Читать интересную книгу Злыднев Мир. Империя. - Егор Чекрыгин

А вот потом……

Глава 7

Ретроспектива

Ретроспектива

2

– Ну, и куда он делся?

– Не знаю, он словно бы растворился в воздухе. Кажется я видел его во время пожара, но потом он исчез.

– А он не мог погибнуть во время пожара? Там ведь кажется были жертвы?

– Да, там загорелось еще четыре сарая. С десяток человек погибло. Но никого похожего на Него среди трупов не было.

-А ты хорошо искал?

– И не только я. Эти караванщики, тоже его искали. Я говорил с ними, они его тоже не нашли.

-И что они говорят о пропаже?

– Ничего, что могло бы быть убедительным объяснением.

– Ты хоть понимаешь, что будет, если этот мальчишка сумеет добраться до Города?

– Понимаю…..

– Тогда ищи!!! Тем более, что мы знаем куда он сейчас направится!

Стажер, на собственном содержании. Это было не самым распространенным явлением в войсках Империи. Но вот у Миротворцев, Всадников Степи, и во Флоте, – стажеры на собственном содержании встречались по одному на сотню. Как правило, это были дети Тех Кто Правил, которых разумные родители посылали послужить Империи с оружием в руках.

Подобное служение позволяло их отпрыскам закалиться, узнать армейские порядки, научиться обращаться с оружием, а самое главное приобрести политический багаж, который позволит им занимать должности воинских начальников, или как минимум, с умным видом рассуждать на армейские темы, и пенять в глаза своим политическим противникам, такого опыта не имеющим.

Почему содержание было собственным? Потому что давным-давно, еще на заре существования Империи, было принято решение не тратить Имперские деньги на тех, кто не сможет их отработать. Особенно, если эти ТЕ, могли позволить себе содержать не только одного стажера, а и целых воинский отряд.

И надо отметить, что Всадники или Миротворцы, отнюдь не были парадными войсками. Они действительно были воинской элитой, и по праву гордились своим умением втоптать в грязь любого врага. Поэтому, должность стажера на личном довольствии, отнюдь не была синекурой для подрастающих сынков сенаторов. Стажеры на личном довольствии пахали побольше любого новобранца в любых других войсках Империи. Помимо основных обязанностей солдата Империи, они еще постоянно совершенствовались в фехтовании всем, чем можно фехтовать, выездке, и стрельбе, из самых разных видов оружия, от духовых трубок, до тяжелого стреломета.

А еще, стажеры на личном довольствии, – были самыми бесправными существами в войсках Империи. Даже у лошадей и боевых собак, было куда больше прав, чем у стажеров. Любой солдат, не говоря уж об офицерах, мог окрикнуть такого стажера, и приказать ему почистить свое оружие, постирать одежду, или вычистить коня. Или, если было желание повеселиться, мог положить ему в заплечный мешок тяжеленный камень, и заставить бежать вслед за конным отрядом.

Вообще, издевательство над Стажерами, было своеобразной солдатской традицией. В каждом отряде были свои любимые приколы, и воспоминания о наиболее удачном их применении ходили потом годами.

И двумя, наиболее приятными сторонами этих издевательствах было то, что во-первых, это был чуть ли не единственной возможностью для простого солдата поиздеваться над Теми Кто Правит, и во-вторых, – мстить за подобные издевательства, считалось низким тоном. Даже если впоследствии стажер занимал очень высокую должность, то встречаясь со своими прежними мучителями, он только весело посмеивался, вспоминая о прошлых бедах.

Именно поэтому, любой Сенаторский сынок, выслужившийся из стажеров в простые солдаты, мог по праву пенять своим политическим соперникам отсутствием подобного опыта. И потому же, для такого человека получить государственную должность было куда проще, чем для любого другого сынка Сенатора, а это стоило того, что бы самому оплачивать свои мучения.

Но, заключая рассказ о том, кто такие стажеры на собственном содержании, скажем, что выслужиться удавалось одному из десятка.

Меч разрезал воздух вблизи головы Аттия Бузмы. Еще бы на волос в сторону, и наш герой мог бы оказаться без уха. Последовавший за ним удар ногой в живот, зацепил бок нашего героя, заставив резко крутануться вокруг своей оси, а удар щитом снес его назад, но он устоял на ногах, и даже сумел подставить щит под разящий удар мечом. Рука держащая щит, мгновенно потяжелела и потеряла чувствительность. Понимая, что с такой рукой он не сможет долго обороняться от противника, Аттий Бузма попытался перейти в атаку. Но все его попытки добраться до десятника Торуса, были пресечены быстро и максимально жестоко. Меч Аттия Бузмы вылетел из его руки, а вражеский меч, опустившийся на его голову, высек сноп искр из глаз. Внезапно ставшие ватными ноги подогнулись, и максимум что смог сделать наш герой, это относительно плавно опуститься на колени. Если бы этот удар не был бы нанесен плашмя, он легко бы раскроил голову нашего героя, и даже стальной шлем не смог бы помешать этому. Но удар был нанесен плашмя, и шлем, а главное двойной подшлемник смогли выполнить свое предназначение защитного снаряжения.

