и почувствовала этот приторный противный запах.
- Не ошибаюсь. Просто признай, что ты ревнуешь меня.
- Ладно. Мне было неприятно, когда я ощутила этот запах. Неприятно от мысли, что она была здесь, успела уже везде забраться. Это не означает ревность, потому что ты имеешь право делать всё, что захочется. Ты свободный человек, если разорвал помолвку с Дашей. Просто сам факт того, что Ольга была здесь, в твоей квартире, оказался неприятным для меня.
- А если я не хочу быть свободным?
Лёша смотрит на меня, и от его взгляда по телу проскальзывает хоровод мурашек.
Не хочет быть свободным?
Намекает на то, что хочет быть со мной?
- Мама, котёнок пописал в горшочек, - восторженно кричит Леся, и на меня накатывает облегчение. Вроде сама хотела поговорить с Лёшей, но мы ничего так и не решили, а я рада сбежать от разговора. – Мама!
- Дочка зовёт. Предлагаю отложить разговор до вечера, когда Олеся ляжет спать, а мы сможем обсудить всё со спокойной душой. Я объясню тебе, почему Ольга была здесь, и тогда ты сможешь сделать определённые выводы.
- Конечно, поговорим, но я не хочу, чтобы ты объяснялся. Ты не должен этого делать.
Так как пока я не совсем понимаю, что происходит, и как мне на это реагировать, то побег от разговора – единственное, что спасает меня в это мгновение. Я ведь на самом деле планировала снять дом где-нибудь подальше, а потом перебраться в квартиру, а теперь снова сомневаюсь. Рядом с Барсовым нам действительно безопаснее, да и растрачивать деньги было бы глупо, учитывая тот факт, что буду вынуждена взять неоплачиваемый отпуск на работе. Как бы не вылететь с неё, ведь мало того, что расстроила свадьбу богатого заказчика, так ещё и новых клиентов в ближайшее время обслуживать не смогу. Мне кажется, что Татьяна Андреевна за такое по головке не погладит.
Иду к дочери и улыбаюсь, потому что она держит котёнка на руках, наглаживает его, а он довольно закатывает глазки и тарахтит, как самый настоящий трактор.
- Вижу, тебе понравился новый друг, - подмечаю я.
- Очень понравился, мамочка. Он самый лучший друг, о котором я могла только мечтать.
Сама не знаю, о чём сейчас поговорить с дочкой, ведь вроде как я должна объяснить ей, почему мы обратились за помощью именно к Лёше. Или не должна? Я назвала его своим другом. Вроде бы Лесе хватило такого ответа. С другой стороны, мне хотелось бы, чтобы дочка узнала правду. Правильно ли это? Мы всё-таки не знаем, как сложатся наши отношения дальше. И намёки Лёши я не должна принимать за что-то серьёзное.
- Как вы смотрите на то, чтобы заказать пиццу? Или роллы? У меня сегодня в холодильнике пустота. Я, конечно, забью его, но наверняка вы захотите покушать в ближайшее время, - слышу приятный бархатистый голос, не оборачиваюсь в сторону его обладателя, а переглядываюсь с дочкой.
- Я люблю пиццу. Можно мне пиццу? Мне нравится гавайская с ананасами и курочкой. Я не ем свинок, поэтому с беконом пиццу не люблю, - объясняется Леся.
- А тебе как обычно? Или вкусы изменились?
От этого вроде бы просто вопроса пробирает до мурашек.
- Да. Классическую острую, - лёгким кивком отвечаю я, мельком посмотрев на мужчину.
Лёша уходит, чтобы сделать заказ, а у меня звонит телефон. Достаю его из кармана и понимаю, что это из больницы. Внутри всё переворачивается. Неужели случилось что-то?
- Да, слушаю! – отвечаю я дрожащим голосом и подхожу к окну.
- Влада, это я…
Болезненный голос, наполненный отчаянием, сводит с ума и заставляет ощутить сильнейшую вину за случившееся.
Женя.
Я съехала из его дома, словно воспользовалась тем, что он оказался на больничной кровати, предала в такой непростой момент, когда он нуждался в моей поддержке.
- Женя, я так рада, что ты пришёл в себя! Как ты? Мне сказали, что сегодня ты ещё останешься в реанимации.
- Остался, но удалось уговорить врача дать пару минут на звонок. Я просто хотел услышать твой голос. – Мужчина кашляет. – Мне необходимо было убедиться, что с тобой всё в порядке. Влада, я хотел попросить тебя временно съехать из дома. Тебе не стоит сейчас доверять никому, даже моей сестре. Кто-то организовал это покушение. Я боюсь, что они ударят по близким мне людям: по тебе и Олесе.
- Тебе не стоит переживать. Мы уже всё сделали с Лесей. Жень, всё хорошо будет. Ты, главное, выздоравливай. Надеюсь, завтра мы сможем встретиться.
- Я тоже очень рассчитываю на это. С ума схожу здесь без тебя… Страшно, что они придут, а меня не окажется рядом. Влад, ты мне так сильно дорога. Даже не представляешь как. Знаешь, а ведь единственный человек, о котором я думал, когда находился на грани – это ты. Ты была моим маятником и позволяла бороться. Только ради тебя я выкарабкался. Ради вас с Леськой, чтобы защитить вас.
Как же больно слышать это, когда планируешь разорвать всё. По факту уже разорвала, вот только мужчина ещё не знает этого. Я стискиваю зубы и задерживаю дыхание, чтобы унять эмоции, чтобы ничего лишнего не сболтнуть в это мгновение.
- Ну что девочки, пицца будет примерно через час. Пока предлагаю вам разместиться в любой удобной комнате, - говорит Лёша, и я понимаю, что его слова доносятся до Евгения.
Сдавленный стон, слетевший с губ Жени, режет по сердцу.
- Вы не одни?
- Жень, я тебе объясню всё, когда приеду в больницу. Хорошо? Мы не смогли бы со всем справиться одни, - бессвязно лепечу я.
- Конечно. Так даже лучше, что сейчас рядом с вами есть тот, кто сможет защитить. Я люблю тебя, Влада. Берегите себя с Лесей. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы поскорее вернуться к вам и защищать.
- Выздоравливай, Жень. До встречи, - только и могу выдавить я, перед тем как кладу трубку.
Поднимаю взгляд на Барсова.
Почему я чувствую себя настолько виноватой перед обоими мужчинами? Почему совесть гложет меня и не позволяет даже просто дышать полной грудью? А с другой стороны дочь, взволнованная и непонимающая, что будет дальше. Леся обрадовалась, когда мы съехали от Евгения. Почему уж он не понравился ей, я не знаю, но она относилась к мужчине с холодком, и была счастлива, что мы покидаем его дом. И она боится, что