Читать интересную книгу Утка, утка, Уолли - Роттер Гейб

Ролик закончился, начался следующий, но я, понятное дело, его не видел. Я сидел, словно ударенный пыльным мешком. У меня было стойкое ощущение, что челюсть, отвисшая еще в самом начале ролика с Джем, еще очень нескоро вернется в исходную позицию. Кое-как мне удалось выключить телевизор. Мысли неслись в голове, обгоняя друг друга в лихорадочном вихре. Она актриса, так? Снялась в рекламе? Просто сыграла роль. Это не значит, что У НЕЕ САМОЙ генитальный герпес. Она актриса! Правильно? Вот! Что она там говорила? Обострение геморроя? У меня вдруг зачесалось в пикантном месте. Я принялся яростно начесывать его через джинсы. И что теперь? Я не знал, что и думать. Так много вопросов!

Мне всегда было интересно, что себе думают актеры, снимающиеся в рекламе. Неужели у них все так тухло с нормальными ролями, что они соглашаются на такое позорище?! То есть, наверное, за съемку в рекламе платят хорошие деньги, и тем не менее… Вряд ли можно серьезно рассчитывать на солидную актерскую карьеру после такого нелестного эпизода в твоей биографии?! Актрисе, отмеченной клеймом «эта девица из рекламы генитального герпеса», или актеру с накрепко прилипшим к нему ярлыком «этот парень с хронической диареей» уже вряд ли когда-нибудь предложат хорошую роль в популярном телесериале или в серьезном кино. Да, молодые актеры хватаются практически за любые роли. Но есть роли, на которые просто нельзя соглашаться!

И как мне теперь продолжать отношения с Джем? Как я буду смотреть ей в глаза?! Как я смогу заниматься с ней сексом?! Каждый раз, прикасаясь к ней, я буду думать о том, как «все горит и отчаянно чешется там, внизу». И как бы я ни уговаривал себя, что это была просто роль, мне все равно будет страшно, что Джем заразит меня герпесом, и «жизнь станет серой и тусклой». Похоже, что это конец. Конец нашим волшебным, загадочным и феерическим отношениям. Джем уже не была для меня таинственной femme fatale. Я раскрыл ее тайну. Теперь мне стало понятно, почему Джем польстилась на такого невзрачного придурка, как я! Похоже, ее положение в смысле найти нормального партнера было не менее отчаянным и безысходным, чем мое собственное.

Я хотел прояснить все немедленно. Даже схватил телефонную трубку, чтобы позвонить Джем, и только потом сообразил, что у меня нет ее номера. Я даже не знаю ее фамилии. Блин, мы с ней даже ни разу не разговаривали! Вообще ни разу! Как у меня могут быть чувства к девчонке, с которой я даже ни разу не поговорил?! «Прекрати думать головкой члена, — сказал я себе, — и начни думать головой, в которой мозги». Лайонз запретил мне выходить из квартиры. Но мне надо было поговорить с Джем. Вечером я пойду в бар, встречусь с Джем и все выясню. Наплевав на приказы Лайонза. И все будет в порядке. Обязательно будет. Всему этому наверняка есть какое-то логическое и приемлемое объяснение.

Я пришел в бар около девяти. Я знал, что Джем появится не раньше, чем через час, но специально пришел загодя, чтобы провести небольшое расследование. Красавчик-бармен узнал меня, улыбнулся и кивнул. Как мне показалось, кивнул одобрительно. Я сел у стойки. На том же месте, где сидел всегда. Народу в баре было мало. Вечер только начинался. Впрочем, там никогда не бывало много народу.

— Как обычно? Текилу? — улыбнулся бармен.

— Э… да. Пожалуйста. — Бармен поднял два пальца и вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой. — Нет, давай сразу три.

Мне повезло, что сегодня работал тот же самый бармен, который был здесь и во все предыдущие вечера. Собственно, именно с ним мне и хотелось переговорить. Я уже догадался — то есть не догадался, а понял по его безупречному загару, по художественно-беспорядочному «дикобразу» на голове, по роду его теперешних занятий, — что он, как и Джем, тоже был начинающим актером, переживающим явно не лучшие времена. Так же тщательно проанализировав, как они с Джем общались друг с другом, я пришел к заключению, что они были в приятельских отношениях. Пусть даже и самых поверхностных. Красавчик-бармен поставил передо мной три стопки текилы. Первую я опрокинул немедленно.

