— Я буду ждать, о прекрасная Иналия. — Повторил он, отвесив поклон. И невероятным прыжком скрылся в кроне деревьев.
— Та черешенка была предвестником этой встречи. — Напомнила о себе Нимлот. — Хотела бы я, что бы и мне с неба женихи сыпались…
Следующие дни превратились для Иналии в яркий калейдоскоп свиданий с Сэлаэлем. Воспоминания отпечатались в ее памяти обрывками самых приятных моментов. Она помнила томительное ожидание встречи. Никого она не хотела видеть так сильно, как таинственного эльфа из Вакрохалла. Она помнила теплое чувство, разливающееся в груди сладким нектаром. Помнила, как мурашки пробирали ее тело от его прикосновений. Его серебристый волнующий голос. И то, как трепетало ее сердечко, когда она осознавала, что ради нее он жертвует своей индивидуальностью, изменяя своим привычкам, передвигаясь по земле, а не по ветвям деревьев, словно белка. Как в животе порхали бабочки всякий раз, когда он называл ее экорнин, бельчонком, за рыжину ее волос. Перед глазами то и дело вставали моменты, когда Сэлаэль расчесывал ее волосы и заплетал в фантазийные прически.
Иналия не сразу осознала, что влюбилась. Всячески это отрицала, когда Нимлот озвучивала свои наблюдения. А потом поняла, что это так. Ни с кем, кроме Фаолина и Нимлот, она не чувствовала себя так свободно. Никому, даже брату и подруге, не могла рассказать свои самые сокровенные секреты и желания. Но ему она могла довериться полностью.
Однажды, возвращаясь со сливового фестиваля, где Нимлот блистала в новом платье, которое ей очень шло, Иналия застала Сэлаэля у двери своей комнаты. Но не успела подойти, как из-за угла с другой стороны коридора появился Фаолин. Он налетел на Сэлаэля осенним ураганом, взяв того за грудки и прижав к стене. Иналия притаилась за колонной, прислушалась.
— Что ты здесь делаешь? — Разъяренно шипел Фаолин.
— Жду твою прелестную сестру, что бы пожелать доброй ночи.
— Мне не нравится твое излишнее внимание к Иналии. — Тихая речь брата была еле слышна и больше всего походила на далекий рокот вот-вот сойдущей лавины. — Я слишком хорошо тебя знаю, Сэлаэль, и знаю сколько дев ты сгубил.
— Уверяю тебя, друг мой, — неожиданно серьезно ответил златовласый эльф. Улыбка сошла с его лица. — Иналия не окажется в их числе.
Фаолин отпустил его, но не отошел, вынуждая Сэлаэля самовольно вжиматься в стену.
— Пойми, она моя сестра. И пусть ты мне друг, если по ее щеке скатится хоть одна слезинка из-за тебя, я собственными руками придушу тебя. — в голосе Фаолина не было угрозы, но звучал он убедительно. — Не смей разбить ей сердце.
— Ни за что. — Пообещал низкорослый эльф. — Этого никогда не случится.
Он соврал.
Сон рассеялся, Иналия открыла глаза и снова закрыла. Ей хотелось вернуться в грезы, где она была счастлива.
Когда Сэлаэль нарушил свое обещание, когда ее сердце разбилось, она не плакала. Ни разу не проронила ни слезинки. И пусть Фаолин, даже если бы очень захотел, все равно бы не смог привести в действие свою угрозу, Иналия не давала ему повода злиться на друга. Но сейчас ведь его здесь нет.
Из глаз непроизвольно хлынули слезы. Иналия не могла их стереть, руки были привязаны к кровати. Она плакала беззвучно, ее лицо оставалось спокойным. Но это была лишь маска. Ничем, кроме ручейков слез она не выдавала своей боли. Ее грудь не содрогалась от рыданий, плавно вздымаясь в такт дыханию.
Она услышала, как дверь приоткрылась и в ее тюремную камеру кто-то вошел. Приятная ткань платка промокнула ее лицо. Нежно, почти любовно.
— Снова будешь рассказывать свои сказки? — обреченно бросила Иналия, смирившаяся с привычкой Виллы все время что-то рассказывать, когда ее пленница приходила в себя, не смотря на то, что Иналия ничего не понимала. Она знала, что старушка ведает ей истории или легенды, улавливая интонации, с которыми матери повествуют сказки детям. Иногда Вилла пела колыбельные.
