– Может, потому, что ты не хочешь даже попытаться поговорить?
– Я? Я не хочу? То есть снова я виновата? На кофе не позвала – моя вина. Поговорить не можем – тоже моя вина. Расстались – и тут моя вина! Кругом одна я виновата, а ты у нас святой! Нимб не давит?!
– Я хоть раз тебя в расставании упрекнул? – бровь свою густую дугой выгибает и смотрит. До самой души, сученыш, взглядом достает.
Мы, игнорируя мелодию, останавливаемся. Взглядами бодаемся.
Да, нам есть что друг другу сказать. Много за эти годы накопилось слов, вот только какой в них смысл? У меня нет никакого желания копаться в прошлом и уж тем более тащить его в настоящее. Наша встреча была ошибкой. И первая, и вторая, и даже день рождения – все это череда ошибок. Я не должна была кидать фото. Я не должна была отвечать ни на одно из его сообщения. Я… я понимаю, с ужасом, что где-то глубоко в сердце мне все еще больно. Будь я Тони, я бы уже давно рыдала от пустоты. Но Нина рыдать не умеет.
– Знаешь, спасибо, – отстраняюсь от Волкова, – натанцевалась.
Крутанувшись, беру курс в сторону столика, да Вик не дает. В последний момент за локоть ловит, на ухо шепчет:
– Я хочу снять с тебя это платье, Кулагина. Очень советую уехать тебе домой одной и на такси. Запереть все замки и забиться куда-нибудь в угол, потому что если я не пришел к тебе неделю назад, это не означает, что я не сделаю это сегодня. Я не железный, Тони…
Его шепот жаром опаляет ухо. Огненный шарик, спускаясь, обжигает горло до невозможности говорить. Провалившись в живот, щекочет изнутри и ухает в пятки, подкашивая ноги.
– У тебя есть с кого сегодня снимать платье, Волков, – голос дрогнул, но я нет. Выдергиваю руку и ухожу. Не оглядываясь. Слышу брошенное в спину:
– Я тебя понял.
Время тянется, как резина. Я бы с огромным удовольствием уже уехала из этого ресторана. Забыла бы этот вечер, как страшный сон. Но не могу.
Сижу, злюсь, в голове слова Вика кручу и начинаю заводиться еще больше. В разговоре за столом почти не участвую, зато каждое движение парочки напротив ловлю. Жадно. Дико. Напряженно. Они оба будто с цепи сорвались!
Эта Инга явно в Волкове более чем заинтересована. Как только мы вернулись за столик, в руку его вцепилась. Территорию, змея, обозначила. Это выглядело смешно. Я была уверена, что Вик вот-вот дернется и отодвинется.
Нет.
Он даже не шелохнулся. Более того, позволял своей феечке постоянного его касаться. То пальчиками гулять по ладони, по запястью, по щеке. То что-то горячо шептать ему на ухо, близко-близко, грудью в его плечо вжимаясь. Флиртовать, обольщать, ластиться и прижиматься, прижиматься, прижиматься!
Так и хотелось попросить их уже уединиться, на фиг, хотя бы в туалете ресторана!
Мы с Лариным по сравнению с этими двумя выглядели многовековыми айсбергами, которые за последний час едва ли сказали друг другу пару слов. Не тянуло. Ни вести беседы, ни обжиматься, пусть даже для вида. Да даже продолжать общение я резко потеряла всякий смысл. Его учтивость бесила! Невинность и джентльменские замашки раздражали! Мне хотелось огня, фейерверка, бури, вспышки, безумия…
Все это было. Но не у нас. У Вика с его Столяровой. На меня от него – ноль внимания. Подчеркнутый игнор. Добилась своего, Кулагина? Счастлива? Тебе стало легче от того, что ты собственными руками его в чужие нежные и заботливые спровадила?
Очень! Я очень, мать его, счастлива!
Только, блин, почему мне так херово? Это от усталости. В груди печет, в горле жжет? Вино, точно оно. Изжога! Глаза щиплет, будто песка насыпали? От туши, наверное! Дышать становится все тяжелее? Система вентиляции в ресторане дерьмо! Я спокойна, я уравновешенна, я отстранена и я…
Я себя накручиваю, накручиваю, накручиваю и в один прекрасный момент срываюсь. Все это: взгляды, слова, смех, касания – сплелось в один тесный клубок, с грохотом взрываясь в груди.