— Лайма нарезать? — спросил бармен, обнажая в улыбке до неприличия белые и ровные зубы.

— Э… нет. Спасибо, не надо.

— Как скажешь, босс. Если что нужно, свисти. «Да уж, свистну, — подумал я, — БОСС». Меня жутко бесит,

когда меня называют боссом. А так же начальником или шефом. Подобная снисходительность, на мой взгляд, даже уже не граничит с хамством. Это и есть настоящее хамство. Я знал, что мне надо выпить как минимум две-три текилы, прежде чем я наберусь смелости обратиться к этому наглому Адонису с вопросом, который терзает меня весь вечер. Я всегда напрягаюсь в компании слишком красивых и слишком уверенных в себе людей. Они меня просто пугают.

Как я и предполагал, после третьей текилы мне удалось малость расслабиться. Я поднял над головой указательный палец, давая понять нашему фотомодельному бармену с разворота «Аберкромби и Фича», что я ему вроде как свистнул. Он подошел ко мне.

— Еще текилы солидному клиенту?

Так. Солидный клиент. Добавим в список.

— Э… да. Еще две. И еще… и еще я хотел спросить… — Я смущенно улыбнулся и принялся выписывать пальцем восьмерки по барной стойке.

Мне показалось, что он вдруг встревожился.

— А, да… конечно. О чем спросить, шеф?

— Ну, я заметил, что ты… э… ну, знаешь, весьма привлекательный парень и все такое…

— Нет, нет, нет. — Он выставил руки перед собой, словно защищаясь. — Извини, шеф, но я не по этому делу.

— Что? Да нет! Господи! Я вовсе не это имел в виду! Я не гей, и вообще…

— Да, я заметил, что ты не гей. Я видел, как ты пару раз уходил с этой красоткой, как ее…

— Джем! Да, я с ней уходил.

Мне было приятно, что он заметил, как я уходил с такой роскошной девчонкой, и, быть может, подумал, что я хотя с виду и неказистый, но зато настоящий жеребец в постели. Наверное.

Теперь бармен улыбался. Его улыбка была одобряющей и уважительной, но в то же время — насмешливой и иронической.

— Джем? Ее так зовут?

— Ага, — сказал я.

Он рассмеялся, слегка запрокинув голову.

— А мне казалось, ее зовут… э… ну, не знаю. Как-то по-другому. Так что ты там собирался спросить?

— На самом деле я собирался спросить о ней. Ну, о Джем. Я думал, ты ее знаешь. Ну, в смысле, может быть, вы знакомы. Вы же оба актеры и все такое… Но, как я понимаю, вы незнакомы.

— А кто тебе сказал, что я актер? — Похоже, он не на шутку обиделся.

— Нет! Я имел в виду…

— Ты так решил, потому что я бармен? Ты что, действительно думаешь, что любой симпатичный парень, который работает барменом или официантом в Лос-Анджелесе, обязательно должен быть, на хрен, каким-то актером?

— Нет! Нет! Ты извини, если что! Я совсем не хотел…

— Вот что за хрень, ты мне скажи!

— Слушай, прости меня. Я не хотел тебя обидеть, я просто хотел…

Он улыбнулся и вдруг рассмеялся.

— Ладно, друг. Я пошутил. Да. Я действительно актер. — Он опять рассмеялся и хлопнул меня по плечу, как будто мы были старыми друзьями. — А ты мне поверил! Ведь правда поверил! Выходит, что я неплохой актер!

Я рассмеялся в ответ. Вернее, попробовал рассмеяться. Почему всем и каждому обязательно надо делать из меня идиота?!

— Да! Очень даже хороший актер!

— Я тебя сделал! — Он был явно очень доволен собой.

— Как ребенка! — поддакнул я, потакая ему.

— Но эту цыпочку я не знаю. Знаю только… ну… — Он улыбнулся. — То, что все знают. Типа девочка с герпесом, и все такое.

— Ага. — Мне даже удалось улыбнуться. Вот, блин.

— Надеюсь, дружище, ты не забываешь надевать резинку! — Он рассмеялся и снова ударил меня по плечу. — Говорят, у нее очень запущенный герпес!

— Но это же просто реклама, правильно?

— Ну, я не знаю… Но очень на это надеюсь. Ради тебя!

— Нет, я серьезно. Это просто реклама лекарства!

— Ага, друг. Давай уговаривай себя.

Его смех уже начинал бесить меня по-настоящему.