Читать интересную книгу "Фронтовые ангелы - Татьяна Кручинина"

это время в кабульском госпитале Александр показывал фотографию новорожденной дочери своему фронтовому другу:

«Смотри, Игорь, назвали Любовью. Жена пишет — глаза мои.»

«А знаешь», — продолжал Александр, бережно убирая фотографию в планшет, — «когда я оперирую, особенно тяжелых, всегда думаю о них — о моих девочках. И словно дополнительные силы появляются».

В этот момент в операционную ворвался санитар: «Товарищ военврач! Борт с ранеными!»

Восемь часов без перерыва. Осколочные, пулевые, ожоги. Молодые лица, искаженные болью. Александр работал как в тумане, но руки помнили каждое движение — словно сам отец стоял за плечом, направляя их.

А в Рязани в это время Наташа кормила маленькую Любу. За окном цвела сирень, точно такая же, как в день их знакомства в больничном саду. Лена делала уроки, то и дело поглядывая на сестренку.

«Мама, а вот интересно», — вдруг сказала она, — «почему у врачей дети часто тоже становятся врачами?» Наташа улыбнулась:

«Наверное, потому что с детства видят главное — как важно помогать людям. Вот смотри: твой дедушка спасал раненых на войне, папа сейчас тоже… А прадед твой в Сталинграде оперировал».

«Значит, и мы с Любушкой будем врачами?» «Если сердце подскажет.»

Вечером пришло письмо из Кабула:

«Родные мои! Сегодня спасли молодого лейтенанта, тяжелейшее ранение. Я держал его сердце в руках — в прямом смысле. И знаете, оно билось. Билось, как бьется сейчас мое — от счастья, что у нас родилась Любушка, от тоски по вам, от веры, что скоро увидимся.»

Елена-старшая, читавшая письмо вместе со всеми, вдруг замерла: «Наташа, посмотри — над колыбелькой.»

В лучах заходящего солнца отчетливо проступало знакомое сияние. Маленькая Люба улыбалась во сне, а над ней, казалось, кружили невидимые крылья.

В Калининграде весна пахла морем. Наташа часто выходила с коляской на набережную — туда, где когда-то они с Александром гуляли студентами. Маленькая Люба, как и все дети врачей, удивительно спокойно спала под шум прибоя.

Сергей Николаевич каждый день заходил к невестке:

«Ну, покажите мне мою младшую внучку-хирурга», улыбался он, склоняясь над коляской. «Смотри, Наташа, руки у неё точно как у Саши — длинные пальцы, сильные.»

Лена после школы бежала в госпиталь к дедушке — он разрешал ей присутствовать на перевязках. «Готовлю смену», говорил он коллегам. «Третье поколение подрастает. Теперь уже четвертое на подходе».

А в Кабуле Александр всё чаще ловил себя на мысли, что война меняет врача — делает его сильнее, опытнее, но и милосерднее. Теперь он понимал отца, его фронтовые записи, его взгляд, когда тот рассказывал о военных операциях.

«Знаешь, Игорь», сказал он другу после особенно тяжелой смены, «я назвал дочь Любовью не случайно. Здесь особенно ясно понимаешь — только любовь спасает. Любовь к жизни, к людям, к своему делу.»

В этот момент в небе послышался гул вертолета — очередной борт с ранеными заходил на посадку. Александр поправил халат: «Ну что, друг, пора. Они нас ждут».

А дома, в Калининграде, маленькая Люба открыла глаза — точно такие же яркие, как у отца, и улыбнулась, глядя в небо, где мерцало вечное, хранящее их род сияние.

История 4

Военное братство

С Игорем Степановым они познакомились в первый же день в Кабуле. Тот встретил его у входа в госпиталь:

«Военврач Степанов. Из Ленинграда. Третий месяц здесь». «Соколов. Из Калининграда».

«Династия?»

«Да. Дед, отец…»

«Значит, сработаемся», просто сказал Игорь.

И действительно сработались. Как будто всю жизнь оперировали вместе. Руки понимали друг друга без слов, движения дополняли одно другое. В самые тяжелые моменты достаточно было короткого взгляда.

«У нас в Ленинграде», рассказывал Игорь между операциями, «есть старый профессор. Он говорит — настоящие военврачи как братья. Война роднит крепче крови».

В ту ночь их братство прошло первое серьезное испытание.

К осени их связка стала легендой госпиталя. «Вишневский-Степанов» — произносили с уважением. Если они вдвоем в операционной — значит, боец будет жить.

«Знаешь», сказал однажды Игорь после особенно сложной операции, «я ведь понял, почему у нас всё получается. Ты оперируешь не только руками — ты сердцем чувствуешь. Как старые земские врачи».

«Это не я», покачал головой Александр. «Это они — все, кто был до нас. Дед в Сталинграде, отец в Кёнигсберге… Они словно ведут руки».

В октябре их госпиталь попал под серьёзный обстрел. Игорь закрыл собой раненого — осколок прошел по касательной. Александр шесть часов боролся за жизнь друга.

«Брось, Саша», шептал Игорь в полузабытьи. «Легкое ранение.»

«Молчи, братишка. Я тебя не для того вытаскивал, чтобы ты тут разговаривал».

Ночью, когда кризис миновал, они долго сидели в палате:

«Теперь мы с тобой не просто братья по духу», улыбался Игорь. «Теперь у нас одна кровь — ты же мне свою перелил».

«Значит, твой сын теперь и мне племянник», серьезно ответил Александр. «А мои девочки — твои племянницы».

«Договорились, брат. Будем растить новое поколение врачей. Вместе».

А утром пришел приказ — Александра переводили в новый медсанбат, ближе к перевалу. Там, в горах, нужны были опытные хирурги.

История 5

Возвращение

Домой Александр вернулся в декабре 1981 года. На перроне в Калининграде его встречали все: Наташа с маленькой Любой на руках, двенадцатилетняя Лена, родители и коллеги.

«Папка!», Лена бросилась первой. «А я уже в мединститут готовлюсь! Представляешь?»

Наташа просто смотрела, не скрывая слёз. Люба, увидев отца впервые, вдруг протянула к нему ручки — словно узнала.

«Сын», Сергей Николаевич крепко обнял его. «С возвращением в строй».

А над перроном, несмотря на яркое зимнее солнце, мерцало то самое, родное сияние. Словно все ангелы-хранители слетелись встречать своего подопечного.

Первые месяцы дома казались сном. После афганского пекла балтийская зима укутывала целебной прохладой. Александр вернулся в областную больницу — теперь уже заведующим хирургическим отделением.

«Вишневский вернулся!», передавали шепотом в коридорах. «Теперь и с военным опытом».

Наташа создавала вокруг него особый уют — размеренный, спокойный. Он не знал, каких трудов ей это стоило: талоны, очереди, обмены — всё это она брала на себя.

«Ты должен оперировать», говорила она. «Остальное — мелочи». Лена часто прибегала к отцу в ординаторскую:

«Пап, а расскажи про госпиталь! А какие операции самые сложные? А правда, что ты с дядей Игорем.»

Маленькая Люба делала первые шаги, цепляясь за его халат. И в такие моменты он понимал — вот оно, настоящее счастье.

По ночам иногда просыпался в холодном поту. Кабул не отпускал — взрывы, крики раненых, кровь на руках… В такие