Я сдулась.
Я больше так не могу!
В какой-то момент просто подхватываю сумочку и бросаю:
– Всем спасибо за вечер, но мне пора.
Не хочу думать, что этот “момент” выпал на тот, когда губы феечки коснулись губ Вика. Это не это. Это не ревность. Нет! Это усталость, это хаос в голове, это…
– Антонина, куда?
– Нина? А как же… мы же хотели прогуляться?
Наперебой Ларин и Столярова, но голоса Вика я не слышу. Мне плевать, что он делает и думает. Глаза на него я не поднимаю, хотя физически чувствую его взгляд на себе. Победил. В этой схватке он победил, а я оказалась слабым звеном. Надеюсь, ему за такую игру ночью перепадет “щедрая” награда от его феечки. Кобель.
Выбираюсь из-за стола, платье одергиваю. Телефон хватаю и, включив отменную стерву, игнорирую всех, столик огибая. Не слушать, не слышать, не думать, Кулагина! В моменты полного эмоционального хаоса, чтобы из него выбраться – должна быть цель. У меня она есть. Убраться отсюда, как можно дальше.
Оглушительно громко стуча каблуками, я пересекаю зал. Вылетаю. Иду к гардеробу. Протягиваю номерок. Все тело охватывает мандраж. Пока жду свое пальто, открываю приложение такси. Руки трясутся, пальцы не с первого раза по буквам попадают. Адрес вбиваю. Палец над кнопкой отправить заношу…
Медлю.
Потому что слышу яростные, быстрые, тяжелые шаги. Глаза поднять не успеваю, Волков за запястье хватает. Понимаю, что это он по рукаву черной водолазки и часам. За собой не просто ведет, тащит! Я в последний момент пальто хватаю, едва успеваю ногами перебирать за широкими шагами мужчины.
Слова теряю.
Себя теряю.
Связь с реальностью теряю.
Умираю… оказавшись на улице, где меня грубо к стене толкают. В бетон вжимают. К горячему мощному телу прижимают, резко врезаясь своими губами в мои губы. Целуя так ожесточенно и яростно, что я забываю, как дышать.
Глава 15
Глава 15
Виктор
– В тачку, Кулагина. Быстро!
Мгновение. Ровно настолько хватает моей выдержки, чтобы от ее губ оторваться. Всего пара секунд, и глубокий вдох вечерней прохлады, обжигающей легкие.
– Ты очумел, Волков? – шипит, а сама задыхается.
Очумел. Еще как! За руку хватаю. За собой тяну. Как зверь, хочу на плечо закинуть и на заднее сиденье, больше ничего не хочу. Ни думать, ни анализировать, ни разговаривать.
Когда она психанула в ресторане, первой мыслью было удовлетворение. Я хотел уколоть, задеть, сделать больно. Увидеть хоть одну новую эмоцию на ее лице, кроме безразличия. Хотел!
Получилось. Но кайфово от этого было только в первые пару вздохов. Когда я смотрел, как дерганно и напряженно Кулагина сматывалась из ресторана, меня скрутило. От боли и невыносимой жажды по ее телу. Жадно взглядом ловил движения бедер, ног, плеч…
Я и на сотую долю не хотел Столярову так, как Кулагину. Все ее прикосновения и заигрывания терпел только, чтобы преподать Тони урок! Преподал. Она ушла, игра закончилась. Я мог спокойно поехать домой, наслаждаясь победой. Она ушла. Она не осталась с Лариным. Мог. Но не получилось. Ноги сами за ней рванули. Руки сами из ресторана ее вытащили. Губы сами на ее губы накинулись. Отчаянно. И останавливаться на этот раз я не собирался.
– Тебе возбудителя в воду подсыпали, Волков? Эй!
– Ты – мой возбудитель.
Двадцать четыре на семь!
Сумочкой по руке бьет, но не вырывается. Улыбается, по голосу слышу, когда предупреждает:
– Я буду кричать.
– Кричи.
– Громко!
– О, не сомневаюсь.
До тачки долетаем на сверхскоростях. На улице уже темень, а парканулся я там, где и днем-то малолюдно. Ни одного фонаря в округе. Идеальное место, как знал!
Не с первого раза по клавише попадаю, сигналку снимая, это руки трясутся. Открываю с горем пополам, чуть от нетерпения ручку двери не выломав. Кулагину к салону подталкиваю за задницу. Киваю.