– А мальчишка и впрямь хорош, – удовлетворенно отметил десятник, тщательно вытирая с лезвия своего меча, несуществующие пылинки. – Продержался куда дольше, чем многие из вас!!!

– А мы тебе о чем говорили?!?! Чувствуется кровь!

– Какая к Злыдню кровь? Чувствуется Школа! В тебе Оптимус Астус Эстий, – этой самой крови, ведром не вычерпаешь, а против меня ты тридцати секунд не простоишь! …Эй. – Он добродушно пнул ногой, все еще не поднявшегося с коленок Аттия Бузму. – ты, где с мечом работать учился?

– Дедушка учил. – Еле вспомнив легенду, по-горски пробормотал Аттий Бузма.

– Ну не знаю, что там у тебя был за дедушка, но Школа у него хорошая! Ты чё тут расселся? Беги, постирай-ка мне рубаху, а то я почти что вспотел, возясь тут с тобой.

Когда Аттий Бузма поднимался на ноги, они еще дрожали, а в голове шумело. Тем не менее, он не забыл первым делом подобрать выбитый из руки меч, вложить его в ножны и только потом, подобрав брошенную ему рубаху, поплелся к журчащему невдалеке ручейку.

Жизнь среди миротворцев ему нравилась. И нравилась куда больше чем все остальное, что он делал раньше.

Конечно, его заставляли работать так, как он не работал никогда в жизни, а столько пинков и ударов он не получал со времен игры в Охоту на Обезьянку.

Но это было не главным. Главным была та атмосфера, что царила в среде Миротворцев! Да где еще в Империи сын шлюхи Торус, мог бы так пренебрежительно говорить с Оптимусом Астусом Эстием, сыном Сенатора в Злыдень знает каком поколении? И самое удивительное, что сам Оптимус Астус Эстий, не только мирился с этим, – но и считал само собой разумеющимся, что лучший фехтовальщик Миротворцев Торус, разговаривает с ним подобным образом.

А можно ли обижаться на то, что после длительного дневного перехода, кто-нибудь из миротворцев, вместо того, чтобы отдыхать у костра, – подходил к стажеру, и начинал натаскивать его в фехтовании, стрельбе или выездке?

А стирка мундиров, починка упряжи и уход за оружием старших товарищей, особой тяжестью для человека прошедшего обучение в Школе Ловцов, не казалась. Там их заставляли вычищать свою одежду каждый день, и малейшее пятнышко на одежде, могло лишить ученика еды на весь день.

Да. Работать здесь приходилось иногда даже больше чем в Школе Ловцов. Но тут не было ее душной атмосферы! Взамен постоянной подозрительности и слежки Ловчей Школы, тут была атмосфера боевого братства.

Миротворцы, чем-то напоминали Аттию Бузме Шакалов. У них тоже был своеобразный культ Бойца. И та же детская наивность, что пронизывала жизнь Шакалов.

Прошедшему курс ЛЖИ, Аттию Бузме, поначалу казались смешными разговоры своих новых товарищей, в которых они декларировали свою верность Империи и войскам Миротворцев. Их воспевание воинского братства и клятвенные обещания умереть друг за друга, поначалу не вызывали у него ни малейшего доверия.

Но потом, присмотревшись к окружавшим его людям, он вопреки всему своему жизненному опыту, поневоле начал им верить. Та искренность и простота, что излучали почти все миротворцы, удивляла его, и заставляла задуматься о правильности, казавшихся столь незыблемыми истин.

А Миротворцам в свою очередь понравился Ассиш Буссмешш, сопровождать которого они взялись. Вопреки ожиданиям, он оказался отнюдь не глуп, не ленив, не высокомерен, и даже ни разу не попытался ничего украсть. А его владение многими воинскими дисциплинами, могло только вызвать восхищение у старых, прошедших многие испытания воинов.

Причем, что удивительно, – он не только превосходно владел мечом или кинжалом, (что для горца было в общем-то не удивительно). Но и вполне сносно ездил верхом, а также настолько быстро овладел стрельбой из стандартного армейского арбалета, что это вызвало законное подозрение, что он владел им и раньше. А ведь горцы пользовались примитивными луками. Делать арбалеты они не умели, а о том, чтобы эти бедняки могли купить себе подобное оружие, не могло быть и речи.