— Я не твоя нянька. — Послышался грубый ответ. Голос показался Иналии отдаленно знакомым. Как неясное воспоминание, когда улавливаешь звук или запах, и он напоминает о чем-то далеком, но о чем, ты никак не можешь вспомнить. Тот, кто только что с заботой и лаской стирал ее слезы, резко отпрянул. Иналия посмотрела на нежданного гостя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Над кроватью возвышался грозной фигурой человек в черных одеждах. Его глаза сверкали в мягком полумраке темницы красным, отражая огонь свеч. Слишком светлая, неестественно мраморная кожа, контрастирующая с угольно-черными волосами до плеч и такими же темными бровями, в тусклом освещении казалась болезненной. Горло мужчины было окольцовано странным шрамом, как ожерельем. Еще один шрам уродливой полосой рассекал кожу под подбородком, словно этот человек каким-то чудом умудрился выжить после того, как кто-то всадил ему нож по самую рукоять под подбородок. На бледных губах застыла злая усмешка.
— Не узнаешь меня? — Иналия молчала, скованная страхом. — Это же я, твой старый друг, Фулдур бессмертный!
________________________________________________________________________________
*фальт фра нангарсол — (с элф.) упавший с небес
_________________________________________________________________________________
Глава 16. Дорога домой
— Как думаете, далеко еще? — Игеред, измотанный и утомленный, качался в седле, сгорбившись под гнетом мокрого снегопада. Хоть сейчас он и моросил едва заметно, по сравнению с тем ливнем, что настиг их по утру, но даже в такой погоде приятного было мало.
— Все еще предполагаю, что это где-то около моря. — Сухо ответил Агнар, тоже вжав голову в плечи и натянув капюшон почти до носа.
Впереди ехала Дэйелис. Молча. Она по обыкновению держала свою королевскую осанку. И вообще выглядела по-королевски в расшитом серебряными нитями черном плаще с глубоким капюшоном, полы которого укрывали круп Лиры. Но угнетающая дорога и не менее угнетающая погода сказались и на девушке. За последние несколько дней она не промолвила ни слова. Сначала парни пытались вывести ее на беседу и хоть немного развеселить, но получалось только вывести. Из себя. Тогда они оставили тщетные попытки. Дэйли все время подгоняла своего пегаса и заметно нервничала, когда Лира уставала.
— А до моря уже дня два. — Констатировал Агнар, вглядываясь в горизонт. Там угадывалась тоненькая полоска Пенного моря, почти утонувшая в тумане и почти сливающаяся с небом. Если бы Агнар не знал, что там море, то он и не различил бы тонкую синевато-серую ленту, отделяющую темную землю от свинцового неба. Правда Агнар уже не доверял своему эльфийскому зрению. Ему могла только казаться эта обнадеживающая близость моря.
— Если дожди продолжатся, мы где-нибудь застрянем еще на неделю.
— Не хнычь, а лучше скажи спасибо, что мы всего лишь мокнем под дождем. Могли бы попасть в пургу и увязнуть в сугробах.
— Если мы до Билиан-Нуа не найдем принцессу Иналию, мы увязнем в таких сугробах, что выберемся из них только к весне. — Недовольно проворчал Игеред, обводя свою Свечку вокруг очередной огромной лужи грязи не известной глубины.
— Значит будем есть снег, как белки, что бы весна скорее наступила. По копытами кобылы хрустели комочки мерзлой земли и льда. Вдруг Дэйли впереди резко остановилась. Агнар чуть не врезался в нее. Девушка быстро откинулась назад, почти ложась вдоль хребта пегаса. Агнар успел среагировать, уклонившись в сторону. Игеред, не понимающий, почему стоим поздно увидел мокрый камень, летящий ему прямо в лицо. Он успел только зажмуриться и приготовиться к удару. Но удара не последовало. Гранит сам обогнул эльфа и умчался вперед. Вернее назад. Туда, откуда и ехали эльфы.
— И что это может означать? — С нотками злости бросил Агнар. Игеред пожал плечами, потирая переносицу, куда должен был попасть дар Тасфиака.
— Не имею ни малейшего понятия, но мы последуем за ним в любом случае. — Решительно ответила Дэйелис, уже развернув Лиру и пуская ее в галоп. Агнар тут же последовал ее примеру. А Игеред обреченно вздохнул и, ласково погладив Свечку по ее рыжей гриве, подогнал ее, что бы догнать друзей.