Читать интересную книгу Лесной прадедушка (рассказы) - Георгий Скребицкий

- Утонул! - вскрикнул Серёжа, наугад черпая сачком и выхватывая его из воды. - Вот он! Поймал! - тут же не своим голосом завопил он.

Витя бросил вёсла и мигом повернулся к товарищу.

В подсачке у Серёжи слабо шевелилось что-то живое.

Мальчики бережно вынули измокшего, совсем ослабевшего зверька.

Серёжа снял с себя куртку, постелил её на корму и положил спасённую белку.

К радости ребят, зверёк очень скоро оправился от неудачного купания.

Он привстал, отряхнулся, потом уселся поудобнее на корточки и начал передними лапками отжимать воду со своей вымокшей шкурки и с длинного, слипшегося хвоста.

Белка отряхивалась и приводила себя в порядок, вовсе не обращая внимания на ребят.

- Повезём-ка её домой, - сказал Витя, - а то ведь она здорово измучилась, да и от других белок отстала. Где она их теперь ночью найдёт?

- Ну что ж, - согласился Серёжа.

И мальчики поплыли домой.

Начало быстро темнеть. Над водой закурился туман. А вверху, над головами ребят, уже зажглись звёзды; не те, что еле мерцают в душные летние ночи, но по-осеннему острые и лучистые, как морозные иглы в поблёкшей траве.

Было уже темно, когда Серёжа и Витя приплыли в деревню.

Дома они посадили белку в клетку. За ночь она совсем отдохнула. А наутро ребята отнесли зверька в заречный лес и выпустили на волю.

ДЖЕК И ФРИНА

Конец августа. Раннее утро. Солнце только что поднялось из-за верхушек соснового бора и осветило просторное моховое болото. По краям оно поросло частым березняком. Среди него темнеют одиночные молодые сосенки.

Вся земля в низинах покрыта зелёным мохом, а на буграх - целые заросли брусники, черники, гонобобеля.

В воздухе пахнет свежестью, багульником и каким-то особенным запахом вянущих трав и листвы.

Вон на берёзках уже золотятся первые пряди. Отдельные листья, как жёлтые бабочки, кружатся в воздухе и садятся на землю, на зелёные шапки мха.

Ночами уже по-осеннему серебрят землю обильные холодные росы. А на восходе солнца всё кругом - земля, кусты и деревья, - всё искрится разноцветными огоньками, будто в каждом листке, на каждой травинке вспыхнул да так и остался гореть утренний солнечный луч.

Но особенно ярко сверкают обрызганные росой паутинные звёзды. Ими украшены ветви кустов и деревьев. И в каждой звезде, в самом центре, как крупная жемчужина, сидит паук-крестовик.

Я осторожно пробираюсь среди кустов, отяжелевших от ночной росы. Мой пойнтер Джек деловито обнюхивает моховые кочки, заросли брусники, черники в поисках тетеревиных бродков. Это следы, которые оставляют птицы, бродя по росистой траве. В этот утренний час тетерева выходят кормиться из лесной чащи. Самое время застать их на открытых полянах.

Джек уже стар, чутьё у него ослабло, но зато с каким мастерством разбирается он в запутанном, сложном рисунке тетеревиных бродков! Наконец выходной птичий след найден. Джек осторожно отправляется по нему к ближайшим кустам, к молодым берёзкам и там замирает на стойке.

Я подхожу, командую: "Вперёд!" Джек нерешительно делает шаг, другой, и из-под кустов, из густой, слегка завядшей травы, с шумом взлетают тетерева.

Вскидываю ружьё, стреляю. Одна из птиц падает, сбивая с берёзок жёлтые листья. Джек видит её падение, слышит, как она тяжело шлёпнулась на сырую землю, но продолжает стоять, не трогаясь с места. И, только когда я посылаю его вперёд, он опрометью бросается в кусты и через минуту выходит оттуда, неся во рту убитого тетерева. А какое блаженство выражает его собачья морда! Он забавно морщит нос, улыбается и суёт мне в руки добычу. Но, когда я хочу её взять, он чуть-чуть придерживает зубами, будто желая продлить этот миг нашего охотничьего торжества.

- Ну отдай, отдай, пожалуйста, - ласково говорю я.

Джек отдаёт и во все глаза глядит, как я прячу добычу в сумку. На его мягких губах и даже на кончике носа прилипли тетеревиные пёрышки. Я снимаю их, и мы отправляемся дальше.

Но бывает и так. Скроется Джек где-нибудь за кустами да там и станет на стойку. А я не вижу, не знаю, где он. Бегаю по кустам, ищу, зову, даже иной раз охрипну - Джек не идёт. Но почему же? Ведь он слышит меня. Почему же он не отойдёт со стойки, не подбежит ко мне? Вместе бы мы куда скорее опять подошли к найденной дичи. Неужели такой умный пёс не может понять самую простую вещь? Ведь, кажется, сообрази он, что нужно сделать, когда я не вижу его, подойди ко мне сам, насколько осмысленнее, интереснее сделалась бы охота. Нет, значит, страсть, которая приковала Джека к затаившейся дичи, так сильна, что в этот миг лишает его природной смекалки. Ничего уж тут не поделаешь.

