Эсмеральда еще в детстве узнала страшный лик смерти: восковой цвет кожи, прерывистое, затрудненное дыхание. Ей пришлось пережить то горькое и безысходное отчаяние, которое оставляет смерть, забирая с собой тех, кого вы любили. Ужас охватил девушку.
Она вспомнила, как своими слезными молитвами просила бога оставить жизнь маленькому брату. Господь услышал ее тогда. Может, попробовать еще раз...
Сжав безвольную, горячую руку Билли, Эсмеральда встала на колени рядом с кроватью и спрятала лицо в смятые простыни. Она готова была дать господу истовый обет в обмен на жизнь Билли, но сомневалась, что бог согласится его принять от такой грешницы, как она. После нескольких минут мучительного молчания она отчаянно прошептала:
— Пожалуйста, господи! Умоляю тебя...
Чья-то рука коснулась ее плеча... Она повернула голову, на мгновение поверив в чудо... И увидела Зою. В руках она держала Библию в темном кожаном переплете.
— Возьми вот это и продолжай молиться. — Она кивнула на распростертое тело Билли. — Это его Библия.
К удивлению Эсмеральды, она не ушла, а тяжело опустилась на старую качалку, скрипнувшую под ее тяжестью. Глядя на сына, она стала монотонно раскачиваться. И вдруг заговорила...
— Билли был первым из всех Дарлингов, который сам научился читать. — Девушке даже показалось, что в ее грубом голосе проскользнули нотки нежности. — Когда мы еще жили в Миссури, он вырезал свистки и продавал их проходящим через городок разносчикам за книги. Но братья всегда издевались над ним. Они говорили, что чтение — это занятие для девчонок. Они таскали его книги, когда его не было дома, и сжигали их.
Эсмеральда чуть не разрыдалась. Она вспомнила, как обнаружила в мансарде заведения мисс Мелли несколько книжек, на которых старательным почерком было написано его имя. Так вот почему он так упорно отрицал, что они принадлежат ему. Он боялся ее насмешек! Зоя вздохнула.
— Тогда я решила отдать ему нашу семейную Библию. Уж на что мой Джаспер был отчаянным и вредным, но и он знал, что сжечь Библию — великий грех!
Эсмеральда открыла книгу и перелистала ее тонкие и хрупкие страницы. Она живо представила себе Билли мальчиком, который читает при свече, отбрасывающей золотистые тени на его темноволосую головку. Старательно шевелит губами...
Зоя Дарлинг встала с кресла.
— Я подумала, что ему будет приятно снова услышать какие-нибудь старые истории, — продолжала она. — Больше всего ему нравилось читать про Даниила в берлоге горных львов и про короля Давида, который выстрелил гиганту прямо между глаз.
Эсмеральда затаила дыхание, когда Зоя направилась к кровати. Она протянула руку к щеке сына. Ее пальцы дрогнули, как лепестки дикого цветка, не знавшего ласкового прикосновения солнца, но тут же снова упрямо сжались в кулак, так и не дотронувшись до лица Билли.
— Когда он решил остаться здесь, — тихо сказала она, — я поняла, что ему суждено здесь умереть. — Зоя обернулась, пытливо глядя на девушку. — Вы знаете, что вырезают на могильном кресте над могилой погибшего во время войны, если его лицо изуродовано до неузнаваемости? Или если после боя не осталось никого, кто знал бы его имя?
Эсмеральда покачала головой.
Глаза Зои стали темными от горечи.
— «Чей-то дорогой» — вот что пишут на кресте.
Эсмеральда содрогнулась, представив Билли, лежащим в одной из таких могил.
— Никогда он не будет лежать в такой могиле! — неистово закричала она. — Он не умрет! Слышите?
Зоя посмотрела на нее с сожалением.
— Вы жена ему?
Эсмеральда была готова сказать «да».
— Нет, — ответила она.
Зоя Дарлинг погрозила ей пальцем.
— Тогда не смотрите на его наготу. Это неприлично!
И Зоя Дарлинг исчезла так же бесшумно, как и появилась, оставив девушку наедине со своим сыном.
Эсмеральда долго сидела на полу, прижимая к груди Библию и прислушиваясь к затрудненному дыханию Билли. Несмотря на свое смелое заявление, она все-таки решила обратиться к богу с мольбой о прощении грехов Билли. Она снова встала на колени, но, передумав, забралась на топчан и устроилась рядом с Билли, потревожив недовольную Сэди. Осторожно положив голову ему на плечо, она открыла Библию...
Проснувшись утром, Эсмеральда увидела, что Билли смотрит на нее. Она так испугалась, что скатилась с кровати и упала на Сэди. Собака взвыла и отскочила от девушки, которая лежала на спине, прижав руки к гулко бьющемуся сердцу. Билли осторожно приподнял голову.
— Неужели ты действительно назвала мою маму старой злобной каргой или мне это приснилось?
— Боюсь, что и в самом деле назвала, — проговорила она осипшим голосом, так как всю ночь читала вслух Библию, пока перед рассветом ее не сморил сон.
Билли со стоном сел и откинулся на подушки.
— Нам чертовски повезло с этой вашей врожденной способностью стрелять, если кто-то стоит у вас поперек дороги.
— Это относилось только к Дарлингам, — с возмущением возразила она.
С кровати донесся легкий смех. Она озадаченно посмотрела на Сэди, затем встала на колени и заглянула в лицо Билли, который улыбался и был похож на выспавшегося ребенка.
Не веря своим глазам, Эсмеральда протянула руку и коснулась его груди, стараясь не задеть повязку. Тело было прохладным, дыхание — ровным и глубоким. Силы вдруг оставили девушку. Она спрятала лицо в его руки, горячо и бессвязно бормоча благодарственную молитву.
Билли легко погладил ее по волосам. Она подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами.
— Не плачь, милая, — прошептал он, смахивая пальцем слезы с ее щек. — Я не хочу, чтобы ты плакала, — сонно пробормотал он и снова погрузился в забытье.
Билли спал уже вторые сутки. Но теперь это было не тяжелое забытье. Он спал глубоким, целительным сном выздоравливающего человека. Даже Сэди, почувствовав, что хозяину лучше, покинула свой пост и топталась под ногами равнодушной Зои.
Когда утром Эсмеральда внесла в спальню таз с водой, чтобы умыть Билли, он все еще крепко спал. Она замерла, любуясь его обнаженной грудью, покрытой золотистыми волосками. «Тебе нельзя смотреть на его наготу, девушка. Это неприлично!» — вспомнила Эсмеральда слова Зои.
Но сейчас Зоя занималась хозяйственными делами во дворе. Сэди тоже была с ней. Никто не мешал девушке спокойно изучать мужественное лицо Билли с темно-каштановой бородкой, отросшей за время болезни.
Почувствовав странную дрожь, она решительно поставила таз на стул и намочила мочалку в мыльной воде. Осторожно протерла шею, лицо. Затем, стараясь не намочить свежую повязку, провела влажной мочалкой по груди. Капельки воды поблескивали, как роса, на жестких золотистых колечках, прежде чем скатиться на плоский, мускулистый живот. От прикосновения полотенца Билли напрягся и застонал. Она виновато отдернула руку, решив, что сделала ему больно. И, уже совсем легко касаясь его, Эсмеральда продолжила процедуру. Но он снова напрягся и выгнулся так резко, что ей пришлось схватить простыню, чуть не соскользнувшую с его бедер.