превратила свою жизнь, — произнес Ричард.
В его резком голосе смешались гнев, горечь, презрение.
— А тебе-то какое дело? — Мэг уже почти кричала.
Но Ричард ничего не ответил.
— Выпьешь? — спросил он, направляясь к встроенному в стену бару со стеклянной панелью, в дымчато-серой поверхности которой отражался рассеянный свет матовой лампы, стоявшей сбоку. От прикосновения руки Ричарда панель бесшумно подалась назад и открылась батарея бутылок. Ричард оглянулся на Мэг, вопросительно подняв брови. — Что тебе налить?
— Все равно. — Мэг в отчаянии разглядывала комнату.
— О, какая покорность, — усмехнулся Ричард.
Мэг взглянула на него.
— У тебя всегда такое слабое освещение? Глаза Ричарда блеснули.
— Всегда, когда я развлекаюсь.
— Ну уж в этом ты себе не отказываешь!
— Ты тоже, Мэг! Во что ты превратила свою жизнь!
Мэг опустила глаза и отвернулась. Ричард не останавливался.
— Сколько же мужчин было у тебя после меня? Одна спать не можешь?
Мэг стиснула зубы.
— Ты соображаешь, что с тобой делаешь? Кто-то должен раскрыть тебе глаза. Погубишь себя, если вовремя не остановишься! — Голос его был тихим и суровым с оттенком презрения. — Сколько их у тебя перебывало? — повторил он. — Помнишь? — Ричард поставил бокалы на стол и, подойдя к Мэг, сильно схватил ее за руку и так сжал, что она вскрикнула от боли. — Их лица и имена припомнить можешь?
Презрение Ричарда больно ранило и разозлило Мэг. Ну и ханжа! Сам затащил меня в постель, а теперь, как моралист, разглагольствует о том, чем я, как ему чудится, занимаюсь с другими!
— Прекрати! — закричала Мэг хриплым от злости голосом. — Я не собираюсь это терпеть.
— Почему же я должен прекратить? — грубо спросил Ричард.
Быстрым движением он сбросил свой пиджак прямо на пол и подошел к Мэг.
— Когда-то нам было хорошо вместе, Мэг. — Ричард схватил ее за плечи и спустил бретельки платья.
Глаза Мэг в ужасе расширились.
— Нет! — закричала она, пытаясь освободиться от него. — Нет, я не желаю…
— Зато я хочу, — проговорил Ричард охрипшим голосом — и если не сделаю этого, то тихо сойду с ума.
Он был необычайно силен. Мэг никуда не могла деться от его рук и губ, когда он начал грубо целовать ее, как бы утверждая себя ее полновластным хозяином.
И вдруг, словно во время этого жестокого поцелуя из него излилась вся долгая злость, он несколько отступил от Мэг. В полутьме они пристально посмотрели друг другу в глаза. Их взгляды выражали вопрос и желание, противиться которому они уже не могли.
Ричард нежно провел пальцем по шее Мэг и ниже, по возвышению ее груди.
— Мэг! — хрипло пробормотал он, приникая головой к ее плечу. — О боже! Как ты прекрасна! Мэг задрожала. Начавшиеся было рыдания оборвались. Она не могла больше противиться неизбежному. Не сопротивляясь рукам, расстегивающим молнию на спине и снимавшим нижнее белье, Мэг сама стала спешно расстегивать пуговицы на его рубашке. Безмолвно они помогли друг другу раздеться. Подняв обнаженную Мэг на руки, Ричард отнес ее в спальню и бережно уложил на кровать. Какое-то мгновение он стоял не двигаясь, а затем опустился рядом.
Ричард целовал ее волосы, виски, сомкнутые веки, нос, постепенно продвигаясь к припухшим губам, которые мгновенно затрепетали от его легкого прикосновения. От его злобы не осталось и следа. Сейчас, обнимая ее, лаская, он приглашал разделить с ним удовольствие. Она не сопротивлялась. В ту самую минуту, когда Мэг ощутила тепло его рук, пальцы ее сами собой скользнули вверх по плечам Ричарда, обхватили шею и наконец утонули в волосах. Не в силах больше бороться с собственными эмоциями, Мэг потянулась к нему. Тихий стон вырвался из груди Ричарда, и он впился в ее губы. Он прижал к себе ее маленькое гибкое тело, целовал то крепко, то нежно, но никак не мог насытиться. Волна сладостного, неудержимого желания затопила Мэг. Ее бедра раздвинулись.
— О-о-о! — Ричард со стоном опустился на нее, чтобы слиться воедино.
Карие глаза Мэг широко распахнулись. Оказывается, она успела забыть это пленительное, непередаваемое ощущение. Ритмичные движения Ричарда лишили Мэг чувства реальности. Их обоих сжигала любовная лихорадка. Влажная, нежная кожа Мэг приникала ко влажной коже Ричарда, сладкий пот струился по их телам. Они не переставали ласкать друг друга, их губы не размыкались, их дыхание слилось в одно. Ни прошлого, ни будущего уже не существовало, был только вот этот миг. Мэг ощущала сказочный подъем на беспредельную высоту, с которой ей уже не хотелось спускаться…
Она спокойно лежала в его объятиях, словно выброшенная приливом на мирный берег, которого уже и не надеялась достичь. Незаметно она скатилась в глубокий, самый великолепный сон ее жизни.