каналам.
Мама не слишком обрадовалась.
– Пойми, Лео, – сказала она, – снять рекламный ролик для телевидения – это серьезно. Даже если это реклама игрушек. Это не то что сходить к другу в гости, где можно бегать по ковру на четвереньках и дурачиться, как захочешь. Нужно делать только то, что говорит режиссер, повторять один и тот же жест по нескольку раз. И нельзя сказать: «Все, я больше не могу, я устал». Это очень утомительно, поверь. От софитов в студии ужасно жарко. Под гримом чешется кожа, а почесаться нельзя. Ты уверен, что этого хочешь?
Но Лео не дал себя отговорить. Отчим и Тамара Казе внушили ему, что это огромная удача: он был отобран из многих детей и обязательно станет знаменитым – даже учительницы в школе будут просить у него автограф. Все заработанные деньги он положит в банк и сможет воспользоваться ими, когда станет совершеннолетним. А сейчас получит в свое распоряжение все игрушки, которые будет показывать.
– Жаль, что ты уже старовата и не можешь рекламировать игрушки для девочек, – сказал он сестре.
– Да, старовата. – Тамара Казе окинула Коломбу критическим взглядом. – Но будь она даже помладше, с такими волосами ее на телевидение все равно бы не взяли.
И чего она лезет в чужие дела? Когда мы вернулись после каникул, сразу устроила тарарам из-за моей новой прически и с того дня продолжает меня мучить. Почему-то ей втемяшилось, что, прежде чем подстричься, я должна была обязательно посоветоваться с ней. А она убеждена, что девочкам из порядочных и благополучных семей нужно носить косы.
Как же это меня бесит! Я уже не маленькая девочка – мне, между прочим, двенадцать лет. Да и кого интересует ее мнение? Уж точно не меня. В МОИ консультантки она не нанималась. И кто там обо мне что подумает, мне совершенно наплевать.
Хотела бы я посмотреть на эти игрушки – на них будет ярлык «выбор сына Эвелины Тоскани». Ланч говорит, лучше бы на них было написано, что они НЕ сделаны голодающими детьми из стран третьего мира.
Но даже если их делали в Европе, папе не понравилось бы, что Лео рекламирует дорогие и ненужные вещи. Ведь многие семьи – как мы, когда жили в Генуе, – не могут себе их позволить. А если покупают, как еще недавно мама в телелотерее, то отказывают себе в самом необходимом или залезают в долги.
Глава шестая
Джакузи в школе совсем разнуздались. Даже преподавателям, которые осмеливались иметь не такое мнение, как у Валерио Каррады, приходилось несладко.
Как-то преподаватель ИЗО стал рассказывать, что импрессионизм начался с увлечения африканским искусством, и привел в пример таких художников, как Пикассо, Матисс, Карра, Модильяни…
– Африканское искусство? – тут же перебил его Витторио Кортези. – Восхищение? Вы серьезно считаете эти наскальные каракули и бесформенные деревяшки искусством?
– Обезьяны в зоопарке и те способны на большее, – подключилась Сабрина Лодато.
– Не говорите глупости, – сказал преподаватель. – Как раз тогда, в самом начале века, немецкие археологи вели раскопки в Ифе, священном городе йоруба, и нашли такие шедевры искусства, что, глядя на них, едва не прослезились.
– Могу себе представить! – съязвила Джулия Серраванти. – Не иначе как Джоконду или Венеру Милосскую.
– А что вы думаете? Они заняли почетное место в Лувре рядом с шедеврами Леонардо и художников античности, – ответил преподаватель. Потом открыл принесенный из библиотеки каталог выставки. – Послушайте, что пишут искусствоведы: «Эти удивительные нигерийские художники, в чьих шедеврах соединились гармония, достоинство и сдержанная сила, в совершенстве владеют выразительными средствами».
– Если эти произведения действительно прекрасны, то их создали не они. Небось украли из какого-нибудь музея. Эти черные только и смотрят, где бы чего украсть! – вставил Витторио Кортези. – Приезжают в грузовиках с двойным дном и все у нас тырят.
– Ты совсем, что ли? – не выдержал Франческо Валла. – Я ходил с Леопольдиной на выставку африканского искусства в Палаццо Реале. Все эти маски и статуэтки очень древние, и их ни с чем не перепутаешь.
– Самые прекрасные были созданы во времена, когда здесь у вас творили Джотто и Леонардо, – объяснила Леопольдина. – А вообще цивилизация Ифе возникла больше трех тысячелетий назад.
– Цивилизация, ха! У таких обезьян, как ты? Ты хоть смотрела на себя в зеркало? – выпалил Витторио.
Франческо даже не встал из-за парты, просто перегнулся и влепил ему пощечину:
– Кретин! Посмотрел бы в зеркало на себя!
– Да вы что?! Немедленно перестаньте! – закричал преподаватель.
– Сказали бы это ему! Вы не видели, что он меня бил?
– Но ты его спровоцировал, – ответил учитель.
– Я иду к врачу, – заявил Витторио. – А завтра пожалуюсь директору на Валлу за то, что меня избил, а на вас за то, что ему потакали.
По-моему, в головах у джакузи полная каша.
– Слушай, но ты же должна ненавидеть этих оборванцев, – говорит мне эта дура Марина Коинор. – Каррада рассказывал, что ваши жильцы у вас воруют и делают всякие пакости, а маме твоей сейчас нельзя волноваться… И этот старик Петрарка вместо того, чтобы вас защищать, перешел на их сторону. Как ты только сидишь за одной партой с его внучкой! Я бы на твоем месте с ней вообще не разговаривала.
А с Лео с тех пор, как стало известно, что он снимается на телевидении, они ведут себя как последние подлизы, и слова поперек не скажут. Даже когда он заявляет, что после школы женится на Джарре и откроет с ней вместе ветеринарную клинику.
Отчим же, когда Лео открыл перед ним свои планы, чуть не пригвоздил его взглядом и сказал, что если еще раз такое услышит, то отправит учиться в очень строгую школу в Англии, где из него вышибут всю дурь розгами.
– Это вроде той школы, в которую ходил Роальд Даль, когда был такой, как ты, – заметила Пульче, когда об этом узнала.
– А я сбегу и уйду в другую школу, в Хогвартс, – решительно сказал Лео, – и выучу там заклинание, чтобы кожа у моей жены стала белая.
– Если ты еще раз скажешь такую глупость, то получишь в нос, и я заберу у тебя Липучку, – пригрозила ему Пульче. – Джарра прекрасна такая, как есть. А вот ты бледный, как сметана, – загореть не помешало бы!
Лео смутился. Вообще-то он сказал это просто так, для интереса. На самом деле Джарра и ему нравилась такая, как есть. Но все-таки ему хотелось, чтобы в школе им все восхищались.
Джакузи из моего класса горько пожалели о том, что еще недавно подлизывались