Обычно мы охотимся с Джеком всё утро, пока тетерева не уйдут в чащу. Тогда мы возвращаемся домой в деревню.

На крыльце меня поджидает жена. Возле неё на солнышке греется Фрина красный сеттер, баловень и любимица.

Увидя нас, Фрина вскакивает, стремительно бросается навстречу. Подбежит к Джеку и начинает его обнюхивать. При этом Джек обычно стоит в позе победителя, гордо подняв голову и вытянув в струнку свой "прут".

С особым старанием Фрина обнюхивает морду Джека, тычет нос ему прямо в губы, будто целует его. От мягких Джекиных губ, наверное, пахнет тетеревами, которых он недавно держал во рту, подавая мне дичь, и этот запах для Фрины куда приятнее, чем для нас самые тонкие, дорогие духи.

- Хоть бы разок взял на охоту Фрину! - укоризненно говорит мне жена.

- Ну зачем её брать? - отвечаю я. - Ведь ты же сама знаешь. Пробовали её натаскивать, в позапрошлом году целое лето жила у егеря. Вернул назад, сказал - никуда не годится.

- Да знаю! - с досадой отвечает жена. - Не для охоты возьми, а для неё самой. Видишь, как она радуется, когда вас встречает.

Но ходить на охоту с негодной собакой только ради её удовольствия мне, признаться, совсем не хотелось. Я продолжал охотиться с Джеком, а Фрина оставалась дома.

__________

И всё-таки однажды жена упросила меня взять Фрину в лес, в настоящие тетеревиные места. Это было уже в сентябре.

В прохладный осенний денёк мы пошли на лесные вырубки. Там росло пропасть брусники и обычно держались тетерева. Джека на этот раз я оставил дома, а чтобы он не волновался, ружья с собой тоже не взял.

Жена всю дорогу вела Фрину на поводке, чтобы та зря не бегала по лесу, не гонялась за птичками.

- Ну, Фринушка, найди-ка нам тетерева, - ласково сказала жена, гладя собаку и спуская её с поводка.

Почувствовав себя на свободе, Фрина со всех ног помчалась в лес. В один миг скрылась с глаз.

Я попробовал вернуть её и заставить искать как полагается, не тут-то было: Фрина не слушалась ни окриков, ни свистка.

Она носилась по лесу словно вихрь, только изредка попадаясь нам на глаза.

- Теперь сама видишь, - сказал я жене, - на охоте она никуда не годится - летает как полоумная, всё живое разгонит.

- Да, вижу, - нехотя согласилась жена.

Мы пошли не спеша по лесной тропинке по направлению к дому, уже больше не обращая никакого внимания на Фрину, - носись себе сколько душе угодно! Изредка я только посвистывал, чтобы она знала, где мы, и не потерялась в лесу.

Но вот Фрина, очевидно вдоволь набегавшись, явилась к нам сама, и какая-то виноватая, смущённая. Подходит нерешительно, уши прижала, глядит прямо в глаза.

- Ты что, испугалась чего-нибудь? - спросила жена.

Собака приостановилась и неожиданно совсем легла.

В чём же дело? Мы позвали её и тихонько пошли по дорожке. Глядим - не идёт за нами. Всё на том же месте лежит, а сама глядит на нас, глаз не спускает.

- Что-то неладно. Уж не укусила ли её змея? - забеспокоилась жена.

Мы подошли к собаке.

И вдруг она робко приподнялась и тихо-тихо пошла прочь в кусты. А сама всё оглядывается, смотрит - идём ли мы за нею.

- Она нас куда-то ведёт, - сказала жена.

- Да куда там вести, просто так, дурака валяет, - ответил я.

Мне уже надоело это бесцельное хождение по лесу. То ли дело пройтись теперь по этим же вырубкам с ружьишком, с Джеком! А то лезь через кочки, через кусты невесть куда и зачем.

Но Фрина кралась всё дальше и дальше, с каждым шагом всё тише, всё осторожнее и наконец совсем остановилась, замерла, будто на стойке. Это ещё что за фокус?!

- Ну, иди, иди хоть куда-нибудь! - с досадой сказал я, шагая вперёд мимо собаки.

И вдруг прямо из-под моих ног с громким квохтаньем взлетела тетёрка.

Фрина не выдержала, бросилась за ней.

- Назад, назад! - закричал я.

Отбежав немного, собака вернулась и с виноватым видом легла у моих ног.

Мы с женой стояли в полном недоумении. То, что Фрина погналась за птицей, неудивительно - она ведь была почти не обучена и дома тоже носилась за всякими птичками.

Но вот что совсем непонятно: почему Фрина так долго вела нас по лесу и в конце концов наткнулась на эту тетёрку?

Так и не разобравшись, в чём дело, мы пошли по дорожке к дому, а Фрина вновь исчезла в лесу. Но теперь мы уже невольно прислушивались к лёгкому хрусту сучьев или к шелесту сухой листвы под её быстрыми ногами.